Ловушка - Алексей Николаевич Евстафьев

— Да ну её к ляду — уточку! — сердится зайчатина. — Разве в уточке мясо? Ну ты же понимаешь, Филушка, что в птичьем мясе калории весьма необъективные, а тут я — заяц! Полноценно сытая и крепкая особь, чего и всем желаю!.. Где сковородка-то?..

«И с хреном!» — пережёвываю я во рту мечтательную пустоту.

— Где сковородка-то, я вас спрашиваю? — лопается терпение у зайца.

— Сковородка у барсучонка. — шипит из лопухов ужик. — Барсучонок, а барсучонок, отдавай сковородку.

— Сей момент! — спешит барсучонок со сковородкой. — Грибы жарил, еле поспел.

— Фу, эгоист, только о своих грибах думаешь!.. — бурчит лось. — А вот отдавай свою ногу на сало, мы зайца на барсучьем сале жарить будем: барсучье-то сало, говорят, ужас до чего хорошо!..

— Сей момент! Нате, пожалуйста, левую ногу, тут килограммов шесть будет!..

— Шесть с половиной. — добросовестно оценивает на взгляд лось. — Ивану-царевичу хватит, не медведь же!..

Звери с простодушной весёлостью восприняли шутку про меня и медведя, и стеснённо захихикали.

— А чур я буду кухарка! — вдруг хватает сковородку и вопит барсучиха.

— Нет, чур я, чур я! — заспорят звери и даже немного перессорятся. — Давайте считаться будем «ехалой-машиной»: кто выйдет на букву «с», тот и будет кухаркой.

На букву «с» вышла белочка. А барсучиха не согласна.

— Не правильно всё у вас считается в считалке! — забегает барсучиха со сковородкой вокруг опушки (попробуй-ка догони и отбери!). — Надо считать не ехала машина тёмным лесом//за каким-то интересом//интер-интер-интерес//выходи на букву «с», а по-другому считать надо, вот так: ехала машина да ехала себе потихоньку-полегоньку за каким-то, вообразите себе, интересом, село Толбухино проехала, Вятское обежала, в городе Любиме почту сбросила с задолженностью по пенсиям за май-месяц, такой получается в нашем государстве к народу инте-инте-интерес, ах пожалуйста будьте любезны, то да сё, так да растак, выходите на букву «с»!..

Звери примутся считать такую считалку и опять барсучихе не повезёт. Буква «с» выпадет на выдру.

— Ну ты, серо-буро-малиновая! — выдра встанет руки в боки. — Сковородку быстро отдала, а сама ушла отсюда, чтоб глаз не мозолить!..

Придётся смириться барсучихе с неудачей, отдаст она сковородку, а сама уйдёт домой в слезах и долго ещё помнить будет этот незадавшийся денёк. А тут примчится из-за гор Шишкин Крикун, запыхается.

— Мясом кормите Ивана-царевича? — спросит.

— Мясом. — лось внимательно обнюхает одноногого барсука с зайцем. — А чем ещё?

— Я бы посоветовал бычков в томатном соусе: у банки срок годности заканчивается, надо есть скорей!

— Му-у!.. — заелозят от нетерпения бычки в консервной банке, плавниками зашустрят.

— Тридцать пять копеек банка стоит. — сопит Шишкин Крикун. — Жалко выбрасывать.

— Дяденька Фил! — пропищит над моим ухом комарик. — А не желаешь меня на десерт скушать? Так, просто, от чистого сердца?.. Не обращай внимания, что я маленький и зудливый, если меня правильно приготовят, я становлюсь страшно вкууууусным!..

Прицелившись кулаком к комарику, я облизал губы и пришёл в себя, отогнав прочь глупые фантазии. Но кушать хотелось всё сильней и сильней. Больше всего на свете я теперь боялся умереть с голоду!..

— Ах, Филушка… — уселся на опушке, рядом со мной, Шишкин Крикун. — Мы с тобой всё прекрасно понимаем: голод — не тётка. А что же делать?.. Потерпи, братец.

— Да кто ты такой, чтоб мне указывать? — ворчливо приглядываюсь я к названному братцу.

— Может быть и никто, а может быть и кто-то. Я в жизни разное повидал и догадываюсь, почему ты вдруг вообразил себя Иваном-царевичем. Я вот тоже не всегда такой, каким вижусь на первый взгляд. По настоящему-то я совсем другой.

— Какой же? — устало, и даже без особого интереса, спрашиваю я.

— Ты припоминаешь историю изгнания Адама из рая?.. Нет, конечно, не в буквальном смысле припоминаешь, как будто сам явился свидетелем, а, возможно, и ручонки свои шаловливые приложил… Я говорю про то, что сюжет изгнания всем знаком и основывается на таких страховочных формулярах, которым поверишь даже больше, чем священному писанию в прочтении уполномоченных лиц московского патриархата. Исходя из этого, я и спрашиваю у тебя: помнишь ли ты историю изгнания Адама из рая?..

— Там особо и припоминать нечего. Адам послушался Еву и вкусил от плода, который есть было запрещено. За это его и изгнали. Вместе с Евой.

— Ну да, ну да… казалось бы, действительно, в этой истории всё яснее ясного… но если рассматривать картину с момента решительного требования Евы от Адама, чтобы он вкусил плода от древа познания, то ситуация станет захватывать необыкновенной нервозной составляющей… тут можно предположить, что Адам и сам был давно не прочь вкусить чего-нибудь этакого, но скользкая застенчивость ему мешала, скреблась на сердце, и всё такое прочее… И вдруг Ева — женщина в относительном — или предположительном смысле — любимая и единственная на земле — протягивает на ладони яблочко и уверяет, что оно очень вкусно. Ты бы, дружок, как поступил?..

— Я? — очень неожиданно для меня обращение Шишкиного Крикуна, и я теряюсь в догадках. — Я бы никак не поступил. Плевать мне.

— Ну вот, тебе плевать — а ему было не плевать. — продолжает болтать Шишкин Крикун, потрясывая обвислыми щёками и извлекая из себя звуки, как будто обгладывающие что-то с хлюпающим чавканьем. — Теперь зацени мою картину дальше!.. Адам не осмеливается вкушать плод, он бледен, как полотно, и трясётся от страха, чувствуя, что всё это добром не кончится… он пытается накричать на жену, упрекая в страшном поступке… но затем поступает, как обычный подкаблучник: съедает это проклятое яблоко, а огрызок выбрасывает в реку, в надежде, что улика уплывёт по течению быстро и незаметно… ну, а Бог не заставляет себя долго ждать, приходит и принимается за скорый суд: да, дескать, ворьё пригрелось у меня на груди, но дальше мне с ними уживаться резону нет, прогоню их прочь!.. И пожалуйста в тот же день: изгнание Адама из рая со всем скарбом и домашними питомцами!.. Знакомый всем и поучительный сюжетец. Не правда ли?..

— Допустим. — говорю я. — А дальше что?

— А дальше то, что я хочу заявить со всей определённостью, что я, между прочим, и есть Адам!! Адам, изгнанный из рая!..

— Брось врать, он помер давно.

— Зачем же настолько прямолинейно мыслить?.. Понятное дело, что если Адам и жил когда-нибудь, то он безусловно однажды помер. Но если