class="p">Глава 28
Как и было сказано мастером Го в его трактате, после завершения четвертого акта «Песни Жизни» Зигфрид начал резко расти в плане максимального объема маны. С каждым следующим часом после завершения второго испытания, он чувствовал как его резервуар энергии множился в объеме. Но помимо этого было и еще что-то, некая сторонняя сила была в нем, вот только определить ее суть Зигфрид все никак не мог, а сделать это нужно было и срочно. Поэтому после того как всех прошедших второй тур вновь доставили в их общежитие, он сразу заперся у себя в комнате и сев поудобней, начал погружаться в саму суть своей души.
У Зигфрида уже был огромный опыт данного занятия, благодаря постоянным практикам «Песни Жизни» он мог очень быстро достигать нужного медитативного состояния. И этот раз не был исключением, и пока все остальные, расположившись по комнатам, в основном приступили к еде и сну, наш юный герой был уже вне материального мира.
Открыв глаза, Зигфрид, ошарашенный произошедшим, начал осматривать место, в которое он попал, пытаясь, как и всегда, сосредоточиться на своей душе. Он буквально переместился на некое поле с пожухлой травой, серыми нависающими над головой грозовыми облаками, и огромным, каких-то немыслимых размеров, черным дубом, раскинувшимся от земли до небес, от одного края горизонта до другого.
Дуб к слову цвел, на нем были характерные для данного растения цветковые ветви, свисающие с веток и полные маленьких, в данном случае абсолютно черных, цветочков.
«Да что это такое вообще, как это может быть? Почему это случилось именно сейчас?»
Зигфрид ранее никогда не видел свою душу как нечто похожее на реальное древо и целый мир вокруг, но будучи одним целым со всем видимым, сразу же интуитивно все понял. Хотя вопросов от этого в его голове меньше не становилось.
«Все так и должно быть или нет? Я о таком даже упоминаний нигде не встречал? — все еще стоя на одном месте, и продолжая озираться, думал он, — наверное, нужно к дубу поближе подойти».
Решив так, парень медленно побрел к «растению» заодно стараясь прислушиваться к своим ощущениям и интуиции, ибо не на что другое здесь и сейчас он рассчитывать не мог.
Дойдя до дерева и осторожно прикоснувшись к нему рукой, в голове Зигфрида вдруг вспыхнула яркая вспышка, и в ней он увидел ряд странных цифр, некую комбинацию, но стоило ему отступить и убрать ладонь от коры дуба, как цифры исчезли.
«Что это? — ошеломленный произошедшим, вопросил он. — Не понимаю, как такое может быть, но в этих цифрах, в них есть какая-то сила, они обладают волей, сознанием. Вот только что они делают внутри меня? Разве в душе человека может быть что-то иное, чем он сам? Насколько я знаю нет».
Еще раз дотронувшись до растения, Зигфрид тут же вновь увидел у себя в голове эти странные цифры.
«Они не хотят мне навредить, по крайней мере сейчас, вот что я могу сказать, более того они хотят мне помочь. Только чем они могут мне помочь?».
Нахмурившись, парень задумался, вновь повернувшись к полям, и от увиденного там, замер.
Засохших полей окружающих дуб, уже как небывало, а вместо них была водная гладь, нескончаемо уходящая вдаль. Дерево теперь, как и он сам, находилось на островке суши, а вокруг была лишь вода. Небеса вместе с тем перестали бушевать, и их застлал нарастающий с воды густой туман.
Горизонт начало размывать, а водная гладь начала покрываться мелкой рябью, как будто кто-то кидал в нее камушки.
Зигфрид со всей осторожностью подошел поближе и взглянул в воду.
Как только он это сделал, небольшие волны разошлись от точки его взгляда, и поверхность воды вновь стала словно зеркало, в коем отразился знакомый Зигфриду человек.
«Чернь? — узнал он лохматого парня, находящегося в какой-то лачуге рядом с пастелью худой и бледной, словно мел, женщиной».
— Мама я достану денег, мы купим лекарства, я клянусь, только потерпи еще немного, хорошо? — донесся голос до ушей Зигфрида.
— Не надо, позаботься о брате, со мной все хорошо, — с улыбкой произнесла явно умирающая мать, с любовью смотрящая на сына.
— Я переверну землю, но найду лекарство, просто жди! — сжимая кулаки, сквозь зубы процедил Чернь, — я пройду испытание и стану членом совета магов, подожди еще немного мама, просто подожди.
— Не расстраивайся, если я умру, все мы умрем, не грусти, обещаешь? — нежно молвила женщина.
— Я не могу этого обещать.
— Глупый, — протянула мать руку к сыну, и погладила его по голове.
На этом моменте картинка исчезла, но не успел Зигфрид хоть что-то осознать, как изображение сменилось на новое, и в этот раз в главной роли выступала молодая девушка, со зрелым телом и пышной копной зеленых волос. Юноша сразу узнал ее, она была среди членов второй группы, кои также прошли сегодня через пещеру Чудес. Если ему не изменяла память, то данная мисс вышла из испытания последней.
В воде же в это время отражалась то, как девушка, создавая многочисленные орудия с помощью плетения, тренируется на каком-то небольшом полигоне. В ее арсенал входили луки, арбалеты, ножи, мечи, копья, топоры, иглы и многое другое. Девушка блестяще отточила плетение всех видов данных орудий и они появлялись у нее в руках за считанные секунды. По-видимому, это была некая наследственная техника создания магического оружия, передававшаяся по семейной ветви множество поколений.
Закончив очень бурную тренировку, молодая воительницы, плюхнувшись на землю, заплакала навзрыд. Она говорила что-то невнятное, иногда выкрикивая ругательства и постоянно утирала слезы. Насколько мог сказать Зигфрид, печаль красавицы была связана с тем, что она отчетливо поняла: — Предел роста достигнут. Ей более не стать сильнее, и эта новость сводила девочку с ума. Она была единственным наследником своей некогда великой, но уже падшей в безвестности семьи, и сейчас ей был дарован последний шанс вновь возвысить свою фамилию. Вот только предел ее роста как мага был достигнут. Девушка была сильна, но недостаточно сильна для выбранных ею целей. И это ставило крест на ее жизни.
Зигфрид сочувствовал девушке, но не совсем понимал, что он может для нее сделать, и стоило ему об этом подумать, как картинка вновь сменилась, и на зеркальной поверхности воды появились множественные чертежи разного рода доспехов и причудливых орудий.
Такого он еще никогда не то что не видел, но и представить себе не мог. Зигфрид внимательно рассматривал чертежи, запоминая их в мельчайших подробностях и когда все было готово, картинка вновь сменилась, и
