— Но кто целуется в вентиляции, Майки? Русские?
— Всего один разочек, Пенни!
— Ну ладно.
Поцеловались. В вентиляции.
— Ты чего так дышишь?
— Я взволнована, Майки.
— Хм-м… А давай… Ой, что это?!
— Это у меня зверек в капюшоне.
— Пенни, а давай еще раз?
— Ползи. Дурак.
Не заметили, как доползли до служебной шахты. Рюкзак в нее благополучно ухнул. Я рванулся вперед и поймал его за ремень. Пенни пришлось ловить за ремень меня. Она бы меня, конечно, не удержала, но, по счастью, совсем рядом на стенке шахты поблескивали стальные скобы. Для ремонтников. Свободной рукой я вцепился в скобу.
Знаете, как неудобно выбираться из шахты в положении «головой вниз»? Не знаете.
Рюкзак я не уронил. И сам не упал. И Пенни за собой, что характерно, не утащил. Потому что координация движений хорошая!
Ладно, координация тут ни при чем. Я прошипел Пенни «тащи!» и принялся перебирать скобы. Вот и все.
Нет, спорт — это не мое.
— Уф-ф. Ты жив, Майки? Где мы сейчас? И куда ползем?
Я вспомнил Лиззи. У него были планы вентиляции. Зачем? Он из них Кишки Смертельной Гробницы делал. Лабиринт для игрушки. Откуда? Ему кто-то из друзей совершенно секретные чертежи скопировал. На папином ксероксе.
— Мы сейчас в служебной шахте. Тут вытяжка идет. И еще электропроводка, трубы всякие. Американский стиль. Ползем наверх.
— А далеко ползти?
— Ну, метров сто — сто пятьдесят.
— Майки, не выпендривайся.
— Пятьсот футов, Пенни.
— Ой! Лучше было в метрах.
Поползли. Очень тяжело. Мне уже после двух скоб захотелось передохнуть. А уж после трех-то как захотелось!
А Пенни вдруг петь начала. Низким, хрипловатым голоском.
— Лягушонок Джеремия другом был моим… Хоть не мог сказать ни слова… Вместе пили с ним…
Название песенки я забыл.
— Радость мальчишкам и радость девчонкам… Радость щеночку и радость котенку… Радость кораллам на дне… Радость тебе и мне…
Слуха у Пенни не было. Совсем.
Позли часа три. С перерывами. Отдыхали, привязавшись моим ремнем к скобе. Петь Пенни быстро перестала. Когда уже думали, что не выберемся, наткнулись на нишу для отдыха ремонтников. Там нашли небольшой аварийный лючок — заглушку, открыть которую можно было лишь изнутри. Открыли ее. Вылезли. Увидели лес, небо.
Ни серого одноэтажного здания, ни КПП поблизости. Мы долго лежали пластом.
— Майки… А где рюкзак? — слабо спросила Пенни.
Я пошарил рукой рядом с собой. Рюкзака не было.
Он уполз! В капюшоне Пенни тоже оказалось пусто.
6.
Пенни грызла яблочко.
— Знаешь, почему детей учат считать на яблоках? — спросил у нее Квин. Он лежал на диване, прижимая ко лбу пузырь со льдом. — Почему Библия начинается с яблока? Почему именно яблоко бьет по башке измученного бессонницей физика?
— Нет. Почему?
— Яблоко — это единица мироздания, Пенни.
— Это вы говорите или Терри?
— Какая разница?
— Лучше спросите, знает ли он, где его друзья.
— Знает. Но нам не скажет. Так будет лучше.
— А знает ли он, где Билли? Мы очень беспокоимся о Билли.
И с хрустом откусила огромный кусок.
— Пойдемте в кино, мистер Квин?
— А как же Билли?!
Раздался звонок в дверь. Мы все, включая гиков, сели прямо.
— Это, наверное, Билли! — обрадовалась Пенни. — Я открою.
Вспорхнула по ступенькам. Вернулась в подвал.
— Это не Билли. Это агенты ФБР.
— Сами с ними разбирайтесь, — сказал Квин.
И спрятался в шкаф.
— Мистер Квин? — позвала Пенни. — Я думаю, будет гораздо лучше, если с ними поговорит кто-нибудь взрослый.
— Только не я! С детства боюсь ФБР.
Пенни вздохнула.
— Все приходится делать самой… Майки, открой дверь!
Я хотел сказать что-нибудь умное, передумал, поднялся по ступенькам и открыл дверь. На пороге стояли двое. Тощие, высокие, бледные. Мрачные. В темных костюмах. Походили на продавцов энциклопедий. Или на налоговых инспекторов. На незваных гостей, короче.
— Агент Брэйн, — представился один гость. — Это агент Пинки.
— Удостоверения, — пискнула Пенни, высунувшись из-за моего плеча.
— Мы их уже показывали дверному глазку.
— Ну и что, вы дверному глазку еще и представились.
Брэйн вздохнул, показал удостоверение.
— А вот это бледное существо, что, заменяет вам красивую, скептически настроенную напарницу, агент Брэйн? — спросила Пенни.
Теперь вздохнул уже Пинки.
— Можно нам пройти в подвал? — спросил Брэйн. — Мы привыкли работать в подвале.
На солнце оба тяжко страдали. Гики, проведшие за столом в подвале три четверти жизни, отнеслись к просьбе агентов с пониманием. Проводили их в подвал. Терри сидел в центре стола и притворялся плюшевым мишкой.
— Приступим, — сказал Брэйн. — Из местного фармакологического центра пропали четыре подопытных экземпляра. Бюро известно, что все четыре экземпляра — внеземного происхождения. Вам ведь это тоже известно.
— С чего вы взяли?
— Билли раскололся.
Мы с Пенни переглянулись. Она едва заметно качнула головой.
— У вас есть две минуты, чтоб вернуть похищенное, — сказал Пинки странным бесцветным голосом. — Потом…
Он снял перчатки, сложил из бледных пальцев решеточку и показал ее всем присутствующим.
— Никогда! — сказала Пенни. — Вы ничего не докажете. Ведь правда, Майки?
— Не знаю, Пенни, — пробормотал Лиззи. — Вспомни, что они сделали с «Напстером».
Присосался к ингалятору. У него от переживаний астма разыгралась.
— А где Терри? — спросил Брэйн. — Про него мы тоже знаем. Сдайте его немедленно.
— Ни за что! — Пенни сцапала Терри со стола.
Тот немедленно ожил, оплел руку Пенни хвостом, заморгал глазками-пуговичками.
— Ага! — сказал Пинки.
И пошел на Пенни. Та забилась в угол подвала. Пинки хищно над ней навис. Гики отважно растворились в тенях. Пенни заплакала. Я шагнул к ней.
— Пинки, ну что ты делаешь, — недовольно сказал Брэйн. — Вот, ребенка до слез довел. Ты бы еще пистолетом начал размахивать. Ребятки, поймите — это неофициальный…
— Пока что! — прорычал Пинки.
— …визит. Мы просто заберем Терри и остальных. И уйдем.
Брэйн снял темные очки. Заглянул Пенни в глаза.
Пинки тоже снял очки. Лучше бы он этого не делал.
— Мисс Миллер, проявите благоразумие! — проникновенно сказал Брэйн. — Хоть раз в жизни. Вы просто не знаете, с чем столкнулись! Если мы не получим экземпляры сейчас, то просто оцепим Томорроу. И начнем прочесывать. Будем заходить в каждый дом. Заглянем под каждый камень. И через три часа их найдем. Но тогда, наверное, будет уже слишком поздно.
— Почему поздно?
— В фармакологическом центре экземплярам был введен новый экспериментальный вирус. Смертельный как для них, так и для человека. Очень, очень заразный.
— Вирус? Наши мамы и папы помогают разрабатывать вирусы?
— Вирусы — это самое безобидное из того, что помогают разрабатывать ваши родители. Но дело даже не в этом.
Глядя на Пенни, Брэйн заговорил очень быстро.
— Допустим, существует раса пришельцев. Допустим, она промышляет скупкой и продажей планет, избавленных от разумных форм жизни. Чтобы избежать штрафных санкций, от разумных форм жизни избавляются весьма хитрым способом. На планету посылают отряд из пяти скаутов. Они имеют совершенно безобидный облик, но при этом владеют телепатическими способностями. Скауты ведут наблюдение. Ищут места, въезд куда перегорожен шлагбаумами. Где есть будки с часовыми. Заведения, которые расположены не менее чем в ста пятидесяти милях от ближайшего мегаполиса, рядом с маленькими, почти безымянными городками. И скауты слушают. Слушают мысли отправляющихся по домам ученых, сменившихся охранников, инвесторов, прилетающих на вертолетах… Скауты не торопятся. Времени у них сколько угодно. Они выбирают страну, претендующую на звание сверхдержавы. И слушают до тех пор, пока не услышат мысли вроде «боюсь даже представить, что будет, если ОНО вырвется на свободу» или «что мы наделали? Господи, что мы натворили? Не слишком ли поздно?». И когда они слышат такие мысли… Тогда они действуют.
Брэйн обвел нас всех взглядом.
— Четыре скаута попадаются на глаза охранникам. В силу своей пушистости и экзотичности скауты немедленно оказываются в питомнике. У ученых рефлекс наработан. Они обязательно вколют очаровательному пушистику последнюю версию своего новейшего вируса…
Брэйн перевел дух. На шкафу шумно завозился кот. Он уронил на Пинки коробку с «Монополией». Поднялась туча пыли, Пинки закашлялся. Лиззи обреченно достал ингалятор.
— И что же делает пятый скаут? — продолжил Брэйн, почему-то обращая свой монолог к коту. — Находит убежденных защитников окружающей среды. Или неразумных детишек. Что одно и то же. И неразумные детишки освобождают четырех скаутов! Как им это удается? В маленьких городках мамы и папы убежденных защитников трудятся в том самом тщательно охраняемом заведении! Защитники там все входы и выходы знают. И вот уже скауты на свободе. Проходит месяц, два, три (в зависимости от того, насколько продвинулась вирусология на этой отдельно взятой, совершенно условной планете), разумные формы жизни захлебываются в собственных соплях, а неразумным хоть бы хны. Вирус-то не простой, а искусственный… Получите готовую к использованию планету с почти нетронутой экосистемой, но без назойливых разумных форм жизни, бряцающих ядерным оружием. Теперь понятно, кого вы защищаете?
