Лиззи был гиком. Гики — это толстые немытые мужчины, которые живут в подвалах. Не всегда толстые. Иногда чисто вымытые. Но обязательно мужчины и, по возможности, в подвалах. Гики — это уже совсем не дети, но и к миру взрослых они никакого отношения не имеют. Ролевики. Реконструкторы. Романтики.
— И все-таки… — не унимался Квин. — Мне домой пора.
— Да хватит вам, мистер Квин, — сказала Пенни. — Вы же писатель. Когда еще вам доведется пообщаться с живым пришельцем? Телепатически? Уедете домой и всю жизнь будете жалеть. Позвоните в ФБР и будете жалеть еще сильнее, потому что я вам этого никогда не прощу!
Нигде, кроме подвала, жить в доме Лиззи было нельзя. Весь дом зарос плесенью — по слухам, разумной и плотоядной. Газон перед домом давно превратился в джунгли. Один из друзей Лиззи клялся, что наблюдал в полночной чаще саблезубого тигра. И хотел идти на тигра с огнеметом.
Лиззи открыл нам дверь. Он был похож на ящерицу. На толстую бледную ящерицу, которую много лет кормили холодной пиццей.
— Привет, ребята. Здравствуйте, мистер Квин. Ваша последняя книга вам решительно не удалась.
Квин промолчал.
— Предпоследняя, кстати, тоже.
— Спасибо, спасибо, я в курсе. Скажите, не мог я вас видеть на своем форуме?
Лиззи заметил Терри.
— Ой, какая Пикачу, — сказал он. — А оно говорящее?
— Нет, — ответила Пенни. — Мы войдем?
— Конечно. И вы тоже заходите, мистер Квин. Кстати, ваш форум был закрыт три года назад.
— Вот именно.
— Осторожно, плесень, — Лиззи отвел нас в подвал. Там сидели гики. Они, для разнообразия, не убивали драконов, не ползали по подземельям за сокровищами, не мерялись картонными мечами и не бросались кубиками. Они играли в карты.
Самые обыкновенные карты.
— Что ты делаешь, Банни? Это покер! Техасский холдем! Здесь нельзя тапать карты! Прекрати тапать даму.
— Гики, — вздохнул Квин.
В подвале стояло три шкафа, четыре кресла, два дивана и один стол. За место под солнцем (точнее, под бледной ртутной лампой, висевшей над столом) приходилось бороться. Расчищать вековые завалы.
Мы с Билли уселись на пол и заскучали. Можно, конечно, упрекнуть нас в том, что мы не проявляли должного интереса к гостю из открытого космоса. Но вы попробуйте проявить интерес к гостю из открытого космоса, когда этот гость находится в руках Пенни Миллер!
Жирный кот Лиззи появился из ущелья между двумя мониторами, смерил Терри взглядом.
— Кошечка, — сказала Пенни. — Брысь, кошечка! Это мой пришелец.
Кот холодно зевнул и, задрав хвост, скрылся в ущелье.
— Что это у вас? — вяло поинтересовались гики.
— Терри, — сообщила Пенни, поставила Терри на вымощенный коробками из-под пиццы пол и принялась расчищать захламленное кресло. — Он владеет телепатическими способностями. Может сказать, о чем каждый из вас сейчас думает.
Раздалось шуршание. Пенни повернулась. На трех гиках красовались шапочки из фольги.
— И вот о чем же мы сейчас думали? — грозно поинтересовалась Пенни. — Скажите, мистер Квин!
— Э-э… неважно, Пенни. Это мужское.
Квин, раскидав мусор, улегся на диван. Рука его касалась пола. На длинном тонком пальце сияло обручальное кольцо.
— Мистер Квин? — вкрадчиво начала Пенни.
— Да? Пенни, у меня страшно болит голова. Не так-то это просто — общаться телепатически. В мои-то годы. А ты сейчас напоминаешь мою младшую дочку. Всякий раз, когда я работаю, она заглядывает мне через плечо и ноет: «Папа, папа, а напиши в книжку что-нибудь про меня?». А если я пишу про нее, ко мне подходит моя старшая дочка и тоже ноет: «Папа, папа, а про меня? Только чтобы было длиннее, чем про Холли!». Я ращу маленьких демонов. Понятно?
— Но мистер Квин, нам же очень интересно. Попросите Терри рассказать нам о своем доме. О своей цивилизации. Когда они вступят в контакт с нашим правительством? Терри на нашей планете один или с друзьями?
— Пенни, если бы тебе в голову стучался маленький мохнатый пришелец, ты бы не задавала глупых вопросов. Он не рассказывает. Он слушает. Такой вот у него характер. Скрытный, замкнутый… Но добрый. Прямо как у меня. Ох, а на твой последний вопрос он решил ответить. Да… Есть еще четверо. Ребятки, а у вас пива нет? У меня был тяжелый день.
Непьющий писатель от переживаний выпил ящик пива. Ну, маленький такой ящичек, на шесть бутылок. Да и бутылки несерьезные. Потом отобрал у гиков полбутылки кукурузного виски и тоже выпил. Тут в Квине что-то серьезно разладилось.
— Я, — всхлипывал Квин, — по уши в чужой субкультуре! Вы меня ненавидите, мерзкие неудачники! Но за что? За что?!
Пенни тем временем заботилась о Терри.
— Но чем же его кормить? Такого маленького? Терри, ты кошачий корм будешь?
— Кровь они пьют, — сказал Квин мрачно.
— Человеческую?!
— По возможности. Но только в случае крайней необходимости. Когда или пей, или помирай.
— Как Блейд! — восхищенно сказал гик с кольцом в носу. — Круто!
— Ты колечко-то сними, — ласково сказал Квин гику. — В тюрьму попадешь, там или при осмотре срежут, или потом… Сними колечко, сынок.
— Мистер Квин, а где эти… соплеменники Терри? — спросила Пенни. — Однопланетяне?
— О-ох, ребятки, мне бы отдышаться… Воздух тут у вас какой-то…
— Так где же они, мистер Квин? — Пенни подпрыгивала от нетерпения.
— Куда тут пройти? О-ох, ребятки…
— Мистер Квин!
— В фармакологическом центре, — пробормотал Квин.
— В каком центре?
— Фармакологическом, — повторил Квин, бледнея.
— Что они там делают?!
— О-ох… Опыты там над ними проводят, опыты. О-ох…
— Опыты над маленькими зверюшками? Опять?! Я этого так не оставлю, — мрачно пообещала Пенни.
— О-ох…
— Только не на бустеры, мистер Квин! — взвился Лиззи. — По лестнице вверх. За дверью налево. Или направо, если хотите прогуляться.
— По лестнице? — жалобно уточнил Квин.
— В сад не выходите. Там могут водиться тигры.
В полном расстройстве чувств Квин достал телефон, отвернулся к стенке и позвонил домой.
— Это ты, Холли? Папа тебя любит! Очень-очень. Нет-нет, меня не похитили. Я здесь по своей воле, вы слышите! По своей! Передай маме, что буду завтра вечером. Нет, Холли, целиком буду. И не в багажнике. Будь оно проклято, это телевидение!
Ну, не «проклято»…
5.— Привет, дядя Гарри, — сказал я.
— Привет, Майки, — сказал дядя Гарри. — Привет, Пенни. А это кто с вами, Билли Андерсон?
— Томпсон, сэр.
— Дети, вы же знаете правила посещений. Это серьезное учреждение. Сверхсекретное. Тщательно охраняемое профессионалами.
— Да ладно вам, дядя Гарри, — сказала Пенни. — Мы просто хотим показать Билли игровую комнату. А про профессионалов я все знаю. Мой папа этот пресс-релиз составлял.
— Ну хорошо. Пожалуйста, сдайте все фотоаппараты, телефоны, плееры и диктофоны. Особенно ты, Пенни.
— Да пожалуйста, — Пенни отдала ему диктофон. И плеер. И телефон. И фотоаппарат.
— А вы, мальчики?
Мы тоже сдали электронику.
— Что в рюкзаке?
— Дядя Гарри! Я все папе расскажу!
— Ну ладно, ладно, — дядя Гарри поправил портупею, нажал кнопочку.
Мы прошли через отключенный сканер.
— По коридорам не бегать, — сказал дядя Гарри. — Камеры везде. Сиду на глаза не попадайтесь. И с центрифугой не баловаться, вы слышите?!
— Конечно, дядя Гарри!
— Куда, типа, теперь? — спросил Билли.
— К лифту. Но лифт охраняет дядя Сид. На нижние уровни он детей не пустит. Во-первых, надо избавиться от дяди Сида. Во-вторых, найти маму Майки. У нее есть ключ от лифта.
— Хм-м. Избавиться?
— Ага! Снимай рюкзак.
Билли тоскливо посмотрел на меня, но рюкзак снял.
— Ты журналы взял? — деловито спросила Пенни.
Билли покраснел до кончиков ушей.
— Так взял или нет? А то ведь сама посмотрю.
Билли порылся в рюкзаке, не открывая клапана. Неуверенно извлек довольно пристойный журнал «для мужчин». Закрыв глаза, протянул его Пенни. Пенни бегло просмотрела издание.
— Не этот, — сказала она. — Другой давай.
И сама полезла в рюкзак.
— Эй, это свежий выпуск! — возмутился Билли.
Пенни взглянула на обложку, покачала головой, смерила Билли взглядом, но, к счастью, ничего не сказала. С журналом под мышкой добежала до конца коридора, заглянула за угол.
Там, в нише, должен был торчать за армированной стойкой страшный дядя Сид. Одним нажатием кнопки он мог призвать дядю Эрла, дядю Лесли и дядю Джона в сопровождении доберманов с ампутированными голосовыми связками.
Пенни доберманов не боялась. Она нырнула за угол. Тотчас вернулась.
— Он отвернулся, а я журналку на угол стойки подбросила, — захихикала она.
