всего ничего: одна молодая пара и две рафинированные пожилые туристки, раскатисто ворковавшие по-американски. Еще около дверей находилась нейтральная фигура: дремавший на стульчике старичок смотритель.
Расстановка сил немного взбодрила Брянова, и он, встретившись взглядом с „киборгом“, даже кивнул ему, как своему человеку, прося о поддержке.
Брянов решился.
Он сделал шаг сбоку к картине, взялся левой рукой за багет и, резко отведя картину от стены, занырнул под нее, как в потусторонний мир.
Мир не рухнул.
Даже американское воркование не прервалось.
И Брянов с хладнокровием музейного грабителя внимательно осмотрел весь холст.
Гениальная догадка оказалась бесплодной, как и весь холст с обратной стороны.
И Брянов выступил „из-за кулис“ в полной растерянности.
Его неудача не скрылась от соглядатаев, и они сделали вид, что их в зале еще много чего интересует…
Старичок же продолжал дремать…
„Все! Еще раз посмотрю — и пора сдаваться“, — подумал Брянов, зная, что сдаваться нельзя и придется здесь ночевать…
Он снова вгляделся в вереницу, в ртутные воды реки…
— Ну, кто последний? — шепотом пробормотал он, по ходу дела невольно осознав замысел творца. — Я тут каким по счету буду?
— Герр Риттер? — услышал он позади себя скрипучий голосок. — Пауль Риттер?
Он не удивился. Отчаявшись, он так же отчаянно поверил в такую разгадку и, обернувшись, улыбнулся старичку смотрителю, который тихонько подошел к нему.
Смотритель вынул руку из пиджака — и пистолет стал поворачиваться в грудь посетителю Новой галереи…
Хлопок, раздавшийся сбоку, откинул голову старика и словно оттолкнул его самого в сторону…
Брянов увидел багровое пятно на голове лежащего старика… и сразу замелькало у дверей… и послышались новые хлопки… и кто-то еще кинулся куда-то и упал.
Закричали туристки, и Брянов увидел, как они обе повалились ничком на пол, закрывая сумочками головы.
Он увидел приоткрытый проход в следующий зал — и опрометью бросился туда… и со всей силы захлопнул за собой дверь, сразу — и только на один миг — всем телом ощутив, что цел, жив и почти счастлив.
Один посторонний человек и один смотритель — маленькая дама лет семидесяти, — окаменело вперились в него.
— Там бандиты! — отчаянно шепнул он на весь зал. — Зовите полицию!
Посторонний дернулся и проскочил дальше, по стрелке продолжения осмотра. Дама раскрыла рот, сделала смертельно испуганные глаза — и совершенно точным, спокойным движением руки нажала на кнопку у косяка.
Взвыла сирена.
Брянову показалась, что зал зазвенел и затрясся весь уже после того, как он вскочил на ближайший подоконник и вжался в край оконного проема, не слишком нарочито прикрытый занавесью.
Что-то еще происходило в этом неистовом реве.
Он различил сквозь него один ясный звук, одно слово: „Nein!“ — и ту молодую пару увидел из-за занавеси уже с тыла. Те мчались дальше, в тот же проход, куда указывала стрелка. Причем молодой человек в светлом свитере с темным пятном на левом плече поддерживал на ходу правой рукой левую, будто очень хрупкий и ценный предмет.
Первым делом надо было спасать красное знамя с хоть и бывшим, но родным серпастым-молоткастым гербом…
Он порывисто вынул из внутреннего кармана пиджака обе книжицы. Темную, с „бундес-орлом“, убрал обратно, а краснокожую упрятал в трусы и, как политрук, приказал себе: „А теперь выходи из окружения!“
Он спрыгнул с подоконника и увидел смотрительницу зала, окаменело сидевшую на том же стульчике и с ужасом смотревшую в его сторону. Он догадался, что она не выдала его: та молодая пара бросилась в этот зал не просто так, от страха, а — в погоню за ним. Они спросили ее, куда он, Брянов-Риттер, делся, здесь ли он, а пытать даму у них не хватило времени. Она ответила им „Nein“…
— Благодарю вас, — поклонился он даме, с преданностью посмотрел ей в глаза и выскочил за дверь обратно, против направления строгой немецкой стрелки.
Был тот самый зал. В нем была картина.
Американские туристки пропали, а остальные тела были разбросаны по полу.
„Киборг“ оказался в прошлом живым и теплокровным созданием. Он лежал под бронзовым бюстом какой-то местной знаменитости в бронзовой треуголке, залив кровью изящный пьедестал. Один из бывших телохранителей Брянова еще слабо ворочал рукой, словно пытаясь найти отлетевшее в сторону оружие.
Сирена не смолкала.
Походя он еще раз взглянул на картину…
Новые покойники, наверно, уже пристроились к веренице теней…
„Надо искать Элизу!“ — решил Брянов и, покидая зал, еще раз оглянулся… и вспомнил… почти вспомнил… что-то очень важное для Пауля Риттера.
Да, Пауль Риттер тогда, выходя отсюда в последний раз… это было перед вторым отъездом на Канарские острова… выходя отсюда, обернулся точно так же — и подумал о… хромированная сфера контейнера… узкая щель скального разлома… пульсирующий ток родника…
Снизу по лестнице, навстречу Брянову, катился и грохотал полицейский прилив. На полдюжины автоматных стволов, нацеленных в него, Брянов даже не обратил внимания.
— Стоять! — крикнул штатский в развевавшемся плаще, и эхо ударило в затылок Брянову. — Руки за голову!
Он замер, с необычайным спокойствием встречая волну живой мощи.
„Смотри! Смотри!“ — повторял он про себя команду и, начав со штатского, перебрал глазами всех полицейских и взглядом вежливо поздоровался с каждым…
— Добрый день! — без иронии сказал он штатскому. — Я просто посетитель…
— Выясним! — вихрем взлетая дальше, бросил тот.
Один полицейский в каске и униформе и один автоматный ствол замерли перед Бряновым.
— Вы видели этого человека? — раздался голос штатского уже сзади и выше.
Брянов, улыбнувшись в прозрачное забрало каски, осторожно повернулся на пол-оборота влево и из-за своего отставленного от головы в сторону локтя увидел наверху спасшую его смотрительницу соседнего зала.
— Nein! — был ее ответ.
Брянов еще раз улыбнулся каске и стволу.
Штатский отступил к нему:
— Прошу прощения…
— Риттер. Пауль Риттер, — твердо представился Александр Брянов.
— Герр Риттер, мы вынуждены временно задержать вас…
— Никаких проблем, — ответил Брянов, законопослушно глядя штатскому в глаза.
Тот коротко кивнул каске.
— Следуйте впереди меня! — донеслось из-под забрала. — Рук не опускать!
Брянов двинулся вниз по красному ковру… и вспомнил: щель скального разлома — до самой преисподней, пульсирующее течение родника… колба из толстого, противоударного стекла… отдельный металлический футляр с яркой этикеткой:
„ACHTUNG! ESTREME GEFAHR!“
(„ВНИМАНИЕ! ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ОПАСНОСТИ!“)
1939 год! Год завершения шестидесятилетнего цикла!
Пауль Риттер получил „вирус дьявола“ — тот самый, в котором вмещалась вся преисподняя!
