я подъехала к hotel particulier. Кучер помог мне выйти из экипажа, усадил на стул на колесах и с помощью дворецкого закатил его через порог в вестибюль, обставленный и украшенный с роскошью, какой я не видела со времен юности. Я дожидалась в молчании, рассматривая обстановку. Каждая поверхность была изящно декорирована. Все стены украшали произведения искусства. Все предметы сверкали. Вскоре появились мадемуазель Эдмонда и мадемуазель Аделаида, они шли плечом к плечу, и шелка их платьев заговорщицки перешептывались, возвещая их приближение. Как и в прошлый раз, лицо мадемуазель Эдмонды было скрыто вуалью. После обмена любезностями они предложили показать мне особняк.
Мадемуазель Аделаида толкала мой стул, мы осмотрели первый этаж здания, зал за залом, — каждый был отделан в особом стиле, каждый соперничал в изысканности с предыдущим. Мы продвигались, мадемуазель Эдмонда описывала все увиденное, а также комнаты, расположенные выше, и вещи, что в них находятся, а заодно вкратце описывала и другие принадлежащие ей дома. К концу экскурсии мы совершили полный круг (особняк окаймлял расположенный в центре двор) и ни в одно помещение не зашли дважды. Мне поведали о состоянии, включавшем в себя еще несколько подобных зданий в Париже и в провинции. Мать мадемуазель Эдмонды умерла родами, отец ее унаследовал крупную флотилию, добавил к ней доли в банках и железных дорогах. Скончался он всего лишь год назад. Других наследников у него не имелось. Состояние было так велико, что надзору за ним посвящали все свое время три человека, мадемуазель Эдмонда же вольна была жить как ей вздумается.
— Мадам Жанна, — произнесла она, — полагаю, вам любопытно, зачем мы вас сюда пригласили и почему я столь подробно рассказываю вам о своем финансовом положении. Нас с мадемуазель Аделаидой очень тронула история, которую вы нам поведали при прошлой нашей встрече. Справедливо будет сказать, что мы с тех пор почти ни о чем больше и не говорили. Мы хотели бы сделать вам одно предложение, но до того необходимо показать вам кое-что.
Она подняла руки и отбросила вуаль. Увидев наконец ее лицо, я перепугалась. Оно было изуродовано, явно в пламени. Я успела бросить лишь один взгляд — потом вуаль легла на место.
— Теперь вы знаете, — сказала она, — почему я его скрываю. Это результат несчастного случая со свечой у меня в спальне, еще в детские годы. Не раз и не два я жалела, что пламя тогда не поглотило меня полностью, однако в таком случае мне никогда не выпало бы счастье встретить Аделаиду. — Женщины повернулись друг к другу, переплели руки. — Решение это далось нам нелегко. Почти всю последнюю неделю мы провели за серьезными разговорами. В итоге пришли к общему мнению, и теперь говорим с вами как одна. У меня всю жизнь была мечта, я бы даже назвала ее наваждением: я воображала, каково было бы оказаться в другом теле, а главное — обрести другое лицо. Именно этим объясняется мое пристрастие к живописи и литературе. Шекспир говорил, что характер определяет судьбу. Тем не менее наши тела, а в особенности наши лица до такой степени определяют то, как нас воспринимают окружающие, что можно с полным правом сказать, особенно в случае женщин, что нашу судьбу определяют они. Лицо влияет на мнение о человеке, а мнение, в свою очередь, влияет на характер. Богатство тоже определяет нашу жизнь, равно как и положение в обществе. Но если характер можно изменить, богатство может убывать или прирастать, положение в обществе можно улучшить или ухудшить, тело наше — свершившийся факт. Приходится принимать его недостатки, стареть вместе с ним, и поменять его на другое невозможно. По крайней мере, в обычных обстоятельствах.
Мадам Жанна, красота вашего тела воспета в стихах и картинах. Вы стали музой великих творцов. Мужчины, которые вас знали, грезят о вас и по сей день. Тело ваше уже не то, что прежде, но оно остается желанным — драгоценностью, которую патина делает лишь редкостнее. Лицо ваше осталось лицом красавицы, прожившей необыкновенную жизнь. Предложение мое просто. Возможно, вы уже догадались, в чем его суть. Я хочу предложить вам свое тело и половину своего состояния, — в обмен на ваше тело. Будь у меня выбор, я бы, наверное, выбрала тело моложе, здоровее, но выбора у меня нет. Переход в ваше тело — единственная доступная мне возможность. Я хотела бы воспользоваться ею, зная при этом, что лет мне будет отпущено немного. Но я не влюблена в жизнь как таковую. Я не стремлюсь прожить долго. Я предпочту жизнь в чувственности и удовольствиях. Я без колебаний отказалась бы от этого тела и половины принадлежащего ему состояния, если бы мадемуазель Аделаида хоть раз поцеловала меня так, как поцеловала вас неделю назад, — пусть все это и продлилось бы лишь несколько кратких лет.
Я с трудом верила своим ушам.
— Вы хотите совершить переход в мое тело?
— Да. С одним условием. Переход не должен быть слепым. Мне нужно, чтобы я запомнила свое прежнее тело и забрала с собой все свои воспоминания. Чтобы после перехода я знала, кто я такая, кто мы такие. Вы можете мне это пообещать?
Я заверила ее, что такой вариант возможен, даже для того, кто совершает переход впервые.
Когда спустя несколько часов карета, нагруженная багажом, отъехала от особняка, в ней сидели две женщины: мадам Жанна и мадемуазель Аделаида.
[54]
Дата рождения: 1845
Первый переход: 1864
Второй переход: 1900
Дата смерти: 1900
— Вы верите в метемпсихоз?
Был полдень погожего дня в конце марта тысяча девятисотого года, я сидела в вагоне-ресторане экспресса «Оверленд лимитед» железнодорожной компании «Юнион пасифик», мчавшегося по американскому Среднему Западу. За окном сверкала под зимним полуденным солнцем заснеженная прерия. Я ушла в свои мысли, с книгой на коленях утонув в кожаном кресле — книгу я выбрала наудачу на библиотечной полке в вагоне, — и тут вновь услышала те же слова, повторенные по-французски низким загадочным голосом:
— Мадам, вы верите в метемпсихоз?
Я подняла глаза и увидела привлекательной внешности мужчину с оливковой кожей — он сидел в кресле напротив; у него были густые висячие усы, для которых он был слишком молод, наряд его составляли алый смокинг и карминовый тюрбан. Незнакомец пристально вглядывался в меня глазами цвета японского лака. Странно, подумала я, что он с ходу обратился ко мне по-французски.
— Прошу прощения? — произнесла я.
— Метемпсихоз — вы верите в его существование?
— В переселение душ после смерти?
