– Единство, Михаил, – ответил Ярополк. – В эти тяжёлые времена единство – это то, на чём зиждется порядок. Именно на единстве семи родов издревле стояла земля русская, и так должно оставаться впредь. Иначе нас ждёт крах. Но Барятинские, кажется, забыли об этом и желают разрушить всё к чёртовой матери. Они собрали шайку из всякой мелочи, вроде Птахиных, и теперь хотят отделиться и единолично править землями Нижегородской и ещё двух соседних губерний. Они губят страну, подрывают вековые устои. И этого нельзя допустить.
– Если каждый захочет создать своё государство, начнётся передел имущества, – добавил воевода. – Страна погрязнет в междоусобных войнах. На землях Барятинских много предприятий, принадлежащих другим родам. Они намерены присвоить себе чужую собственность.
– Так что скажешь? Поможешь нам? – спросил Ярополк. – Нужно склонить Барятинских на нашу сторону. Нельзя позволить выйти им из состава государства. Семь родов должны сохранить единство.
– В целом, я с вами согласен, – ответил я. – Нам и одной войны хватило. Междоусобицы развязывать ни к чему. Но чем я помогу? Сейчас я – никто. Барятинские меня даже знать не желают.
– Пока что – никто, – поправил Ярополк. – Но не затем ли ты здесь, чтобы вернуться в семью и возглавить её?
– За этим самым, – подтвердил я. – Только удастся ли? Мои родственники считают меня незаконнорожденным и будут настаивать на этом. Совет может к ним прислушаться. Я не знаю, какое решение он вынесет.
– У них есть доказательства?
– Сложно сказать. Дед подозревал мою мать в измене и потому приказал убить её. Больше я ничего не знаю.
– Подозрения – ничто, нужны факт. Они есть?
– Говорю же: не знаю.
– Ладно, разберёмся, – махнул рукой Ярополк. – Не бери в голову. Это ничего не значит. Единственное, что тебе нужно – это поддержка как можно большего числа родов. Знаешь тех, кто мог бы встать на твою сторону?
– Возможно. Надо подумать.
– Думай. Да не затягивай. Скоро всё начнётся. Глазом не успеешь моргнуть. Но сейчас важнее всего заседание. Если Совет встанет на твою сторону, это обойдётся нам меньшей кровью.
– Кому, как не мне, понимать важность сего мероприятия, – согласился я. – Но меня мучает один вопрос. Насколько я знаю, многие роды не хотят появления пятой школы. И это ещё одна причина, почему я бежал из страны. Вас не смущает то, что я владею чарами, отличными от стихийных?
– А другие считают возвращение пятой школы благом, – ответил воевода. – Её появление ознаменует расцвет и величие нашей державы. Пророчество говорит, что однажды из рода выйдет славный правитель. Кто знает: вдруг это и правда когда-нибудь случится? Если энергетическая школа будет способствовать укреплению страны, мы только «за».
– А меня старые сказки не волнуют, – заявил Ярополк. – Ты победил витязя седьмой ступни благодаря своим чарам, значит они достойны того, чтобы стать в один ряд со стихийными. А если ещё и поможешь нашей общей цели, получишь почёт и уважение других великих родов. Господь даровал тебе большую силу, так пусть она послужит благому делу.
Ярополк рассуждал о каких-то семи родах, на которых строилось государство Российское, а я понятия не имел, о чём речь, хотя, судя по тону его, это казалось чем-то само собой разумеющимся. Но предложение выглядело заманчивым. Басмановы намеревались меня поддержать. А что касается условий, то я, например, и сам считал, что от развала никто не выиграет, и что этого нельзя допустить. Да и войну следовало прекратить. В газетах писали, что враг ослаблен и новый удар добьёт его. В Священной Римской Империи тоже имелись проблемы подобно нашим: герцоги бунтовали и делили страну – так преподносила ситуацию наша пропаганда. Вот только удар этот в первую очередь мог добить нас самих.
Одним словом, наши с Басмановыми цели во многом совпадали.
Да, Басмановым по понятным причинам выступали против инициатив Союза сильных, но сейчас это ничего не значило. Да и я пока был вне подозрений. Значит, тайная полиция точно не знала о моём участии в заговоре. Но если Добронравов (который предположительно находился сейчас в их руках) расколется, и моя связь с Союзом будет доказана, мне конец. Вот это меня и беспокоило. А ещё – Лиза. Пока, кажется, всё хорошо, но вдруг у неё опять всплывут какие-то старые обиды?
Вечером мы с Лизой сидели в гостинице и разговаривали. Обсуждали визит Басмановых.
– Везёт тебе, – проговорила она с грустью. – Ты будешь главой рода. А я – никем. В служанки что ли идти?
– Мы придумаем что-нибудь, – возразил я. – Но даже если ничего не выйдет с Советом, главное, держись меня, и всё будет хорошо. Будешь моей дружинницей.
– Ага, велика честь, – печально усмехнулась девушка.
– Зато перспективы открываются. Глядишь, получишь землю в собственное владение или какое-нибудь предприятие. Вот скажи: что было бы, если б ты осталась в Александрии? Так и работала бы переводчицей во всяких конторах? А теперь вон сколько вариантов. Да и дружинники зарабатывают гораздо лучше.
– Ладно, так и быть, – согласилась Лиза. – Если обещаешь землю, буду твоей дружиннице. Только воевать у меня желания нет, устрой лучше на какую-нибудь должность поспокойнее. И ещё... Не дай Бог, ты меня выдашь замуж без моего согласия!
Я рассмеялся.
– Что ж, по рукам. Придумаю, куда тебя пристроить.
Нас отвлёк грохот на первом этаже, словно что-то тяжёлое упало на пол. Я прислушался. Вскочил.
