Кирилл Владимирович.
— Действительно, неожиданно, — сняла я очки со специальными линзами (в них не так уставали глаза) и уставилась на него.
А этот козёл, что должен бы гнить в тюрьме или, как минимум, сидеть без работы под забором, теперь задавал мне вопросы, на которые я была обязана отвечать. Или не обязана, но должность финансового директора в любом случае была выше моей, а значит, я должна ему подчиняться.
— Нет, я не занималась этими контрагентами, — откинувшись к спинке стула, сверлила я его взглядом. Таким топят корабли, но он был явно из того материала, что не тонет. — Это вам может сказать только главный бухгалтер… Нет, последний кредитный договор тоже подписывала не я, — выдавала я однотипные ответы, стараясь не слишком язвить.
Он гаденько улыбнулся, скользнув по мне глазами, словно липкими пальцами:
— Хм… Чувствую, мы продолжим. То, что не закончили, — и вышел. И что имел ввиду: разговор, или то, что мы не закончили в его квартире — я бы не взялась гадать.
— А он хорошенький, да? — следом за ним проскользнула в мой кабинет Тася.
— Только убог, как тыквенный латте. Жена, маленький ребёнок.
— Да?! — округлила она глаза. — А он предложил мне вечерком куда-нибудь сходить.
— Не вздумай. И сильно насчёт его красивых глаз не обольщайся.
— В смысле он… — покрутила она пальцами, подбирая приличное слово.
— В смысле вы с ним как художественная гимнастика и футбол. Ты выходишь на поле чисто ленточками помахать, а он — конкретно забить гол. Так понятнее?
Она кивнула, а потом обернулась уже в дверях.
— А если я не против, ты же меня не осудишь? В смысле не с ним, а вообще. Просто я встречаюсь сейчас с женатым мужиком, — прикусила она губу.
— М-да, мужика выбрать тяжелее, чем арбуз: хвостик посмотреть нельзя, по голове постучать нельзя. А я тебе не мать, — усмехнулась я. — Сбрось мне последние данные программы и встречайся с кем хочешь.
А ведь до этого я считала естественным, что женатый мужик — это тупиковый вариант. Одноразово, временно, недостойно. Безнравственно, блин. Но сейчас почувствовала себя монашкой.
Так и сказал Кирилл Владимирович, когда заявился в мой кабинет в тот же вечер.
— Детка, не строй из себя монашку, — наклонился он через стол.
В офисе никого не было — вечером мало кто задерживался на работе, только такие полоумные, а может, одинокие, как я, у кого осталась в жизни одна работа.
С ужасом глядя, как он закрывает дверь и задёргивает штору, я встала, стараясь не паниковать, но на всякий случай присматривая, что есть вокруг потяжелее.
Даже прошлый раз мне не было так страшно: со мной был Миро̀, у меня был включён телефон.
Сейчас мне надеяться было не на кого. И Кирилл, чтоб его, Владимирович уже знал: если подойдёт ближе и потеряет бдительность, получит коленом в пах.
Дальше всё произошло так быстро, что уже некогда было думать.
Он схватил меня за волосы, толкнул грудью на стол. И был такой злой и такой сильный, что, когда дёрнул за блузку, пуговицы с неё разлетелись по полу, как горох.
— Тебя посадят, тварь, — прошипела я. — И посадят надолго.
— Тебе никто не поверит. Но попробуй только вякни, сука, и тебя уволят. Или ты забыла, где мы с тобой познакомились и как? — пригвоздил он меня к столу одной рукой, а второй стал задирать юбку, расстёгивать ширинку.
Я именно этого и ждала.
Со всей силы наступила ему на ногу каблуком, а когда он взвыл от боли — вывернулась и шарахнула его наотмашь по роже дыроколом.
Почти выбежала. Уже открыла дверь, уже протиснулась наружу и… врезалась в Пряника.
— Кристина? — удивился он.
Пару секунд, как заворожённый, смотрел на мою расстёгнутую блузку, бельё, вздымающуюся грудь, а потом наконец оторвался, повернул голову.
— Кирилл?
Тот зажимал рукой ушибленную скулу.
— Какая-то психованная девка, — смотрел он на Пряника невинными глазами. — Нормально же спросил, по работе. — Чего перепугалась? Вмазала дыроколом. Выскочила, как потерпевшая. Ты это, прости за кофточку, — обратился он ко мне. — Я машинально схватил, когда ты убегать стала.
Пряник смотрел то на меня, державшей руками на груди блузку, то на нового финансового директора. Тот, не дав Стёпе одуматься, засмеялся, обращаясь ко мне:
— Чёрт, ну извини, я правда не хотел ничего плохого. Увидел, что ты одна сидишь, подумал, что не один я такой идиот, зашёл поболтать. Думал, кофе попьём. Вон, конфеты принёс, — показал он на оставленную как специально на столе коробку.
— И ширинку для дружеской беседы расстегнул, — показала я на его брюки, где в поспешно застёгнутом бегунке зажевало край рубашки.
— Ой, блин, — смутился он. — Я и не видел. Чёрт, косяк.
И провалиться мне на этом месте, он даже покраснел, словно ему и правда неловко, типа рубашку он защемил, когда ходил поссать.
Это всё и решило.
— Кристин, ты не погорячилась? — повернулся ко мне Пряник.
— Стёп, если ты его не уволишь, — сказала я сладеньким голоском и заботливо поправила на Прянике галстук, — ну, в общем, ты знаешь, что.
Развернулась и пошла прочь из кабинета.
— Кристина! — крикнул он мне вслед. — Я не могу его уволить. Я его ещё не взял. Он на испытательном сроке.
— Значит, он его не прошёл, — повернулась я.
А потом, когда вернулась, кое-как заправив блузку трясущимися руками, Кирюши уже не было, а Пряник ждал меня в кабинете.
— Он обещал, что никому не расскажет. И не будет писать на тебя жалобу. Я понимаю, ты столько времени провела в больнице, ты на взводе, устала, перенервничала.
— Ну ещё
