За последнюю неделю я изменился не только внешне.
Теперь я готов поверить в ту чушь, о которой раньше и слышать не хотел. Например, в то, что можно найти работодателя, если забраться на крышу высокого дома. Дескать, так ты оказываешься ближе к человеку, который может о тебе вспомнить.
Странно, я всегда предполагал, что люди живут внизу. Сразу под Мыслями обитают Желания, а уж они напрямую управляют человеком. Поэтому Желания о безработице никогда и не слышали. Любое из них может всегда похлопать человека по плечу и напомнить о себе. Это я узнал от Желания Познать Истину — оно иногда залетало к нам.
Я поднялся на последний этаж и открыл люк, ведущий на крышу. Пусть люди находятся выше Мыслей, от безысходности я готов поверить и в это.
Ветер приятно холодит тело. Когда он дует в лицо, чувствуешь себя плывущим по морю кораблем. Потоки плавно обходят тебя, и кажется: поставь правильно парус — взлетишь. И закружишься, закружишься… а там, глядишь, кому из людей в голову стукнешь.
На обитом листовым алюминием краю крыши стоит Мысль о Самоубийстве. Она обеими руками манит к себе, как мать зовет ребенка на руки. Судя по взгляду старой карги, тот, кого она зовет, приближается к краю. Я не вижу работодателя старухи, посторонним Мыслям не место в уже занятой голове. Вижу только, что древняя паскуда отлично делает работу. Еще десяток шагов, и… «ветер станет приятно холодить тело».
— Алё, мамаша, а что это тут происходит?
Карга дернулась и наконец заметила меня.
— Пошел прочь, супостат! Не мешай работать!
— Слышишь, давай заканчивай. — Я подошел ближе. — Это же глупо!
— Не подходи! — Старуха приняла угрожающую позу и сделала пасс руками. — Она сама обо мне подумала. Девка молодая еще, а уже порченая. Удалец бросил ее, так она и решила броситься. Сама, ясно?
— А ты и рада!
— Рада, касатик. Бог миловал, пока без работы не сижу. В последнее время даже сверхурочно тружусь.
— Так тебе одним заказом больше, одним меньше. — Я прищурился. — Дай посмотреть на нее.
И, не дожидаясь разрешения, сам вошел в сознание девушки. Это только так сказано — вошел. На самом деле я остался на месте, но теперь мог видеть ее. Щупленькая девчушка с короткой прической и полными слез глазами. Она медленно шла навстречу смерти.
Будь Мысль о Самоубийстве помоложе да посильнее, такой трюк не удался бы. Однако и я за последние дни изрядно ослаб, так что схватка вышла короткой, но честной. Еле хватило сил, чтобы поднять бабулю и взвалить на плечо. Она отчаянно сопротивлялась: царапалась и сучила короткими толстыми ножками в подранных чулках телесного цвета. Пара десятков метров до люка далась мне с огромным трудом. Из последних сил я сбросил каргу вниз. Только когда ругань под крышкой стихла, осел на теплый гудрон. И услышал плач.
Девочка тоже сидела, поджав ноги. Красные глазенки бессмысленно смотрели на алюминиевый край крыши. Я помог ей встать и в какой-то момент даже почувствовал, что на ногах начинают проступать носки, но то оказалось лишь видением. Мы спустились по лестнице на первый этаж. У подворотни, ведущей на проспект, я покинул девчушку. Дрожа и вжав голову в плечи, она мелкими шажками побежала по тротуару.
Я опять ощутил слабость. Прислонился к стене и посмотрел вниз.
У меня нет правой стопы.
Он подошел ко мне, когда я остановился передохнуть. Держась за столб светофора, я пританцовывал на одной ноге. На нем черный плащ, черные брюки и черная широкополая шляпа.
Мысли о Расправе появляются, когда другого выхода нет. Когда невозможно отказаться от их предложения.
— Больно?
— Ничего, привыкну.
— Долго привыкать не придется. Тебе осталась от силы пара дней.
— И у вас, как всегда, есть ко мне предложение?
— Как всегда. — Он огляделся. — Давай куда-нибудь зайдем.
Мы зашли в кафе на углу, возле фонтана. Там варят хороший кофе. Ну как хороший — такой, каким он и должен быть. А стоит так, как обычный кофе стоить не должен. Мы привыкли не глядя переплачивать за то, что и так должно быть.
Он снял плащ и повесил его на вешалку у входа. А я сел за столик, в чем был.
— Есть такой заказ, — болтая ложечкой в чашке, сказал он. — Убрать мелкую Мыслишку из окружения Мысли о Власти.
Мысли способны не только растворяться, но и наоборот — расти. Уродливая Мыслишка может со временем преобразиться, похорошеть и стать чертовски привлекательной. Мысль о Безвозмездной Помощи родилась на свет замухрышкой, а сейчас — топ-модель. Мысль Альберта Эйнштейна о Теории Относительности влачила жалкое существование в пригородной лачуге. Я видел эту Мысль недавно — шикарно одетый джентльмен громадного роста. Все зависит от того, сколько людей о тебе думает и тем самым дают работу.
Случается, что Мысль тоже может стать работодателем.
Мысль о Власти неуязвима уже потому, что сидит в головах тысяч людей. И убрать ее — все равно что найти Утопию. Однажды я столкнулся с ним в театре. «Крутые» Мысли любят посещать театры, это повышает их статус.
Против такого громилы я бы не попер ни за какие деньги.
Но сейчас речь не о деньгах.
— Ступню мы тебе вернем, одежду, которая не исчезнет, выдадим. — Он прихлебнул из чашечки. — На время. Выполнишь заказ — с год проживешь припеваючи и без работы. А нет — все равно тебе не жить.
— Спасибо. Но, боюсь, не оправдаю ваших надежд. Это все равно что нищего отучить от Мысли о Попрошайничестве. Не-воз-мож-но.
— Именно потому, что это не-воз-мож-но, мы и обратились к Мысли, у которой нет иного выхода. К тебе то есть. Не бойся. Полное имя клиента — Мысль о Месте Депутата Гордумы.
Немногим легче.
— И как вы предлагаете его убрать?
— Сначала дай согласие.
А что я, собственно, хорохорюсь? Работа почти по специальности. Другое дело, оправдывает ли высокая цель убийство? Пусть даже Мысли. Даже плохой. И не стану ли я в один ряд с такой же мразью, против которой борюсь? Не лучше ли стереться праведником, чем существовать дальше грешником?
Не лучше. Да и какой из меня праведник?
К тому же у меня появилась идея.
— Я согласен.
Мне показалось, или Мысль о Расправе улыбнулся?
— Со снайперской винтовкой когда-нибудь дело имел? Вот и ладненько. Значит, прямо напротив его офиса стоит старое здание…
— Не надо. Дайте его домашний адрес.
— Это — верная гибель. А так, тихонечко сядешь, прицелишься…
— Я не хочу тихонечко.
— Дело твое. В конце концов, нам важен результат. Процесс — прерогатива исполнителя.
Он подозвал официантку. Прибежала мелкая Мыслишка о Чаевых. Заказчик расплатился и начал одеваться. Застегивая последнюю пуговицу, бросил мне:
— Записывай адрес…
С кем я только ни дрался. С Мыслями об Изнасиловании, причем сразу с тремя. С подвыпившей Мыслью о Нецензурной Брани тоже бодался. Крепко мне тогда досталось, но и он еле ноги унес. Один раз даже сцепился с Мыслишкой о Красивой Жизни. Она въехала на своем «инфинити» в развалюху какого-то старика. Накинулась на пострадавшего: «Да ты знаешь, кто мой муж?!». До рукоприкладства дело не дошло. Я просто дождался милиции и выступил свидетелем.
Но с «крутыми» Мыслями пока не пересекался. Только изредка думал: «Отнять бы у этого горлопана в телевизоре неприкосновенность, да зарплату назначить, как у всех — как бы он тогда запел?».
Кстати, Мысль о Физическом Истязании жила в моем доме этажом выше. Шикарная девица, доложу я вам.
И район, в котором живет мой клиент, тоже шикарный.
И костюм на мне не менее шикарный.
А вот пистолет можно было найти и получше.
Подхожу к дверям подъезда старинного дома. Звоню.
— Добрый вечер. Вы к кому?
— Здравствуйте, мне в седьмую, — отвечаю спокойно.
— Проходите, вас ждут.
Даже так? Наверное, охранник что-то перепутал. Щелкнул замок, я вошел в теплый подъезд, стены которого оказались сплошь обиты пластиком.
Дверь в квартиру номер семь, что находится на четвертом этаже, приоткрыта. Изнутри доносится классическая музыка.
Крадучись иду по длинному коридору: налево — кухня, направо — туалет. Налево — столовая с барной стойкой, направо — просторная, но пустая гостиная.
Он сидит в кабинете. В махровом халате, с щетиной на лице. Барин. Завидев меня, встал и расправил плечи. Очень широкие плечи, доставшиеся в наследство от спортивной юности. Подошел и пожал руку.
— Очень приятно. Присаживайтесь. Или сразу стрелять будете? — хозяин совершенно по-дружески рассмеялся.
Заметив мою легкую растерянность, добавил:
— Да знаю я все. Работа у меня такая — все знать. Что пьете в это время суток? Коньячок?
— Не откажусь.
План придется слегка изменить. Клиент изображает дружелюбие, но верится в эту игру с трудом.
