Перечислив документы (о них мы писали выше), обнаруженные в Аджимушкайских каменоломнях после освобождения района, и заканчивая донесение, Емельянов писал:
«Найденные документы, имеющие значение, прилагаю. Большое количество документов, подобранных партизанским отрядом, передано органам НКВД Ахтанизовского района Краснодарского края».
Оказывается, и партизаны, которые, как вода сквозь камень, просочились в каменоломни, тоже собирали документы аджимушкайцев!
Живы ли эти люди? Откликнутся ли, если прочитают эти строчки?
...Начиная публиковать материалы по Аджимушкаю, мы надеялись на читательские письма, надеялись на то, что откликнутся неизвестные еще участники и очевидцы тех событий, узнаются новые герои и раскроются новые страницы бессмертной обороны — но, признаться, мы не ожидали такой многочисленной и разнообразной почты!
В редакцию приходили письма, в которых читатели просили приложить все силы, чтобы раскрыть историю подземного гарнизона, предлагали версии, советовали, как лучше организовать поиски и раскопки, рисовали схемы и планы и, наконец, сами изъявляли желание принять участие в экспедиции «в качестве просто землекопов».
Нет слов, как мы были благодарны всем этим нашим корреспондентам, как согревали и вдохновляли нас их письма — от маленького, на половинке тетрадной странички письма двенадцатилетнего Димы Жёлтышева из Красноуфимска, который предложил интересное и, наверное, правильное прочтение «странного адреса» (1 «Вокруг света», 1974, № 7. Речь идет о письме «с детской ручкой, обведенной карандашом».), до писем взрослых читателей: инженеров, рабочих, студентов, ученых, которые, так же как и мы, увлекшись военной историей Аджимушкая и прочитав все, что написано о подземной крепости, с полным на то правом высказывали свои соображения.
Но каждый раз, когда в редакционной почте с пометкой «Аджимушкай» появлялось письмо, в котором читатель сообщал, что он был участником описываемых событий, невольно хотелось быстрее охватить взглядом строчки. Ведь тот, кто писал, мог не раз видеть полковника П. М. Ягунова, встречаться с комиссаром И. П. Парахиным, знать других руководителей обороны и, может быть, знать то главное, что нас интересовало... Но большинство корреспондентов, судя по письмам, были в каменоломнях только первый период, до конца мая—июня 1942 года. Они вспоминали интересные детали, много писали об атаках фашистов дымовыми шашками и газами, называли своих товарищей, но ответить на многие другие важные вопросы, естественно, не могли.
Был в нашей редакционной почте и особый, маленький «ручеек» писем, авторы которых слышали рассказы о керченских каменоломнях от своих старших знакомых, родственников, отцов.
«Мой отец до последнего дня находился в этих каменоломнях, — писала читательница из города Макеевки Донецкой области, — возможно, он сумеет рассказать вам много интересного и нового о каменоломнях».
«...Хочу сказать, что я знаю участника обороны каменоломен, — сообщал читатель из Маркакольского района Восточно-Казахстанской области. — Я от него сам слышал рассказ об этом, но мне было в то время 13—14 лет, и я мало что понимал. Я съезжу к нему с журналом и прочитаю вашу статью...»
И, наконец, это письмо...
«Уважаемая редакция!
Я случайно прочитал статью об Аджимушкайских каменоломнях. Меня очень растревожила она (сам отслужил службу, мне 24 года, работаю на Ижорском заводе).
Статья ваша рассказывает о том, о чем я уже слышал в детстве много раз, и мне почему-то очень запомнились эти каменоломни под Керчью. Дело в том, что про события в каменоломнях рассказывал мне мой отец, он участник подземной обороны... Во время войны отец служил в пехоте, в расчете станкового пулемета. Номера части и все другие подробности я, к сожалению, сейчас назвать не могу.
Воевал отец на Карельском фронте, а как попал на юг, тоже уже не вспомню.
Но я знаю, что он воевал там, потом находился в этих самых каменоломнях и был пленен раненным. (У него навылет было прострелено левое плечо.)
Я в то время мало что понимал, поэтому не задавал отцу вопросов, а только слушал. Но в вашей статье с его рассказом все сходится: как их травили газом и глушили взрывами, заваливая входы, манили хлебом и салом и угрожали затопить каменоломни морской водой. У них не хватало воды и боеприпасов...
После пленения отец находился в Румынии, в сорок четвертом году, освободившись из плена, был подлечен и отправлен на передовую, где снова был ранен, получил осколочные ранения в голову и, выписавшись из госпиталя, в строй уже не встал, а закончил войну портным при штабе. (До войны он работал портным.)
Отец никому, кроме нас, не рассказывал то, что ему пришлось пережить в этих каменоломнях.
...Ну вот и все, что я пока могу написать. Скоро у меня будет отпуск, я поеду в деревню и обязательно узнаю у отца все подробности.
Очень прошу дать отзыв на мое письмо. Слава».
Конечно, мы написали Славе, написали и его отцу, но, к сожалению, он не ответил. Не ответили пока нам и некоторые другие участники аджимушкайской обороны, о которых мы узнали не только из писем их знакомых и родственников...
Но мы надеемся, что они откликнутся и поведают о тех, кто сам о себе уже никогда не расскажет.
Есть еще, думается, люди, которые многое могут рассказать об Аджимушкае!
Каким же видится дальнейший поиск в Аджимушкайских каменоломнях?
Мы знаем, что к новому сезону готовятся участники экспедиции прошлого года, студенты Горного института имени В. В. Вахрушева. В 75-м году они решили организовать экспедицию силами студентов всех свердловских вузов.
Собираются принять участие в раскопках одесситы; собираются и ребята из Липецкого экспедиционного клуба, которые тоже были в Керчи, ходили в каменоломни и за семь дней поиска нашли гранату РГ-42, противотанковую гранату, лимонку Ф-1, немецкий штык, наш автомат ППШ с сохранившимся номером и снаряд от немецкой гаубицы (очень хорошо, что о последней находке они догадались сообщить в милицию).
Казалось бы, можно только приветствовать инициативу групп комсомольцев и пионеров, которые занимаются героическим прошлым Аджимушкая. Но нельзя забывать, что поиски под обрушенными сводами подземного лабиринта с целью раскопок и поиска воинских реликвий и документов — это совсем не прогулка и даже не поход по местам боевой славы. Ведь только наша вторая экспедиция во время поиска документов обнаружила и обезвредила с помощью саперов до тысячи (!) взрывоопасных предметов, любой из которых мог бы сработать...
Нам известно, что сейчас принимаются меры по предупреждению самочинных раскопок на территории каменоломен. Решением Керченского исполкома городского Совета депутатов трудящихся Аджимушкайские каменоломни объявлены запретной зоной.
Совет Министров Украинской ССР принял постановление о сооружении в Керчи в 1974—1975 годах мемориального ансамбля «Герои Аджимушкая».
Такие сообщения не могут не радовать.
Но если говорить о продолжении исследований, то совершенно ясно, что лопатка-саперка не тот инструмент, с помощью которого любой по численности отряд даже взрослых молодых энтузиастов сумеет добыть новые свидетельства мужества и стойкости подземного гарнизона. Безусловно, Аджимушкаю нужна постоянная, многолетняя и, может быть, Всесоюзная экспедиция. В ней могли бы принять участие различные заинтересованные организации.
Аджимушкай — это уникальный памятник нашей недавней военной истории, и он нуждается не только в государственной и одновременно общественной заботе и охране, но и в серьезном научном исследовании.
Арсений Рябикин, В. Орлов (фото), наши спец. корр.
Керчь — Москва
Неизвестные становятся известными
Поисковая работа по восстановлению имен участников героической обороны Аджимушкайских каменоломен принесла новые результаты (1 В № 2 журнала за 1974 год было помещено письмо В. Абрамова «Пропавшие без вести?..».). Теперь с большей достоверностью можно говорить о том, кем в основном были защитники подземной крепости и при каких обстоятельствах они там оказались.
Отряд Ягунова, как это видно из архивных документов, стал формироваться по приказу командования Крымского фронта 14 мая 1942 года. Именно в этот день в штабе фронта, находившемся еще в Аджимушкайских каменоломнях, собиралось все имеющееся оружие и боеприпасы — их передавали на вооружение отряда. Через день он уже представлял вполне определенную воинскую единицу и состоял главным образом из резерва командного и политического состава Крымского фронта. К «резерву» примыкали курсанты авиационных школ, часть которых была сведена в так называемый батальон охраны штаба фронта. Все эти люди и создали основу будущего подземного гарнизона, были тем цементом, который связал всех защитников в единое целое.
