Как уже отмечалось, в состав подземного гарнизона вошло много бойцов, командиров и политработников и из других частей и соединений Крымского фронта. Как я уже писал, в каменоломни попал почти весь 65-й отдельный восстановительный железнодорожный батальон (1 После переправы войск Крымского фронта батальон был восстановлен и получил название 55-го отдельного железнодорожного восстановительного. Списки потерь командного состава за май 1942 года от штаба этого батальона шли уже под новым названием, что нашло отражение и в нашей предыдущей публикации («Вокруг света», 1974, № 2).), которым командовал капитан Ф. М. Золкин. Благодаря ветеранам этого батальона А. И. Лодыгину, К. M. Бодрову, Е. Ф. Кохановой (Велигоновой) и поискам в Архиве Министерства обороны СССР удалось разыскать родственников многих командиров и политработников, воевавших в каменоломнях.
Однако поиск рядового и сержантского состава был крайне затруднителен. Основная причина этого заключается опять же в отсутствии архивных документов. В фондах 36-й железнодорожной бригады, которой подчинялся батальон, удалось найти два политических донесения за апрель 1942 года. Донесения довольно подробно сообщали о восстановлении и ремонте железной дороги на Керченском полуострове, а также о ходе подписки воинов-железнодорожников на военный заем. В этих документах, кроме известных уже командиров и политработников, упоминается ряд бойцов и младших, командиров. Вот их фамилии: Алгашов, Глухушкин, Геранин, Желасков, Кахтов, Колочев, Колочек, Кустов, Ли, Лисов, Логинов, Макеев, Маркелов, Наймушин, Ороменко, Осташкин, Пантюхин, Пенясов, Рыжаков, Сизый, Суконин, Фоенков, Н. А. Шенец, Щебетин. Из перечисленных участников по аджимушкайским документам известен Н. А. Шенец. В списке раненых коммунистов подземного госпиталя читаем: «Шенец Николай Акум, русский, кандидат в чл. ВКП(б), сержант, скончался 30 мая 1942 года».
Неоценимую помощь в поисках героев Аджимушкая оказывают читатели. В публикации «Пропавшие без вести?..» говорилось о младшем лейтенанте Зенцове. Именно под этой фамилией упоминается он несколько раз в найденном после войны дневнике А. И. Клабукова. Но фамилия оказалась искаженной, это стало ясным, когда откликнулись родные Евгения Земцова.
Земцов родился в 1922 году в Москве, был очень музыкально одарен. Учась в средней школе, играл в ансамбле народных инструментов при Московском Доме культуры железнодорожников. После окончания школы работал преподавателем музыкального училища. Готовился к поступлению в консерваторию. За месяц до начала войны Евгения Земцова призвали в армию, и в августе 1941 года он уже принял боевое крещение. В одном из своих писем из госпиталя он писал: «Пробыл на фронте я около двух месяцев, все время на передовой линии. Я все-таки счастливый человек, т. к. выходил целым из таких переделок, что сам после удивлялся. В боях я все время был впереди, за что меня назначили командиром. Им я и пробыл до последнего дня, когда меня ранило осколком в ногу».
Евгения Земцова любили товарищи по обороне Малых Аджимушкайских каменоломен. Вот что писал о нем А. И. Клабуков в своем дневнике: «Земцов — это интеллигент, парень он справедливый... Трудностей раньше не видел, ослаб, но не ноет. Это наш парень... Если выйдет отсюда, будет хорошо работать, будет преданным большевиком...» Командир взвода связи 1-го запасного полка Крымского фронта младший лейтенант Е. А. Земцов, как свидетельствует А. И. Клабуков, умер в каменоломнях от голода и ран 20 августа 1942 года, на 97-й день обороны подземной крепости.
Можно пытаться искать следы участника обороны, если есть его фамилия, имя... А если нет и этого? А. Г. Степаненко, ныне директор Глушковской школы Курской области, в своих воспоминаниях сообщил о своем товарище по Мичуринскому инженерному училищу и Аджимушкаю — неизвестном нам лейтенанте, погибшем во время охраны одного из выходов каменоломен. Имя и фамилию его А. Г. Степаненко, к сожалению, забыл. Но что точно помнил, так это место его работы до войны и даже должность: райисполком станции Касторная, инспектор по народнохозяйственному учету. Я написал школьникам поселка Касторное. Через местных жителей, ветеранов труда ребята установили, что инспектором по учету при исполкоме работал до войны Сибирцев Лев Панфилович. Весной 1942 года он действительно закончил Мичуринское училище, позже был на фронте. Родственников Сибирцева Л. П. в Касторном не оказалось, но ребятам все же удалось найти у местных жителей его любительскую фотографию. Получив снимок, А. Г. Степаненко узнал своего товарища. Еще один аджимушкаец стал известен.
Так постепенно раскрываются имена людей, которые в мае 1942 года находились в каменоломнях. За последние годы нами выявлено около Двухсот Пятидесяти новых имен, и есть вполне реальная возможность это число увеличить. Нужна кропотливая совместная работа историков, журналистов, реставраторов и активная помощь со стороны участников боев за Керчь 1942 года.
B. Абрамов, военный историк
Окончание. Начало в № 3.
Так, например, возродился танец «витье веревки». В его основу положен древний обычай вязки снопов, когда вся деревня принимала живейшее участие в подготовке к сбору урожая и каждый стремился внести свою лепту, потому что витье веревки должно принести удачу. Благодаря театру обрели право гражданства танец рыбаков «освящение сетей», «угощение фей», когда за порог выставляются еда и питье, чтобы угодить духам и спасти урожай от «дурного глаза», и праздничный танец «встреча весны», участники которого выходят на сцену с лентами, украшенными цветами. Многим из этих танцев участники ансамбля «Шиамса» научились у рыбаков Аранских островов, которые живут по старинке, свято чтут народные обычаи и традиции. Но это уже другая история.
Пасынки счастья
От знакомых журналистов в Дублине мне часто приходилось слышать об Аранских островах, лежащих на крайнем западе у города Голуэй. Утверждали, что это единственное место в Ирландии, где еще сохранились практически нетронутыми обычаи и традиции, существовавшие до прихода английских завоевателей. Моим гидом в поездке на острова был главный редактор газеты «Айриш пресс» Тимоти Патрик Кутан, автор многих книг, рассказывающих об истории Ирландии. Каждое лето он проводил со своей большой семьей на Аранских островах, где, по его словам, «можно по-настоящему почувствовать свое ирландское происхождение».
Воды Атлантики в районе Голуэя неспокойны, и от заманчивой идеи добираться к островам лодкой мы были вынуждены отказаться. Неунывающий Куган где-то раздобыл вертолет. «Связи, друг мой. В Ирландии все решают связи. Без них и телефона не добьешься, и дом хороший не снимешь, и телекса тебе вовремя не поставят», — важничал он по дороге на аэродром, явно намекая на трудности, с которыми я столкнулся, когда оборудовал корпункт ТАСС в Дублине.
Первые же встречи на Аранских островах показали, что моих знаний иностранных языков явно не хватает для общения с их жителями. Местные рыбаки говорят на гэльском и очень неохотно переходят на чужеродный английский. Летом сюда со всей Ирландии стекаются энтузиасты — любители гэльского языка и специалисты, преподающие его в школах и университетах. Но зато из-за трудностей в сообщении с Большой землей не докучают туристы. Островитяне упорно придерживаются старого уклада жизни — мужчины ловят рыбу, а во время шторма отсиживаются в пабе, полностью передоверяя женщинам заботы о доме и семье. Живут коммуной, распределяя улов по некой очень запутанной системе «трудодней», в которой мне не удалось разобраться.
В прокуренном пабе, куда меня затащил Куган, нас приняли радушно, но без лишней суеты. Никто не выразил удивления, не проявил назойливого любопытства. Все выглядело так, будто приезд советского журналиста — дело обыденное. Только старик в брезентовом плаще-накидке вежливо поинтересовался: «Ну и как там у вас дела, в Москве?» Не дожидаясь ответа, спросил, что пьют гости, и начал задушевный и весьма содержательный, с его точки зрения, разговор о погоде и видах на рыбалку.
Признаться, я был удивлен. По опыту встреч в Дублине я привык к тому, что новые знакомые набрасываются на советского человека с расспросами, требуя сведений о таких деталях жизни в СССР, что в пору возить с собой справочники. Да и сам по себе факт, что перед ними сидит «живой русский», многих несколько вроде бы тревожил. С малых лет в школе и церкви им внушали, что «все русские — коммунисты, все коммунисты — безбожники, а безбожники никак не могут быть хорошими людьми». Находились и такие, кто откровенно признавался, что отсутствие у меня рогов и хвоста их безмерно беспокоит и настораживает.
Рыбаки с Аранских островов — народ суровый, спокойный и обстоятельный. На своих утлых суденышках им так часто приходится смотреть смерти в лицо, что всякая чертовщина нипочем. Со временем они тоже стали задавать вопросы, но предварительно дали гостю возможность освоиться, да и сами присмотрелись к нему. Поинтересовались, как у нас налажена рыболовная промышленность, посетовали, что Советский Союз не закупает в Ирландии рыбу, но тут же признали, что наладить это не просто. Сенсацию произвело сообщение, что в СССР нет безработицы. Долго не верили, качали недоуменно головами: «Поди ж ты! Вот устроились!»
