медицинские приборы. Кирилл заметно напрягся. Ему совсем не хотелось, чтобы это существо ставило над ним опыты или даже просто касалось.
— Конечно, окончательный результат мы узнаем только, когда я лично обследую твоё тело, но даже так, просто рассматривая тебя, вдыхая твой запах, — На этих словах, он как-то хищно облизнулся. — можно сказать, что ты уже достаточно редкий экземпляр. Ну, чего ты ждёшь? Раздевайся.
Дальнейшее медицинское обследование можно было назвать самым обычным: проверка рефлексов, зрения и слуха, измерение некоторых частей тела и взятие кое-каких анализов и всё в том же духе. По времени это всё заняло неменьше часа, за которые длинный человек успел сделать множество пометок, как в личном деле испытуемого, так и в своём блокноте, который он достал из внутреннего кармана пиджака.
Заключительной и, наверное, самой важной процедурой было взятие крови и смешение её с одним реагентом. Крови для этого требовалось достаточно много, около трёхсот миллиграмм вытягивалось из тела в большой стеклянный шприц, наполненный густой прозрачной жидкостью. Такие анализы обычно брали всего несколько раз за всю жизнь, а первый раз должен был быть почти сразу же после рождения. Он должен был показать характер некоего вещества, способного изменять классические организмы до неузнаваемости.
После втягивания крови, та практически сразу бесследно растворилась в растворе, лишь маленькая чёрная струйка побежала вверх по шприцу, прежде чем так же затихнуть.
— Потрясающе! Впервые вижу человека с такой чистотой крови. Видимо, скверна тебя любит, мальчишка. — Восторженно восхитился Воттсон, вертя в руках шприц.
— Раз уж она меня так любит, то почему тогда ничем не наградила? — Недовольно пробубнил Кирилл про себя, но его всё ровно услышали.
— Не тебе решать, что ей делать! Цени то, что уже имеешь! — Неожиданно разозлился на него Яков. — На всё её воля. — Уже куда тише закончил тот.
— Однако, достаточно занятно. — Задумчиво пробормотал долговязый. — Как при такой богатой родословной ты сохранил своё тело в первозданном виде?
— Мне то откуда знать?
— Хм, если не ошибаюсь, то твоя мать имеет инсектоидные мутации третьей градации, а отец генетические второй. У тебя были ещё родственники с явно выраженными признаками мутаций?
— Не знаю. После смерти отца мать перестала поддерживать с ними связь.
— Его дед был героем войны. — Неожиданно влез Яков. — Его звали Август «неубиваемый», господин.
— Тем более странно. Должна была выпасть тысячная доля процента, чтобы его генетический код сложился так, как сложился. — Мистер Воттсон казался слегка озадаченным и заинтересованным. — В общем, ты нам подходишь. — Решил сам для себя он. — Карета прибудет поутру через пару дней. С собой взять только самое необходимое и…
— Я отказываюсь! — Разозлился юноша. — Что бы это ни было, я не горю желанием становится чьим-то обедом.
Услышав это, лицо Воттсона неожиданно потемнело, будто на него накинули тень. С него сразу же пропала улыбка, а взгляд стал убийственно-холодным.
Отложив шприц в сторону, он подошёл к стулу, на котором сидел Кирилл, и присел на корточки, так чтобы быть с ним одного роста, при этом его колени выгнулись в разные стороны из-за чего он стал чем-то походить на лягушку. Ни слова не говоря, мужчина посмотрел ему в глаза, от чего тот вздрогнул.
Юноша почувствовал, как по его спине течёт холодный пот. Глядя в эти чёрные, словно беззвёздная ночь, глаза ему вдруг захотелось самолично повеситься. Мрак окутал его сознание, наполнив голову дурными мыслями. Сперва это можно было принять за какую-то особую магию, но на самом деле это была аура. Аура человека, который точно уверен в своих действиях, который готов убить любого, кто встанет на пути к его цели.
— Мне кажется или ты немного забываешься? — Тихо спросил Воттсон, но тишина в доме стояла гробовая, так что его без проблем мог услышать каждый. — Именно мы владеем этой землёй, именно на ней стоит твой дом и с неё ты питаешься. Если захочу, я съем и тебя и всю твою родню и мне даже после этого ничего не будет, потому что мы здесь хозяева и только мы вправе решать, что вам делать, а что нет. Всё ли ты понял, щенок?
От страха, который сковал Кирилла, он никак не мог пошевелиться, даже отвести свой взгляд было выше его сил. Однако и просто так подчиниться он не мог. То ли подростковое желание делать всё по-своему взыграли в его душе, то ли некий внутренний стержень не позволил ему сломаться, но через силу, всё так же смотря в глаза самому воплощению смерти, он проговорил.
— Пусть так, но я всё же не вижу смысла идти на убой. — Причём сказано это было так будто у него неожиданно сорвало голос. Со стороны это, наверное, выглядело слишком жалко, даже Яков не сразу узнал того шебутного и язвительного паренька, в лице которого и знал Кирилла.
Глядя на него, мистер Воттсон думал и думал долго, целую минуту он, не отрываясь смотрел на человека, посмевшего ему возразить. Первым же его желанием было оторвать наглецу голову, выпотрошить и насадить бездыханное тело на кол в назидание другим, и при других обстоятельствах он так бы и поступил, но сейчас у него было задание, которое ни в коем случае нельзя было провалить, а потому, скрепя сердцем, бледный человек решил уступить.
— Хорошо. Если ты мне не веришь, то я клянусь тебе сердцем своего рода, что, если ты согласишься, то я не причиню тебе или твоим близким вреда, не стану причиной твоей смерти ни умышленно, ни косвенно. Принимаешь ли ты мою клятву?
— П-принимаю. — Голос юноши предательски дрогнул.
— Тогда, если с этим покончено, то я вкратце расскажу тебе суть дела. — Гуль поднялся в полный рост, вновь возвысившись над людьми. — Ты поступишь на службу империи в качестве специфицированного рабочего особого назначения. В неё входит предварительное трёхлетнее обучение в академии. Оклад начинают выдавать сразу после зачисления. По меркам центра он, конечно, небольшой, но для этой дыры всё равно весомый.
— Думаю, у меня не получится поехать. — Осторожно начал Кирилл.
— Что?! Почему?! — Казалось, что ещё немного и Воттсон действительно оторвёт ему голову.
— Понимаете, если я уеду, то моя мама останется здесь совсем одна с годовалым ребёнком. Я не могу её бросить.
— Не волнуйся из-за этого. Мы присмотрим за ней. — Поспешил успокоить его староста, похлопав по плечу. — То, что тебя выбрали для службы нашей великой родины — делает честь для всей нашей деревни. Мы горды считаться твоим домом. Так что смело езжай и ни о чём не беспокойся.
— Отлично! Раз всё уже решено,
