сделку.
С одной стороны, ну, зачем мне эта штука? А деньги есть деньги. Но что-то туманно — интуитивное в моем сознании тихонько и угрожающе шептало: «Не делай этого… Не надо!».
И вот эти люди стоят у рогатки, служащей нам воротами в лагерь, и криво мне улыбаются.
Оба поприветствовали меня изысканными, глубокими поклонами. Я неуклюже кивнул им в ответ.
— Пройдемте, господа.
В шатре Крейг фон Эушвиц сразу протянул мне бумагу.
— Вот он! Именной, как вы и просили.
Я вроде бы ничего подобного не просил, но, в конце концов — какая разница? Именной даже надежнее, ведь никто другой не сможет предъявить его! Главное — сумма верная.
— Давайте пройдем к нотариусу, который удостоверит подлинность и векселя, и индоссамента.
Фон Эушвиц положил руку мне на предплечье.
— Не беспокойтесь об этом, герр Андерклинг. Надеюсь, вы понимаете, что никаких уверток тут быть не может. Господа, которых мы представляем, очень-очень могущественны. И они могли бы быть вам прекрасными заказчиками. Мы глубоко заинтересованы в предметах такого рода и согласны платить за достойный результат. Вы не будете разочарованы! Но сотрудничество требует установления некоторого доверия, и, надеюсь, сегодня мы сделаем первый шаг к нему. Вы согласны, сударь?
— Конечно — чопорно ответил им я. — Приятно иметь дело с разумными и платежеспособными людьми!
Что же. Я потерял покровителя в церкви, но приобрел заказчика вне ее. Неплохо, неплохо.
— А теперь прошу вас выйти из шатра! Мне нужно исполнить свою часть сделки.
Оставшись один, я достал молот из своего сундука, в последний раз примерил его к ладони.
Шут его знает, молот-не молот, довольно тяжелая и очень старомодная штукенция. Рукоятка толстенная, явно не под человеческие пальцы. Может ли это быть знаменитый молот Сигмара, известнейшая реликвия давних времен? Очень маловероятно. Во-первых, для человека он тяжеловат и неудобен. Во-вторых, молот Сигмара служил ему оружием, и пропал вместе с ним самим где-то в районе Ущелья Погасших огней. Потом, уже через сотни лет, его чудесным образом обнаружили и перетащили в храм, но, уже тогда были подозрения на подделку.
Этот же, лежащий сейчас передо мною, артефакт, применить как оружие крайне сложно. Скорее скипетр, а не боевой молот… Но, несомненно, вещь магическая, как и сказал Литц. В общем, штука важная, если подумать. Может, я продешевил?
Господа снаружи стали проявлять нетерпение. Ладно.
Я вышел на солнечный свет и вручил молот Эушвицу.
— Нет, сударь. — Старик ласково, почти отчески, улыбался мне. — Этот кусок железа нам не нужен. Мы ищем лук!
Я оторопел.
— Какой лук?
— Костяной лук, разумеется. Разве не за этим вас отправляли?
Гм. Похоже, плакала моя тысяча дублонов.
— Давайте я покажу, что у меня есть.
Вбежав в шатер, я порылся в вещах и достал те странные костяные штуки. Вынес их на свет и внимательно осмотрел.
Да е-мое! Вот в чем дело!
На тонких концах костяных жердей виднелись следы тетивы. Если вставить их друг в друга — действительно получается лук, только каких-то гигантских размеров.
Я вышел к покупателями.
— Вот, посмотрите. Вы это ищете?
Фон Эушвиц расплылся в улыбке.
— Да. Это он.
Он поднес к костяным палочкам изящный амулет из темного серебра. На амулете тут же загорелся синий сапфир.
— Это он. Дело сделано. Я должен вас покинуть, сударь, чтобы завершить свою миссию. Однако, есть важное дело, не терпящее отлагательств. Это касается вашего старого знакомого и покровителя, Тереллина!
Я насторожился.
— Нас очень печалит то обстоятельство, что этот в высшей степени достойный иерарх столь жалким образом содержится под стражей в монастыре Хугельхайма. Право, церковь не ценит своих людей! Каноник явно достоин большего, чем его скромная должность в Андтаге. На службе фон Волленбурга, где мы имеем честь состоять, он был бы, по меньшей мере, министром! Конюшим или кравчим, как думаешь, Ролло? А теперь, когда его враги добились его ареста…. В общем, я получил от своего господина недвусмысленное указание спасти каноника. Мы должны вырвать его из лап врагов, подло действующих посредством инквизиции. Готовы ли вы к этому?
Ничего себе! Да это ведь разбой!
— Простите. Вы хотите сказать, что мы совершим нападение на Церковь?
Барон сделал круглые глаза и замахал руками, как мельница.
— Нет-нет-нет, что вы, что вы! Об этом не может быть и речи! На церковь? Как можно! Нет. На врагов! На истинных врагов церкви, окопавшихся в ее стенах! На извергов рода человеческого, извративших учение Света и поставивших его на службу своей алчности и подлости. На заговорщиков, предателей, убийц. Вот так обстоят дела!
— Никто ничего не узнает, — прогудел чернобровый, перекидывая ногу за ногу. — Все будут в закрытых капюшонах, закрывающих лицо. Мы уже много раз так делали, — он иронично хмыкнул. — Но, как видите, я жив и на свободе, и вхож к лицам, которые вас никогда не пустят дальше кухни.
— И какой план?
— О, я вижу, что вы заинтересовались. Позвольте оставить вас обсудить подробности. Мне же нужно спешить. До встречи! Ролло…Коммандер…
Старик отвесил изысканный поклон и буквально выбежал из шатра. Секундой позже раздался храп коня и удаляющийся стук копыт. Я же остался наедине с Роландом Хейлеманом, к чему, понятное дело, совсем не стремился.
— Итак, сударь, о чем идет речь?
— Дело верное, — лениво сообщил он, поигрывая кинжалом — то доставая, то вновь, с глухим стуком вгоняя его в ножны. — Мы устроим так, что каноника будут перевозить из тюрьмы экзархата в Ахенбург. Дорога там, как вы знаете, ведет через Барсучий лес. У вас три десятка арбалетов, — расставленные правильным образом, они истребят охрану, коей будет от силы полторы-две дюжины не самых лучших воинов. Потом мы оставим улики, которые укажут на засаду орков или гоблинов. У вас ведь сохранились их тесаки, топоры? Подложим пару штук. Этого будет достаточно!
— Прекрасная идея, герр Хейлеман. Только есть один момент. Там с другой стороны будут не орки и не гоблины, а люди экзархата. Не каждый арбалетчик посмеет выстрелить в слугу церкви!
— Это всего лишь вопрос вознаграждения. — Ролло цинично усмехнулся. — Обещайте больше, и муки совести утихнут под звоном монет!
— И сколько Волленбург готов выделить на все это?
Хейлеман стал предельно серьезен. Мерзкая ухмылочка исчезла с его лица.
— Пятьсот рейксталеров, сударь. Я уполномочен на такую сумму. Вы можете договариваться со своими людьми на сколько угодно, в этих пределах.
Вот это да! Двести пятьдесят дублонов за одно-единственное дело!
Мысли мои завертелись. Так. Арбалетчики согласятся за пять монет. Дюжина арбалетов. Нет, пусть две дюжины. И столько же пехотинцев. Возьму самых толковых. Нападем внезапно,
