и косвенный эффект. Так, например, у прививки есть прямой эффект – вакцинированные люди не заразятся; а есть косвенный – они не передадут инфекцию другим. Таким образом, вакцинация населения обладает двойным эффектом.
То же самое можно сказать о заражении в интернете. Отсеивая вредный контент, мы получаем и прямой эффект (люди не сталкиваются с дезинформацией), и косвенный (устраняется возможность распространения). Это значит, что тщательно продуманные меры могут оказаться чрезвычайно действенными. Небольшое снижение репродуктивного числа приведет к серьезному уменьшению масштаба вспышки.
«Вредно ли проводить время в соцсетях?» – таким вопросом в конце 2017 года задались двое исследователей из Facebook. Дэвид Гинсберг и Мойра Берк проанализировали данные о том, как соцсети влияют на наше самочувствие. Результаты, опубликованные Facebook, указывали на то, что не любое общение в сети полезно. В ходе более раннего исследования Берк выяснила, что искренние сообщения от близких друзей, судя по всему, улучшают настроение пользователей – в отличие от простых реакций вроде лайков. «Как и в личном общении, здесь полезны взаимодействия с людьми, которые вам небезразличны, – считают Гинсберг и Берк. – А просмотр публикаций незнакомых людей может даже ухудшить настроение» [473].
Огромное преимущество исследований на материале интернета – возможность проверить популярные теории о человеческом поведении. В последние десять лет ученые используют большие массивы данных, чтобы пересмотреть прежние взгляды на распространение информации. Эти исследования уже опровергли ряд неверных представлений о влиянии, популярности и успехе в интернете. Они заставили даже скорректировать понятие вирусности. Онлайн-методы используются и для анализа инфекционных болезней; применив приемы изучения интернет-мемов, исследователи малярии нашли новые способы отслеживать распространение болезни в Центральной Америке [474].
На примере соцсетей хорошо заметно, как изменилось взаимодействие между людьми; но это не единственные сети, формирующиеся в течение нашей жизни. Как мы узнаем из следующей главы, технологические связи расширяются и в других направлениях, пронизывая повседневную жизнь. Технологии приносят огромную пользу, но они же создают новые риски. В мире эпидемий каждая связь – это новый потенциальный путь заражения.
Когда многие сайты, включая Netflix, Amazon и Twitter, подверглись массированной кибератаке, в рядах атакующих оказались чайники, холодильники и тостеры. В 2016 году программа под названием Mirai заразила несколько тысяч умных бытовых приборов по всему миру. В последнее время появляется все больше таких приборов, которыми можно управлять (например, регулировать температуру) через онлайн-приложения; в результате создаются связи, уязвимые к заражению. Инфицированные Mirai приборы объединились в огромную сеть ботов, ставшую мощным интернет-оружием [475].
21 октября того же года оружие выстрелило. Хакеры, создавшие бот-сеть, избрали своей мишенью Dyn – популярную систему доменных имен. Эти системы критически важны для навигации в интернете. Они преобразуют обычный веб-адрес (например, Amazon.com) в числовой IP-адрес, который сообщает вашему компьютеру, где искать нужный сайт. Это нечто вроде телефонной книги интернет-сайтов. Боты Mirai атаковали Dyn, вызвав перебои в работе системы из-за переизбытка запросов. А поскольку Dyn обслуживает ряд весьма популярных сайтов, компьютеры множества пользователей не могли получить к ним доступ.
Такие системы, как Dyn, ежедневно обрабатывают огромное число запросов, и, чтобы вывести их из строя, нужно приложить очень серьезные усилия. Это стало возможным благодаря масштабу сети Mirai. Этой программе удалось провести атаку – одну из крупнейших в истории – благодаря тому, что она заражала необычных жертв. Обычно бот-сети состоят из компьютеров и роутеров, но Mirai распространялась через гаджеты, имеющие доступ к интернету; помимо кухонных приборов, она заражала умные телевизоры и радионяни. Эти устройства обладают преимуществом при проведении массированных кибератак: люди выключают на ночь компьютеры, но нередко оставляют включенными другие устройства. «Mirai располагала колоссальными ресурсами», – рассказывал впоследствии журналу Wired один агент ФБР [476].
Масштаб атаки Mirai показал, как легко распространяются искусственные инфекции. Следующего убедительного доказательства долго ждать не пришлось – всего через несколько месяцев, 12 мая 2017 года, вредоносная программа WannaCry начала захватывать тысячи компьютеров, требуя выкуп. Сначала она зашифровывала файлы на компьютере, а затем выводила на экран сообщение о том, что у пользователя есть три дня для перечисления 300 долларов (в биткоинах) на анонимный счет. Если человек отказывался платить, возможность расшифровки утрачивалась навсегда. Программа WannaCry вызвала серьезные проблемы. Проникновение в систему Национальной службы здравоохранения Великобритании привело к отмене более 19 тысяч записей к врачам. За несколько дней вредоносная программа охватила больше ста стран, а общий ущерб оценивается в миллиард долларов [477].
В отличие от вспышек социального заражения или биологических инфекций, которые могут развиваться на протяжении нескольких дней или недель, эпидемии искусственных инфекций разрастаются гораздо быстрее. Вредоносная программа может разлететься по сети за несколько часов. На начальном этапе охват вспышек Mirai и WannaCry удваивался каждые 80 минут. Другие вредоносные программы могут распространяться еще быстрее, удваивая охват за несколько секунд [478]. И все же заражение компьютеров не всегда происходит так быстро.
Первый компьютерный вирус, который распространился «в естественных условиях», за пределами локальной сети лаборатории, был задуман как розыгрыш. В феврале 1982 года пятнадцатилетний старшеклассник из Пенсильвании Рич Скрента создал вирус, поражавший домашние компьютеры Apple II. Этот вирус надоедал, но не причинял никакого вреда: зараженный компьютер просто время от времени выводил на экран стихотворение, которое сочинил Скрента [479].
Вирус, нареченный автором Elk Cloner, распространялся через дискеты с играми, которыми обменивались владельцы компьютеров. По словам специалиста по сетям Алессандро Веспиньяни, большинство первых компьютеров не были объединены в сеть, поэтому компьютерные вирусы были больше похожи на биологические инфекции: «Они распространялись на дискетах. Все зависело от сети контактов и социальных связей» [480]. При таком процессе передачи Elk Cloner не мог выйти за пределы широкого круга друзей Скренты. Хотя программа добралась до его кузенов в Балтиморе и проникла в компьютер его друга, служившего во флоте, такие далекие путешествия для тогдашних вирусов были редкостью.
Но эпоха локальных и относительно безвредных вирусов продлилась недолго. «Компьютерные вирусы быстро перебрались в совершенно новый мир, – говорит Веспиньяни. – Они мутировали. Пути передачи изменились». Вредоносное ПО больше не зависит от взаимодействия людей, а распространяется напрямую от компьютера к компьютеру. По мере того как вредоносные программы становились привычным явлением, новые угрозы потребовали новой терминологии. В 1984 году информатик Фред Коэн впервые дал определение компьютерному вирусу, назвав так программу, которая размножается путем заражения других программ, подобно тому как биологический вирус для размножения заражает клетки носителя [481]. Продолжая биологическую аналогию, Коэн указал на отличие вирусов от компьютерных червей, которые способны размножаться и
