Пенсильванского университета заявил, что целые слова распознаются быстрее, чем отдельные буквы. Это открытие, казалось, говорило в пользу метода целых слов.
Исследование продолжил швейцарский психолог Эдуард Клапаред, для которого формирование навыка чтения опиралось на синкретическое восприятие, характерное для маленьких детей. В 1930-х годах бельгийский врач и психолог Овидий Декроли включил эти идеи в свой идеовизуальный (глобальный) метод чтения, который затем распространился на несколько европейских стран и получил поддержку таких выдающихся ученых-психологов, как Жан Пиаже и Анри Валлон.
Акцент на глобальной форме слова вторгся даже в мир типографики, где для обозначения контуров слов придумали специальный термин – «баума» (в честь голландского психолога Германа Баума). В надежде улучшить читабельность, типографы умышленно изобретали шрифты, обеспечивавшие характерные зрительные «баумы» [367].
Миф о чтении целыми словами
Как ни странно, и ученые, и педагоги активно поддерживали вывод, который, как мы знаем сегодня, был в корне ошибочным. Почему? Аргументы, говорившие в пользу чтения целых слов, и их опровержение современными экспериментами заслуживают тщательного анализа. В одной из недавно опубликованных статей перечислены по меньшей мере четыре утверждения – четыре глиняных столпа метода целых слов [368].
1. Скорость чтения не зависит от длины слова.
Чтение коротких и длинных слов (до восьми букв) занимает у нас почти одинаковое время. Это доказанный факт. На первый взгляд он свидетельствует о том, что распознавание слов не основывается на их систематическом разбиении на буквы. Чтение действительно кажется элементарной и мгновенной операцией, предполагающей обработку буквенной цепочки как единого целого. Однако современные научные исследования доказывают, что это не так. Даже если длина слова не оказывает никакого влияния на взрослых читателей, это не значит, что наш мозг не обращает внимания на буквы. Дело в том, что наша зрительная система обрабатывает все буквы одновременно и параллельно, а не одну за другой. У маленьких детей этот процесс протекает иначе. В течение первых нескольких лет обучения скорость чтения напрямую зависит от количества букв в слове. Лишь спустя годы эффект длины слова полностью исчезает. Все это говорит о том, что чтение не является глобальным, целостным процессом – особенно в детстве.
2. Целое слово распознается быстрее и эффективнее, чем отдельные буквы.
Этот эффект, открытый Кэттеллом и позже воспроизведенный Джеральдом Райхером, получил название «эффект превосходства слова». Мы обсуждали его в главе 1. Это наблюдение не вызывает сомнений, но больше не рассматривается как доказательство того, что распознавание целых слов предшествует извлечению букв. Напротив, последние исследования показывают, что эффективность прочтения слова, скрытого в зрительном шуме, напрямую связана со скоростью распознавания составляющих его букв [369]. Если мы быстрее реагируем на целое слово, то это потому, что ориентация сознательного внимания на более высокие уровни корковой иерархии требует меньших усилий, чем доступ к идентичности отдельных букв, даже если они извлекаются на более ранних стадиях зрительной обработки [370]. По всей вероятности, это связано с количеством задействованных нейронов. Слово «плод» от слова «плот» [371] отличают множество нейронов на нескольких лексических, семантических и фонологических уровнях, тогда как на отдельные буквы «д» и «т» отвечает лишь ограниченный набор зрительных детекторов. Конечно, это не означает, что восприятие слов предшествует распознаванию букв. Это означает, что различия между буквами усиливаются на более высоких уровнях обработки слова.
3. Слова, напечатанные строчными буквами, мы читаем немного быстрее, чем те, что написаны прописными буквами.
Для сторонников метода целых слов скорость, с которой мы читаем строчные буквы, отражает уникальный зрительный паттерн восходящих и нисходящих букв, таких как «б», «в», «у» и «p». Эти буквы образуют контурно-специфическую сигнатуру каждого слова – «бауму» типографа. Когда слово записано прописными буквами – а все прописные буквы одинакового размера, – характерный контур исчезает, и скорость чтения снижается. Хорошая теория, но она не работает. Человек, который использует контуры для распознавания слов, не просто будет читать медленнее – он вообще не сможет идентифицировать слова из прописных букв. Равным образом ему не удастся прочитать и СлОвА, НаПеЧаТаНнЫе В СмЕшАнНоМ рЕгИсТрЕ. Однако все мы знаем, что такие буквенные цепочки абсолютно читабельны. Как мы видели в главе 2, область «буквенной кассы» определяет верхний и нижний регистр даже на подпороговом уровне. Таким образом, небольшое замедление, наблюдаемое при чтении прописных букв, не стоит внимания. По всей вероятности, оно связано тем, что такие формы просто встречаются реже.
4. Опечатки, которые не нарушают общий контур слова, обнаружить труднее.
Это один из ключевых аргументов, который заставил типографов обратить пристальное внимание на контур слова. Возьмем слово «бомба» [372]. Нам труднее обнаружить ошибку в слове «бомва», чем в слове «бомра», где восходящая буква «б» заменена нисходящей «р». Хотя сам этот факт очевиден, его интерпретация не имеет ничего общего с глобальной формой слова. Все дело в путанице между отдельными буквами. В отличие от «р», буква «в» очень похожа на «б» в целевом слове «бомба». Эксперименты, позволяющие разграничить эти два фактора, доказывают, что к путанице между двумя буквенными цепочками приводит именно сходство букв, а не целых слов [373].
Таким образом, нет никаких сомнений в том, что глобальные контуры слов практически не играют никакой роли в чтении. Мы распознаем печатное слово не путем целостного восприятия его контура, а потому, что наш мозг разбивает его на буквы и графемы. Область «буквенной кассы» в левой затылочно-височной коре обрабатывает все буквы слова параллельно. Такая
