государем. Если в завоеванной провинции возникает восстание, то это нечто другое, чем бунт в хорошо организованном государстве. Завоеванные восстают не против своего государя, они не совершают государственного преступления, ибо они не находятся с властелином в связи идеи, не связаны с ним необходимостью государственного устройства; здесь имеется договор, а не государственное устройство. «Je ne suis pas votre prince, je suis votre maître» («Я не ваш государь, я – ваш хозяин»), – ответил Наполеон эрфуртским депутатам.
§ 282
Из суверенитета монарха проистекает право помилования преступников, ибо лишь этой суверенной власти принадлежит осуществление силы духа, делающее бывшее небывшим и в прощении и забвении уничтожающее преступление.
Примечание. Право помилования есть один из высших знаков признания величества духа. Это право, впрочем, принадлежит к числу применений определений высшей сферы к предшествующей или, иначе говоря, к числу отражений первой в последней. Но подобного рода применения представляют собою область особенной науки, которая должна излагать свой предмет в его эмпирическом объеме (см. § 270, примечание). – К числу такого рода применений принадлежит также и то, что оскорбление государства вообще или суверенитета, величества и личности государя подводится под вышеуказанное (§ 95—102) понятие преступления и даже определяется как величайшее преступление, устанавливается особый порядок судебного разбирательства таких преступлений и т. д.
Прибавление. Помилование есть освобождение от наказания, которое, однако, не уничтожает права. Последнее, наоборот, сохраняется в силе, и помилованный еще по-прежнему преступник: помилование не утверждает, что он не совершил преступления. Это уничтожение наказания может совершаться посредством религии, ибо совершившееся может быть сделано духом в духе не совершившимся. Поскольку это осуществляется в мире, оно имеет свое место, но оно имеет место лишь в величестве и может принадлежать лишь не имеющему основания решению.
§ 283
Второй содержащийся в княжеской власти момент есть момент особенности или определенного содержания и подведения его под всеобщее. Поскольку он получает особенное существование, высшие совещательные инстанции и индивидуумы представляют на решение монарха содержание данных государственных дел или сделавшихся необходимыми, благодаря существующим потребностям, определений закона вместе с их объективными сторонами, с основаниями решения, с относящимися к этому законами, обстоятельствами и т. д. Избрание занимающихся этим делом индивидуумов, так же как и их увольнение, составляет прерогативу его неограниченного произвола, потому что эти индивидуумы имеют дело с ним лично и непосредственно.
§ 284
Поскольку лишь объективное в решении – знание содержания и обстоятельств, законные и другие основания решения – может подлежать ответственности, т. е. может быть подтверждено посредством доказательства его объективности, поскольку, следовательно, оно может быть предоставлено совещанию, отдельному от личной воли монарха как такового, постольку лишь эти совещательные учреждения или эти лица, являющиеся советчиками, подлежат ответственности; величество же монарха как последняя решающая субъективность стоит выше всякой ответственности за действия правительства.
§ 285
Третий момент княжеской власти касается самого по себе всеобщего, которое в субъективном отношении состоит в совести монарха, а в объективном отношении – в целом государственного устройства и в законах; постольку княжеская власть предполагает наличие других моментов, а каждый из этих последних предполагает ее наличие.
§ 286
Объективная гарантия княжеской власти, закономерного перехода престола по наследству и т. д. заключается в том, что подобно тому, как эта сфера обладает своей действительностью, отдельной от других определенных разумом моментов, и другие сферы также самостоятельно обладают своеобразными правами и обязанностями, указываемыми их определением; сохраняя себя сам по себе, каждый член разумного организма именно этим сохраняет в их своеобразии также и другие члены.
Примечание. Развитие монархического строя в наследственную монархию, в которой престол переходит от отца к детям по первородству, так что она сведена, таким образом, к патриархальному принципу, из которого она исторически произошла, но сведена к нему в более высоком определении, а именно, как абсолютная вершина органически развитого государства, – это развитие есть один из позднейших результатов истории, имеющий наиболее важное значение для публичной свободы и разумного государственного строя, хотя, как мы уже заметили выше, если на практике относятся с уважением к принципу наследственной монархии, то все же его часто менее всего понимают. Прежние чисто феодальные монархии, так же как и деспотии, именно потому являют нам зрелище смены возмущений, насильственных деяний государей, внутренних войн, гибели отдельных государей и династий и проистекающих отсюда внутренних и внешних всеобщих опустошений и разрушений, что в таком состоянии, когда части государства передаются вассалам, пашам и т. д., разделение государственных функций совершается лишь механически, представляет собою не различие определения и формы, а лишь различие большей или меньшей власти. Таким образом, каждая часть, сохраняя себя, сохраняет и порождает лишь себя, а не вместе с тем также и другие части, и обладает в себе самой всеми теми моментами, которые необходимы для независимой самостоятельности. В органическом отношении, там, где относятся друг к другу члены, а не части, каждый член сохраняет другие члены, исполняя функцию своей собственной сферы; для каждого члена именно в видах его собственного самосохранения сохранение других членов тоже представляет собою субстанциальную цель и субстанциальный результат. Гарантии, которых требуют для обеспечения прочного ли порядка престолонаследия, или княжеской власти вообще, или для обеспечения справедливости, публичной свободы и т. д., суть обеспечения посредством учреждений. В качестве субъективных гарантий могут рассматриваться народная любовь, характер государя, присяги, сила и т. д., но если говорят о государственном устройстве, то речь идет лишь об объективных гарантиях, об учреждениях, т. е. об органически переплетенных и взаимно обусловливающих друг друга моментах. Так, например, публичная свобода вообще и наследственность престола суть взаимные гарантии и находятся в абсолютной взаимной связи, потому что публичная свобода есть разумное государственное устройство, и наследственность княжеской власти, как мы показали выше, представляет собою содержащийся в ее понятии момент.
b) Правительственная власть § 287
Отлично от решения выполнение и применение решений князя и вообще продолжение и поддержание уже решенного, существующих законов, учреждений, общеполезных заведений и т. п. Это дело подведения вообще выполняется правительственной властью, в которую входят также и судебная, и полицейская власти, имеющие более непосредственное отношение к особенному в гражданском обществе и выдвигающие в этих особенных целях всеобщие интересы.
§ 288
Общие особенные интересы, входящие в круг гражданского общества и лежащие вне в себе и для себя сущего всеобщего, составляющего сферу государства (§ 256), ведаются корпорациями (§ 261), общинами, прочими промыслами и сословиями, их начальством, представителями, управляющими и т. п. Поскольку дела, которыми они ведают, с одной стороны, касаются частной собственности и интересов этих особенных сфер, и поэтому их авторитет отчасти основан на доверии сочленов их сословий и граждан (Bürgerschaften), поскольку, с другой стороны, эти сферы должны быть подчинены высшим интересам государства,
