Михаил Грушевский - Звезды. Неизвестные истории про известных людей

Посвящаю эту книгу моим родителям: маме и папе

Автор выражает благодарность ОАО «Телерадиокомпания «Петербург» за предоставленные материалы. И лично: Виктории Тимофеевой, Дарье Пимановой, Ивану Цыбину

«Детей нужно баловать – только тогда из них вырастают настоящие разбойники!» – эту фразу Атаманши из сказки «Снежная королева» мой папа часто повторял моей маме, поглядывая в мою сторону. И действительно, они наказали меня всего один раз в жизни. Никто и никогда не любил меня так, как родители. У них самих была большая, какая-то неземная любовь, о которой до сих пор вспоминают все, кто их знал. Когда мама шла делать маникюр, отец сопровождал ее и ждал в фойе парикмахерской. Занимаясь хозяйством, мама постоянно пела. Они с папой работали художниками на кондитерской фабрике, и я периодически совершал туда экскурсии. Поэтому ребенок я был довольно упитанный. Мама говорила, что я «солидный». Отсюда – мои детские страхи: лишний вес заставлял меня ненавидеть уроки физкультуры, а испорченные сладостями зубы приводили к постоянным конфликтам с зубными врачами. Впрочем, хорошего все равно было больше.

Мои сочинения зачитывали вслух на школьных уроках литературы. Учительницам они почему-то нравились. А мои одноклассники были рады тому, что их самих не вызывают к доске, и с удовольствием слушали мои опусы. Это было обязательно. Ну, каждому свое. Мне лично из всего списка обязательной к прочтению литературы почему-то больше всего нравились «Детство» и «В людях» Максима Горького. Мне не был близок знакомый по памятникам бронзово-гранитный титан советской литературы, но хотелось узнать, как складывался его характер. Постепенно тема детства знаменитых людей стала занимать меня все больше. О периоде, вам, возможно, не известном, – о детстве нынешних звезд – я решил написать эту книгу.

На этом пути я сделал массу интересных открытий. Например, я узнал, что знаменитая польская певица Анна Герман, на самом деле – наполовину немка, наполовину – голландка. Она родилась в Узбекистане, отец ее был расстрелян как враг народа, и мать Анны, боясь, что пострадает вся семья, заключила фиктивный брак и увезла семью в Польшу. А певицей Анна Герман стала случайно – по настоянию матери она училась на геолога, и одна из подруг, очарованная ее голосом, едва ли не насильно затащила будущую звезду на прослушивание. Известный композитор и певец Владимир Мигуля тоже не сразу вышел на эстраду. Ему, как и Анне Герман, мать посоветовала приобрести специальность, которая даст в будущем верный кусок хлеба. Первая профессия Мигули – врач. Мать великого танцовщика Мариса Лиепы тоже мечтала, что ее сын станет врачом, но отец отдал его в балет, чтобы слабый мальчик окреп…

Многие из тех, чей талант так восхищает нас сегодня, вышли из совсем простых семей. Как говорится, ничто не предвещало большой и интересной судьбы ребенку, родившемуся на деревенском хуторе. Меня не оставляет мысль, что таланты действительно раздают там, наверху, перед тем, как человек появится на свет. И действительно, многие из тех, о ком эта книга, – талантливы «от Бога»! Все дети равны. Почему же один малыш становится «явлением», а другой – нет? Есть повод задуматься. Выйдите на улицу и загляните в ближайшую детскую коляску. Вполне возможно, что там тихо дремлет новая Алла Пугачева! Вот, кстати, ее фото в детстве.

Я хочу познакомить вас с интересными историями, которые рассказывали известные люди для моей передачи. Она выходила в Петербурге на «Пятом канале» и называлась «Город детства». Забавно: я начинал на телевидении именно в детской редакции. Прошло каких-то 20 лет, и я опять «впал в детство». А режиссеры программы «Город детства» – три молодые красивые женщины – одна за другой стали мамами. Они весьма «серьезно» отнеслись к работе. А может, тема детства – вечная?

Детство кончается, когда ты перестаешь быть чьим-то ребенком. Смешно взрослеть в 35 лет, но у меня вышло именно так. Через неделю после маминых похорон был мой день рождения. Утром наш большущий фикус покрылся огромными оранжевыми цветами. Он жил у нас в доме много лет и никогда не цвел. И я подумал, что только так мама могла поздравить меня в последний раз. Она ведь очень сильно меня любила! А это – самое главное.

А сейчас вас ожидают увлекательные истории детства некоторых нынешних народных любимцев.

Я пела с раннего детства. Из певиц мне нравились Лидия Русланова, Елена Мордасова, Элла Фитцджеральд. Меня оставляли дома присматривать за братом, а я ставила пластинки и наводила марафет. Все это происходило перед зеркалом: я красилась, надевала мамины туфли. Однажды взяла ее платье из панбархата и отрезала сзади кусочек, чтобы сделать куклам туалеты. А мама пошла в этом платье в гости и не увидела, что там дыра. Что мне за это было!

Я вообще хулиганистая была. У соседской бабушки росла клубника, очень крупная, но она нас не угощала, жалела ягод. А мы выдергивали клубнику из-за забора и угощали всех сами. Нам казалось, что мы делали важное дело. Чтобы эта бабушка поняла, что мы ею недовольны, мы как-то положили на трубу ее избы большую тыкву, так что весь дым пошел внутрь. Но однажды в мае выпал снег, огромные сугробы. Мы пошли к этой бабушке и помогли ей снег разгрести. Мы ее пожалели…

Родители мои были сельской интеллигенцией. Мама – учительницей начальных классов. Папа – председателем колхоза, секретарем партийной организации. Он был очень волевой, правильный и целеустремленный. Дисциплина царила и в доме. Нас воспитывали очень строго. Я хорошо знаю уклад деревенской жизни, для меня не проблема работать на даче, меня не надо этому учить! Мы и печь топили, и дрова кололи, и картошку окучивали. Соседка, тетя Таня, приглашала взбивать масло. Это длилось несколько часов: останавливаться-то нельзя! Зато масло получалось такое, какого в магазинах нет! На патоке делали вареники. А вечерами мы с братом лежали на печи и подсматривали, как взрослые собирались на посиделки.

Деревня, в которой я жила, была многонациональной: там тебе и татары, и казахи, и калмыки, и казаки, и хохлы, и русские. У нас все работали, а меня девать было некуда. Однажды отец сказал: «Посиди у меня в кабинете и не мешай». К нему приходили разные люди, и он разговаривал с ними на непонятных мне языках. Позже объяснил: «Надя, для того, чтобы с человеком общаться, надо поздороваться и поговорить с ним на его языке». Он знал по крайней мере по нескольку фраз на многих языках, его очень уважали.

Наш детский сад стоял на круче, мы с братом ходили туда в штанишках на помочах, в рубашечках с короткими рукавами, которые назывались «ленинградки». Там я тоже хулиганила – однажды всех подговорила: «Сегодня в щах капусту есть не будем!» И никто не ел! А на улице мы играли в казаки-разбойники. До 2 часов ночи. Однажды я полезла через забор, прыгнула, зацепилась за гвоздь юбкой и повисла на столбе. Парни увидели, сняли меня со столба. Кровь на ноге, юбка порвалась. Дома я спрятала юбку. Но меня все равно наказали домашним арестом.

В начальных классах я училась хорошо, а вот вела себя плохо. У нас завуч была жесткая, не очень любила детей. Когда она уезжала, мы ее ворота дегтем мазали. А это – самый позор. Мы наматывали ей на дверную ручку катушки с проводами. Если корова утром не успела выйти – попробуй найди, на какое поле ушел пастух. А калитка-то не открывается! И когда стали выяснять, кто хулиганил, завуч вдруг говорит: «Это Надя Бабкина, я слышала ее смех!» Мне тогда опять досталось.

У папы был мотоцикл. Мы с братом как-то решили покататься. Брата в люльку, я – за руль, и погнали. Нас увидела милиция. Брат спрыгнул, потом я, мотоцикл рухнул в яр. Достали – а он цел, крепкие тогда были мотоциклы. А в старшие классы я ходила учиться в Черный Яр за 7 километров – пешком или на попутках. Школа называлась «Овощевод-механизатор». У меня появилась тяга к вождению, и мне доверили гусеничный трактор. Села я в него, а он прет прямо на школу, все выскочили, кричат. Подбежал учитель труда и спас меня, остановил трактор прямо у стены школы.

А как-то я решила проколоть уши. Ночью зажгла свечи, прокалила на огне иглу, проколола уши и надела крупные сережки. Пришла в школу очень гордая. Мальчишки дернули меня за сережки, было очень больно. Я закричала, и меня выгнали из класса. А перед выпускным балом я решила подстричься и даже покрасилась в блондинку. Выхожу за аттестатом и слышу от завуча: «Я вызывала Бабкину, а ты кто?» Я сразу ушла и первой же «Ракетой» уехала оттуда, весь класс меня провожал. Больше я туда не возвращалась. В Москве я долго чувствовала себя провинциалкой. Но вообще-то я рада, что мои корни в деревне. Это дает мне силы до сих пор.