Действие формирует эмоцию
Действие выступает проводником. Как соломинка в стакане с напитком, оно вытягивает эмоцию на поверхность. От сцены к сцене, вместе с актерским откликом через действия передаются его чувства. Мы создаем целую партитуру таких действий, вроде нотной записи, на которую мы опираемся на репетициях. Еще ее можно сравнить с хореографическим рисунком, который мы держим в голове. Он никак не определяет, насколько глубоко наша игра тронет зрителя, однако помогает прояснить путь персонажа.
Идентификация действия, поиски того, как лучше его выразить, чтобы оно вызвало нужное поведение в реальности пьесы, – это очень трудоемкий процесс. В итоге именно к этому сводится актерская игра. Почти весь второй курс мы посвящаем освоению разных граней этого умения.
Первым делом мы учимся распознавать, что такое действие. Действие – это то, что мы проигрываем. Например, я могу смутить кого-то (цель) шуткой (действие). Шутка – это проигрываемое действие, смущение партнера – нет. Я не могу смутить кого-то, не сделав того, что послужит достижению этой цели. Установление разницы между смыслом, целью и действием поначалу может показаться сухим теоретизированием, однако на самом деле это разграничение дает свободу, которая даже на этой ранней стадии способствует более глубокой и вдумчивой работе. Актерская интуиция получает подкрепление в виде нового инструмента – конкретных шагов, которые следует предпринять, чтобы решить поставленную задачу.
От занятия к занятию актеры учатся воспроизводить действия пьесы. Например, ища способ описать действие своего персонажа его языком и его образами, вы тем самым подстегиваете воображение и добиваетесь более органичного для своего персонажа поведения. В частности, вместо того чтобы пошутить, я могу приколоться, но для Меркуцио из шекспировской «Ромео и Джульетты» этот глагол не пойдет – Меркуцио, скорее, подтрунивает. Характеризуя действие подобным образом, я не отгораживаюсь от персонажа, не смотрю на него критическим взглядом со стороны – напротив, мой выбор описания для действия стимулирует дальнейшую игру воображения.
У каждого персонажа имеется главная психологическая потребность, определяющая его жизненные цели, – так называемая сверхзадача. В игре, как и в жизни, цель влияет на поведение. Чтобы органично слиться с персонажем, я должна понять, почему моя героиня делает то, что заставляет ее делать автор. Например, желая угодить своему начальнику, героиня готовит ему изысканный ужин, допоздна засиживается в офисе и гуляет с его собакой. Выяснить, что ею движет при этом, – одна из составляющих работы над персонажем.
На первом курсе студенты узнавали, что такое действие, вызванное естественным откликом, в отличие от обозначения или притворства. От актера требовалось придумать по-настоящему значимое для него обоснование действия. Сначала он придумывал причины, побуждающие его постучать в дверь, а потом готовил почву для более глубоких эмоциональных переживаний. Все, что происходило в процессе взаимодействия, все, что он говорил и делал в силу придуманных обстоятельств, было естественным. Теперь актеру предстоит сознательно вызывать эмоции и устанавливать цели, диктующие действия его персонажа. Цель определяет действия, служит их мотивацией, толчком. Действие можно и обозначить, но лишь действия, вызванные достоверными причинами, по-настоящему трогают душу зрителя.
Цель в актерской игре должна присутствовать всегда, в каждый момент. Без нее актер лишается необходимости взаимодействия с партнерами. Именно благодаря цели возможно проживание каждого момента действия. Если действие ни на кого не направлено (будь то человек, место или предмет), это не действие. И это не игра, а просто декламация.
Читка пьесы. Актеры, работающие над сценой, уже не единожды прошли ее. Они знают, что должны ощущать в каждый момент. Они конкретизировали все мотивы, погрузились в образ и обстоятельства. Все взаимоотношения сведены к простому, емкому слову или фразе и продуманы в процессе домашней подготовки. Пока идет читка, преподаватель продолжает прощупывать поверхностные, обозначаемые (но не проигрываемые) моменты.
Когда сцена оживает, актеры выходят из-за стола и начинают осваивать пространство. Во время домашней подготовки они уже досконально проработали свои взаимоотношения. Теперь им предстоит обжить пространство. Вживание, проходящее за столом, во время читки, очень увлекательно, но несколько беспорядочно, особенно без режиссера. Педагог просит студентов продвигаться не спеша, добавлять в свою партитуру новые элементы постепенно, осваивая не больше одного-двух тактов за раз.
Спустя несколько недель работы над сценой действия и конкретизация начинают приносить плоды. Переходя от читок к следующему этапу, студенты должны конкретизировать свое существование в пространстве пьесы, привлечь все необходимое для подпитки их веры в реальность этого мира, выбирать эти элементы так же осознанно и целенаправленно, как и во время читок. Если они до сих пор этого не сделали, преподаватель предлагает им прийти на занятия одетыми в стиле своего персонажа, что тоже способствует обживанию пространства. Это не костюмы как таковые, просто одежда, которая поддерживает образ и помогает продвинуться во внутреннем эмоциональном исследовании. Смысл здесь в том, чтобы найти способ выражения характера персонажа и того, как он ощущает себя в заданных обстоятельствах, именно сейчас: у героини слишком тесное платье или отрывается пуговица, у героя ослаблен узел галстука, жмут ботинки, пиджак перекинут через руку, потому что актер решил, что его герою жарко. Подобные поиски помогают актеру вжиться в образ.
Сцена третья. Актер Джо в книжном магазине.
Джо переворачивает фиолетовую мягкую обложку книги и читает аннотацию. «Антология Спун-Ривер», Эдгар Ли Мастерс[4]. Хм. 1915-й? Усопшие? «Скандалы и трагедии, разврат и убийства»? Отлично! Он раскрывает книгу на середине. «Эдмунд Поллард». Явно что-то старинное. Пробегает глазами первые несколько строк:
Хотел бы я запустить бренные руки из плоти и крови
В сердцевину цветка, где роятся пчелы,
В зеркальную гладь, полыхающую пожаром, —
Пламя жизни, свет упоения.
«Ну дела… О чем это вообще?!»
Задание было предельно простым: прочитать стихотворения из антологии и выбрать несколько рождающих отклик, а потом принести список в класс. Джо не нужно их декламировать – только выбрать. Задание казалось пустяковым, Джо был спокоен и расслаблен, а еще его радовала возможность впервые поработать одному. «Не надо париться с согласованием времени для репетиций и с истеричными партнершами, я один на один с заданием. Супер!»
Необычный материал антологии – идеальная ступень для перехода на следующий этап актерской подготовки. Студент уже предпринял первые попытки осознанного применения действий и мотивации, постарался встать на точку зрения другого человека. Однако до сих пор у него не возникало необходимости слишком далеко удаляться от собственной личности, характер персонажа легко вписывался в его собственные психологические установки. Теперь же перед ним материал, написанный возвышенным поэтическим языком, требующий от актера несколько иного применения техники и способности создавать яркие, живые характеры.
В качестве учебного материала поэтические портреты из антологии, несомненно, ценны возможностью поработать с монологом, однако главная цель не в этом. Главной целью и учебной задачей пока остается действие. Но теперь актер работает с более коротким и емким отрывком. А поскольку это поэзия, то смысл текста еще предстоит расшифровать и конкретизировать. Студент будет работать с ним, как с эпизодами в сцене, откликаясь на воображаемые события, предшествующие описанным в тексте. Он проанализирует каждую мысль, каждую фразу, каждое «если», «и», «но», чтобы понять, как Мастерс создает поэтический образ. Он будет учиться лепить из этих данных живой, полномерный портрет персонажа, действующего в Спун-Ривер.
Класс возбужден. Каждый студент выбрал то, что ему по душе, и им не терпится приступить. Преподаватель вызывает добровольцев, Джо неуверенно поднимает руку. Преподаватель перехватывает его взгляд и вызывает.
Джо выходит, усаживается лицом к классу, как велит ему преподаватель, и зачитывает свой список названий. Преподаватель просит его выбрать одно стихотворение и просто прочитать, проникаясь текстом по мере прочтения, но ничего не проигрывая, не пытаясь раскрывать замысел. Просто прочитать. Джо начинает с «Эдмунда Полларда», и текст действительно затрагивает что-то в его душе.
