Тебе просто нужно сходить к хорошему врачу. Он всё разъяснит. Подскажет, что нужно делать.
Киваю. А у самой внутри такой лютый ураган поднимается! Принимаю поступившую информацию. Пытаюсь как-то с ней примириться, однако получается у меня не очень.
Что я знаю про эпилепсию? Да толком ничего, пожалуй. Слышала, что у некоторых людей, страдающих этим заболеванием, приступы случаются чуть ли не ежедневно. У других — припадки повторяются с интервалом в несколько лет. И вроде ты никогда не можешь предположить, в какой именно момент это вновь произойдёт.
Однажды мы с мамой гуляли в парке. Мне было лет семь-восемь. Помню, что в тот день на улице было дико жарко и душно. Страсть как хотелось поесть мороженого, а у киоска, как назло, стояла целая толпа детей и взрослых, жаждущих, в общем-то, того же.
Наш амбал-охранник влез туда без очереди, и один из покупателей, недовольный этим фактом, устроил самый настоящий скандал, что вполне можно понять. Так вот, внезапно все замолчали. Потому что на землю с криком упал ребёнок. Его дико трясло. Он мычал. Изо рта шла пена.
Мама потом сказала мне, что мальчик, скорее всего, эпилепсик. Она, конечно, старалась объяснить мне, что это значит, но я, пребывая в состоянии глубокого шока, её не слышала. Перед глазами так и стояла та жуткая картина.
Боже! То, о чём рассказывал Даня, и мои воспоминания о том маленьком мальчике — очень похожи.
— Ты готова идти? — голос парня возвращает меня в реальность.
— Да.
— Отлично, — меняет батарейки в фонарике. — Тогда идём, — поднимает на меня решительный взгляд.
— Почему ты делаешь это? — всё же задаю вслух тот вопрос, который меня тревожит.
Он молчит.
— Дань…
— У нас нет времени на разговоры, Насть.
— Ты боишься, что это опять случится? — выдаю в лоб.
— Я боюсь не приступа, а его последствий, — рикошетит уклончиво.
— Ах ну да… За мёртвую дочь губернатора дадут не деньги, а много лет тюрьмы.
— Дура? Речь о твоей жизни. Я не имею права рисковать ею. Пошли.
Ага, всё же это лишь из-за припадка? Дело не в муках совести?
Пока идём по тёмному коридору, голову посещает весьма здравая мысль. Какая разница, чем он руководствуется? Главное ведь это то, что я окажусь на свободе.
Предатель открывает ключом вторую дверь, и мы попадаем на лестницу.
Прохожу вперёд.
— Мы очень глубоко под землёй, — сразу настраивает на долгий подъём.
— Не оставь кота за дверью, — тихо отвечаю я, поднимаясь на первую ступеньку.
Сколько этажей нужно пройти? Неизвестно. Зато очевидно, что сделать это будет нелегко, ведь уже в скором времени мне становится настолько тяжело, что приходится принять помощь Дани.
Да уж… Давно я не ощущала такого упадка физических сил.
— Подыши немного, — опять вынужденно из-за меня останавливаемся.
Привалившись к стене, пытаюсь восстановить сбившееся дыхание.
— Что тебе будет за это? — имею ввиду мой побег и его соучастие.
— Не твоя забота, — произносит он нехотя.
— Миииу…
О мои ноги настойчиво трётся котёнок. Интересно, сколько ему? Месяца четыре-пять? — присаживаюсь на корточки и поглаживаю мягкую шёрстку.
Животное благодарно трётся о раскрытую ладонь. Принимается ещё активнее мурчать. Такой ласковый! Ну абсолютно на дикого не похож! А какой чёрный! Как ночь. Только уставившиеся на меня глазки-бусинки в полутьме видны.
— Идём, — зовёт Даня, подставляя своё плечо.
Заставляю себя встать, и уже через минуту мы продолжаем наше восхождение к свету.
— Что это вообще за место? Кому понадобилось бомбоубежище?
— Одному человеку.
— Он ненормальный, — выношу свой вердикт.
Нет, ну правда. Кто в здравом уме будет строить подобное?
— Все мы в какой-то степени ненормальные.
— Конкретно он — безумец. На ум приходит американский фильм «Взрыв из прошлого». Помнишь?
— История о семье, жившей в бункере? Да.
Точнее о парне, решившем подняться в город по прошествии тридцати лет.
Мы с Даней впервые посмотрели эту комедию вместе. Надо же, кто мог подумать, что сами окажемся в подобном месте. Да ещё и при таких обстоятельствах…
Похищение.
Конечно, меня разрывает от возмущения. Беспокойные мысли нестройным роем жужжат в мозгу. Хотелось бы услышать ответы на главные вопросы, однако сейчас, я сосредоточена только на том, что должна осилить бесконечную лестницу.
— Стой, пф… сейчас… — прошу, предательски запыхавшись. — Чуть-чуть постоим.
Устала. Как же я устала! Нет сил! Почему?
— Давай так, Насть, — Даня поднимает меня на руки, даже взвизгнуть и запротестовать не успеваю. Разве что от неожиданности схватиться за его шею. — Быстрее будет, — даёт объяснение своим действиям. — Возьми фонарик, — изловчившись, передаёт его мне. — Свети вперёд, чтоб не грохнулись, — перехватывает рукой поудобнее и начинает бодро подниматься по ступенькам.
Да. Так и правда значительно быстрее.
— Твоя худи почему-то пахнет краской.
— Красил оградку. Сколько ты весишь? — сбивает меня с толку этим вопросом.
— Что?
— Весишь сколько?
— Тяжёлая?
— Сколько?
— Где-то сорок пять, наверное, — нахмурившись, отвечаю я, и Даня как-то странно усмехается.
Не верит? Считает, что больше? Но больше быть не может, точно. А если да? Я же ела тут и хлеб, и сахар, и печенье. Всё, что нельзя…
— Немного осталось.
По венам разливается горячее предвкушение. Я снова увижу безоблачное небо и синее море. Почувствую горячий песок под ногами. Вдохну чистый воздух полной грудью. Увижу маму и папу.
Хлопок.
Даня резко останавливается.
Грохот.
Звук проворачивающегося ключа в замке.
Шаги.
Совсем-совсем близко.
Моё сердце начинает перекачивать кровь в бешеном ритме.
Чёрт-чёрт-чёрт! Только не это.
Опускаю фонарик вниз.
Замираем, глядя с Даней друг другу в глаза.
В его — ничего хорошего не читаю. Досаду. Злость. Смятение.
Меня же… адский ужас захватывает. Он в момент овладевает каждой клеточкой моего организма.
— Так-так-так… — доносится до нас голос Агрессивного, застывшего на пролёт выше.
Сжимаюсь вся, когда Даня ставит меня на ноги, а сам продолжает подниматься.
Ой, что-то сейчас будет…
— Поговорим?
— Надо ж, как вовремя тачка сломалась. Провозился с ней в лесу несколько часов, так и не смог дать ума. Ай, думаю, спущусь, посоветуюсь с тобой, чё делать. А вы, ребята, куда-то собрались? — его тон резко меняется. Становится жёстче.
— У Насти случился приступ эпилепсии, — в свойственной ему манере спокойно объясняет Даня.
— В прошлый раз температура под сорок, теперь эпилепсия нарисовалась. Она гонит, а ты, кретин, ведёшься.
— Ты меня слышишь? У неё был приступ.
— Почему у тебя лицо открыто? — наезжает на него подельник. — Ты в край ополоумел?
— Ей нужно в больницу, — стоит на своём тот в ответ.
— Ты, Малой, до хрена на себя берёшь.
— Вдруг приступ повторится. Нельзя рисковать.
— Разворачивайся давай,
