сияла от счастья, когда говорила мне об их намечающейся встрече на следующий день. Но пока они ехали, что-то послужило началу совсем маленькой ссоры, и Клим вышел из себя настолько, что не контролировал свои движения; по его словам, на спидометре тогда было больше двухсот, когда он взглянул в лицо девушки: тогда на нем впервые за все время показался страх. В этот момент Клим потерял управление, и произошла авария: машина влетела в дерево. Он буквально принес ее домой, плача навзрыд и умоляя меня помочь. Тогда я впервые видела, как мальчик плакал, великое отчаяние читалось в его глазах. Три недели в реанимации и она открыла глаза, увидев перед собой его. «Ты не виноват» — все время говорила она ему, и этот раз был не исключением. Климушка тогда не спал днями и ночами, сидя возле ее палаты, хоть туда и не впускали, прорывался сквозь толпу врачей, из-за чего его не раз выгоняли, но он снова и снова пытался оказаться как можно ближе. Она каждый раз вытаскивала его с того света, когда Клим пытался покончить с собой, но сама не справилась…
Я почувствовала, как слезы одна за одной капали на стол, издавая тихий звук: «кап», «кап». Варвара Петровна посмотрела на меня, на ее лице показалась горесть утраты.
— В этот раз в нем окончательно что-то сломалось. Климушка каждый день приходил ко мне и просил прощения, падая в ноги. На кладбище на могилку он каждый день приносил цветы, сколько их там не было! Его окончательно переменила эта утрата. Скорбь тянула его на дно. Он попросил меня, перед тем как уехать на долгий срок, чтобы если кто ко мне еще придет, то я рассказала эту историю. Возможно, сам он не выдержал бы этого мучения.
Я без конца вытирала слезы, но они так и падали.
— Он винит только себя в ее смерти и теперь боится, что если кто-нибудь снова будет пытаться ему помогать, с ним случится то же самое.
— А кто была эта девушка? — спросила я тихо, глядя на сумерки в окно.
— Это моя дочь, Сашенька Кузнецова, — после долгого молчания ответила Варвара Петровна. — Она искренне любила Клима, желала ему только добра и хотела, чтобы он несмотря ни на что был счастлив. Я надеюсь, что тебе удастся помочь ему; если уж он послал тебя ко мне, это значит, все может начаться снова. Старайся изо всех сил, но не дай этому поглотить его и тебя.
— Я попытаюсь, — выговорила я, сдерживая слезы.
Когда Варвара Петровна проводила меня до калитки, то спросила мое имя.
— Но подождите, что значит то, что он предупреждал, что это случится? Что именно случилось, раз он прислал к вам меня?
— Тамара, это тебе самой предстоит узнать.
Я узнала у Варвары Петровны, где находится могилка Саши, и поехала назад в город. Она положила мне с собой пирог с мясом и фотографию, с которой на меня смотрела молодая девушка с блондинистыми волосами и голубыми глазами, она улыбалась и радостно смотрела в камеру. Поняв, что это была Саша, я провела по ее лицу пальцем и прошептала: «Я доведу до конца то, что не смогла сделать ты. Не волнуйся, он непременно будет счастлив».
Сразу после разговора с Варварой Петровной я на такси мчалась домой. На часах было десять часов вечера. Со всех ног вбежав на нужный этаж, я постучала в дверь, но когда никто не открыл, взялась за ручку и опустила вниз, чуть не отрывая. Было не заперто. Ворвавшись в квартиру, я осмотрела все комнаты и увидела закрытую дверь ванной. Испытывая страх, зашла, выглянув из-за двери, и увидела Клима, стоящего над раковиной, он что-то делал. Опустив глаза ниже, я увидела кровь и чуть не упала прямо тут. Взяв его за правую руку, со всей силы вытаскивала из ванной комнаты на кухню. Клим посмотрел на меня с удивлением. Я заметила, что он похудел за это время и под его глазами пролегли темные тени.
— Пожалуйста, прекрати это! — лихорадочно приговаривала я, прикладывая полотенце к месту, где была кровь, оно сразу пропитывалось кровью. — Ты не можешь! — Клим вырывал руку, но я упорно стояла на своем и держала ее изо всех сил. Когда я чуть не упала, вновь подбегая к раковине, чтобы сполоснуть полотенце, он ухватил меня за локоть и прижал к себе. Я часто дышала, вырываясь, но Клим крепко держал меня и молчал. Опустив руки и ноги, мне удалось успокоиться и задышать ровно. Клим прижимал меня к себе, и я чувствовала, как его сердце часто бьется.
— Ты была там? — спросил он, усаживая меня на стул и присаживаясь на корточки передо мной. Я кивнула, вновь хватаясь за его руку, невольно снова увидев узоры шрамов. — Значит, ты обо всем знаешь.
Я опустила его руку и вздохнула.
— Ты снова пытался это сделать?
— Нет, с чего ты взяла. Это просто бритва из рук выпала, — он указал пальцем на пену, оставшуюся у него на лице. Я засмеялась, потрогав свой затылок и чувствуя ее остатки на своих волосах. Клим улыбнулся.
— Нет, нет, это не смешно, это все очень грустно и… — я снова часто задышала и посмотрела на Клима, что сидел передо мной и заглядывал в глаза. Он взял меня на руки и понес куда-то. Не чувствуя пола под ногами, я испугалась и ухватилась за его шею. Клим уложил меня на кровать и снова сел передо мной на корточки. Скользнув по нему взглядом, я попросила его лечь на кровать рядом.
Он сделал, как я просила, и оказался напротив меня, когда я повернулась на другой бок. Клим рассматривал мое лицо и молчал. Молчала и я. Глухая тишина заняла комнату на несколько минут.
— Ты ведь не любил Женю на самом деле?
Клим покачал головой.
— Ты теперь боишься меня? После того, что было месяц назад…
— Ничуть.
— А следовало бы.
— Где ты был все это время? — спросила я, глядя Климу в глаза, он опустил взгляд.
— Мне требовалось определенное время, чтобы понять, что со мной происходит. Теперь все хорошо.
Я улыбнулась.
— Я рада.
Мы молчали некоторое время. Я перевернулась на спину и посмотрела в потолок. Клим подвинулся ко мне и положил свою голову рядом с моей.
— Расскажи мне, какой она была, — попросила я. Клим тяжело вздохнул, но не стал отказывать мне.
— Саша была одной из тех типов людей, что отдают делу
