всю любовь и нежность, которые испытывал к этой невероятной девушке. Целовал ее щеки, глаза и губы, пытаясь стереть застывшее на ее лице выражение печали. В груди стало тесно, эмоции искали выход. Я отстранился и прислонился лбом к ее лбу.
— Клянусь своей жизнью.
— До скончания дней, — продолжила Амнезия.
— Отныне и вечно ты будешь моей.
— Ты когда-нибудь говорил это Сэди? — тихо спросила она.
Я кивнул.
— Говорил. Все, кроме последней части клятвы. Эта часть — только твоя.
— Но вечность — это очень долго, — заметила Амнезия.
— Недостаточно долго.
— А вдруг я ошибаюсь, — поинтересовалась она, заерзав подо мной. Я отстранился, позволяя ей сесть, прислонившись к спинке кровати. — Вдруг все хорошее, что есть в моей жизни сейчас, только усложнит ситуацию, когда память наконец-то ко мне вернется. Что, если правда о моей прошлой жизни разрушит жизнь настоящую? А может, я вспомню о том, что потеряла что-то важное.
— Не думай об этом. Ты не потеряла, — твердо сказал я. — Ты нашла.
— За мной придут. И ты это знаешь. Куда бы я ни пошла, убийца следует по пятам.
Я отрицательно замотал головой. Внутри словно заметался дикий зверь, отчаянно желающий вырваться из оков тела и защитить то, что считает своим. Собственнические чувства и отчаянная ярость практически затмевали рассудок, но я не мог позволить эмоциям взять верх. Сейчас как никогда прежде мне следовало сохранять холодный рассудок.
— Клянусь богом, Эм, я убью каждого, кто хотя бы попытается причинить тебе вред.
Амнезия склонила голову на бок, в шоколадных глазах появился задумчивый блеск.
— Есть еще кое-что…
— Расскажи, — потребовал я. Мне хотелось точно знать, с чем придется бороться.
— Я не сомневалась, что преследователь желает мне смерти, до той ночи в больнице. В тот раз все было по-другому.
— Как?
— Человек пытался закрыть мне нос куском ткани. От нее так сильно несло хлороформом, что меня едва не стошнило.
— Да, я помню странный запах в палате. Ничего подобного раньше не происходило?
Амнезия отрицательно покачала головой.
— Нет. Все наши предыдущие столкновения отличались большей жестокостью. Меня пытались задушить, запугать, убить. Да стоит хотя бы вспомнить ту ночь, когда ты нашел меня в озере. Я вполне могла умереть. Все говорит о том, что мне пытались причинить физический вред. Но тогда в больнице…
Я нахмурился. Искать логику в поступках безумца казалось делом заведомо проигрышным.
— Вполне возможно, что тебя планировали вырубить, а потом убить без лишнего шума.
Она покачала головой.
— Я так не думаю. Скорее всего, меня собирались похитить.
Сердце сжалось от тревоги.
— Что? Похитить? — Она кивнула. — Но почему? — Я схватил ее за запястье и легонько дернул, привлекая внимание. — Эм, а ты рассказала об этом полиции?
— Ну конечно.
— И что? — потребовал я ответа.
— Они подтвердили, что хлороформ обычно используют при похищении.
— Детка, почему же ты мне ничего не говорила? — со стоном прошептал я, убирая волосы с ее лица.
Злиться на Амнезию я не мог, особенно сейчас, когда она выглядела настолько уязвимой.
— Эдди, я совсем запуталась. Я была уверена, что меня пытались убить. А теперь — нет. К тому же, до сих пор нет никаких доказательств, что первое нападение мне не почудилось. Я даже не могу опознать нападавшего и совершенно не имею понятия мужчина это или женщина!
— Это не страшно. — Пытаясь успокоить, я обнял Амнезию. Ее трясло. — Все в порядке.
— Мне даже думать об этом не хочется, но я просто не могу остановиться. Я словно в ловушке… И сейчас мне есть, что терять, — призналась она и посмотрела мне прямо в глаза. — Так много того, что нужно защитить.
— Оставь защиту мне, — упрямо настаивал я.
— Не могу избавиться от ощущения, что меня не просто хотят убить. Возможно, моему преследователю нужно нечто большее.
Страшные мысли, витавшие в голове, вызывали тошноту. Может, у Амнезии и не было никакого жизненного опыта, но она, несомненно, обладала каким-то природным чутьем. Думаю, именно оно и помогло ей остаться в живых. Если Амнезия считает, что прошлой ночью ее пытались похитить, то я верю ей.
Что порождает целый ряд вопросов и предположений.
Вдруг девушка в моих объятиях и вправду Сэди? В таком случае, где же она провела все эти одиннадцать лет? А главное, с кем?
И что, если этот кто-то захочет ее вернуть?
Амнезия
Сплю я чутко и тревожно, просыпаюсь от любого шороха. Не знаю, так было всегда или же эту особенность я приобрела в прошлом. А может, дело и вовсе в каком-то внутреннем чутье, заставляющем разум оставаться настороже, предчувствовать очередное появление моего преследователя/похитителя/убийцы.
«Боже. Моя жизнь становится похожей на какое-то сумасшедшее реалити-шоу».
Вот и сейчас из сна меня вырвал тихий стук в балконную дверь. Однако страха я не испытала, наоборот, по телу прокатилась теплая волна предвкушения. Еще не полностью проснувшись, подскочила с кровати и, радостно улыбаясь, подбежала к французской двери.
Ворвавшийся в комнату Эдди принес с собой холодный воздух с улицы.
— Как холодно! — взвизгнула я, запрыгивая на него.
— Эй, полегче, — со смехом воскликнул мужчина. Обожаю, как по утрам звучит его голос: чуть резче, с приятной хрипотцой, вызывающей целую толпу мурашек по всему телу.
Каким-то совершенно невероятным образом Эдди удалось поймать меня на лету, обнять одной рукой, крепко прижав к себе, и не расплескать содержимое бумажного стаканчика, что удерживал в другой.
— Если не перестанешь так делать, когда-нибудь этот стаканчик окажется у тебя на голове, — заметил он, пытаясь выглядеть серьезно. Только вот мне прекрасно известно, что Эдди нравится ловить меня в объятия. Так что я проигнорировала показное недовольство и просто поцеловала его, вложив в порыв всю радость, которую испытывала от новой встречи.
Эдди же, крепко держа меня на руках, поставил мой любимый горячий шоколад на прикроватную тумбочку. А потом, не отпуская меня, забрался в еще теплую постель.
— Я успел соскучиться за ночь, — произнес он, прижимаясь губами к моим.
Я счастливо вздохнула и ответила на поцелуй со всей накопившейся за время разлуки страстью. Внутри все затрепетало, сердце застучало быстрее. Прикосновения Эдди неприятно холодили разгоряченную после сна кожу. Я потянулась за одеялом и накрыла им нас обоих.
Он положил руку мне на живот. Я дернула его за рубашку, намекая, что пора от нее избавиться. Эдди разорвал поцелуй и позволил стянуть ее с себя. Приподнявшись, я поцеловала его в грудь, затем в плечо. Положив ладонь мне на затылок, он притянул меня ближе.
— Ох, черт, Эм, честное слово, я совсем не за
