Кир. Калаш за рулём. Динамит, держащийся за башку, впереди на месте пассажира.
Ну хоть заткнулся. И то радует.
— Развернись, езжай назад. Пара километров и ты увидишь гостевой дом, — глядя в телефон, наставляет Дымницкий.
— Ладно, выдохнули, братва, и погнали. Череп, ты там как, устроился?
Из багажника доносится отборный мат. Мы трогаемся с места, и я достаю из кармана телефон, чтобы глянуть наконец сообщение от Насти.
Открываю мессенджер, уже тогда шестым чувством ощущая приближение какого-то п****ца.
Учитывая, что она никогда не пишет, а всегда звонит…
Читаю.
Внимательно.
Один раз.
Второй.
Третий.
И знаете, смысл написанного доходит до меня не сразу. То ли виной тому произошедшее с нами в дороге, то ли настолько сильно я шокирован этим её сообщением.
— Клим, ты в норме?
Дымницкий замечает, как жалобно трещит под моими напряжёнными пальцами экран недавно купленного смартфона.
В норме ли я?
Нет, точно нет.
«Дань, всё, что было между нами, — ошибка. Я приняла решение остаться с мужем. Так будет правильно. Я от него беременна»
Внутри меня поднимается что-то страшное. Нечто тёмное и невероятно разрушительное по своим масштабам.
Ошибка.
Остаться с мужем.
Беременна.
Эти её слова, словно заточенное лезвие по сердцу.
Не могу дышать. Кислород будто исчез.
Лёгкие отказываются вентилировать воздух. А мозг наотрез отказывается принимать полученную информацию…
— Клим, — меня окликает Паровозов.
Тоже вышел подышать воздухом. Спецом или нет — не знаю.
— Ты как? В поряде? — хлопает по плечу и садится рядом на ступеньки.
— Да.
Пацаны устроили сабантуй в номере. Я опрокинул в себя пару стопок с водярой и по традиции свинтил. Сейчас мне точно не хочется находиться в шумной компании.
— А если не ***деть? — внимательно на меня смотрит, пытая взглядом. — С балериной твоей какие-то проблемы?
Проблемы ли…
— Даже не знаю, какое слово тут подобрать.
Ну в конце-концов, если не с Ильёй делиться, то с кем?
— Всё плохо? — предполагает он. — По шкале от одного до десяти…
— Одиннадцать.
Молча протягиваю ему телефон. Злосчастное сообщение всё ещё горит на экране, ведь я, как последний идиот, до сих пор пялюсь на него, перечитывая снова и снова.
— Дела… — тянет Паровоз, ознакомившись с текстом. — Что думаешь по этому поводу?
— Что я могу думать? — забираю из пачки предложенную мне сигарету.
— Я говорил тебе, ни к чему тянуть.
— Сука, вот на хера я её тогда послушал! — затягиваюсь дымом до рези в грудной клетке. — Просил остаться у меня. Сказал же, что с мужем её разберусь сам.
— А она что?
— Слёзно умоляла не лезть и не вмешиваться.
— Так-то логично, тебя ведь до сих пор могут притянуть за то похищение.
— Да плевать мне на это было!
— Значит, обещала, что уйдёт от мужа? — хмурится парень.
— Обещала. Врала ещё, — усмехаюсь, ощущая привкус едкой горечи на губах.
— На тему?
— Люблю мол тебя, — стряхиваю пепел и качаю головой.
Повёлся. Ну не идиот ли, скажите?
— Люблю, но выберу мужа, — слышу за спиной голос Дымницкого.
— Получается, что да, — признаю, ощущая адскую боль внутри.
— Молодец девка, — приближается к нам. — Потрахалась в своё удовольствие на стороне и в семью, как порядочная, вернулась.
— Она тебе не девка, — бросаю зло.
— Я мог бы употребить куда более подходящее слово, учитывая, что она спала с двумя мужиками одновременно. Например…
Не даю закончить. Вскочив со ступеней, бросаюсь к Кириллу. Естественно, чтобы начистить ему рожу.
— Ну давай-давай, — он ещё и открыто провоцирует. Стоит с дебильной ухмылкой на лице. Не шелохнулся даже. — Трезво взгляни на ситуацию. Сам поймёшь, что от истины я недалёк.
— Ты ни черта о нас с ней не знаешь!
— Достаточно того, что я видел, — отражает холодно.
Намекает на проклятое сообщение, которое, должно быть, прочёл в машине.
— Не смей оскорблять её, — хватаю его за грудки.
— Клим, — тяжёлая рука Паровозова опускается мне на плечо. — Остынь, братан. Не надо. Это лишнее.
— Пусть выпустит пар, Илюх, — снисходительно даёт добро Дымницкий. — Мож полегчает. Молодой, горячий. Кровь бурлит.
Выпускаю ткань куртки. Задев его плечом, прохожу мимо и останавливаюсь у перил.
— Без обид, Климов. Ты меня знаешь, я всегда называю вещи своими именами.
— Дым, ну на хера ты это делаешь? Не подливай масла в огонь, — стопорит его Паровоз.
— Да жаль его потому что. Все вокруг «поимели»: родной брат, семья этой Насти, во главе с губернатором. Она сама…
— Оставь свою жалость при себе, — цежу сквозь зубы.
— Пацаны-пацаны… Что один, что второй. Как вы любите создавать себе лишний геморрой, — раздражённо цокает языком. — На кой икс она сдалась тебе? Мало баб других вокруг?
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — отрезаю ледяным тоном.
— Очень зря, Дань. Зелёный ты совсем. Не мешало бы послушать кого-то взрослого и опытного.
— Слышь, зрелый и опытный, учить меня жизни решил, что ли? — оборачиваюсь.
— Может и так.
— Да иди ты…
— Я не прав? Давай без горячки рассудим. Ты недостаточно дерьма хлебнул из-за этой девчонки? — идёт на меня. Шаг. Второй. — До сих пор скрываться вынужден по её милости.
— По своей тупости, — исправляю я его.
— Не без этого, — кивает, соглашаясь. — Но в Москве ты мог начать всё с чистого листа. На хрена было опять с ней связываться?
Глаза в глаза друг другу смотрим.
Он предельно спокоен, а вот у меня внутри происходит самое настоящее стихийное бедствие.
— Просто ответь на мой вопрос. Зачем в очередной раз ломать себе жизнь, сопляк? Детдом, брат-утырок, замужняя баба.
— Люблю потому что. С самого детства. Только её одну.
— Пфф, — закатывает глаза.
— Тебе не понять…
— Не понять, да. Гордость то где? Самоуважение? Независимость?
— Ты со своей независимостью к пенсии один останешься.
— И Слава Богу! Не хватало ещё слюни распускать из-за куска…
На этот раз он всё-таки получает по морде.
Не выдерживаю.
— Полегчало? — дотрагивается пальцами до скулы, в которую секунду назад врезался мой кулак. Шевелит челюстью.
Откровенно говоря, при желании мог бы ушатать меня в ответ, но почему-то не спешит этого делать.
— Ни к кому в этой жизни нельзя привязываться, Климов.
— Не навязывай мне свою долбаную философию.
— Не навязываю, — сплёвывает кровь. — Совет дружеский даю.
— Пошёл ты в очко со своими грёбаными советами!
— Зря ты так…
— Я посмотрю на твою рожу, когда Малая найдёт себе того, кто не зассыт брать на себя ответственность, — выкатываю смело.
Кто ещё прямо скажет ему об этом?
— Не понял. Яська тут вообще причём?
Не понял он…
За кретинов нас всех держит, что ли?
И заметьте, имён я не называл. Сам
