Алфиери. Но, Эдди, она уже женщина…
Эдди. Он хочет ее у меня украсть!
Алфиери. Ей пора замуж, Эдди. Ведь она не может выйти замуж за тебя?
Эдди (с бешенством). Что за чертовщину вы несете? Что вы говорите?!
Пауза.
Алфиери. Я дал вам совет, Эдди. Вот и все, что я мог сделать.
Эдди берет себя в руки. Пауза.
Эдди. Ну что ж, спасибо. Большое спасибо. Дело в том… сердце у меня разрывается, вот что. Я…
Алфиери. Понимаю. Выбросьте все это из головы. Постарайтесь!
Эдди. Я… (Чувствуя, что готов разрыдаться, беспомощно машет рукой.) Прощайте. (Уходит.)
Алфиери.
Случается, что хочется кричать
И бить тревогу. А причины нет.
Я знал, я знал в тот день. В тот самый вечер
Я смог бы эту повесть досказать.
В ней тайны ни на грош не оставалось.
Я видел: словно тень скользящая по залу,
Развязка шаг за шагом приближалась.
Я знал, куда он клонит
И чем он кончит, знал.
И часто я сидел здесь вечерами
И думал! Я разумный человек,
А прекратить все это я не в силах.
Однажды даже я пошел к соседке —
Умнейшая старуха — и спросил,
Как быть?
Она лишь покачала головой:
— «Молитесь за него».
И вот. (Он садится.) Мне оставалось только ждать.
Контора Алфиери погружается в темноту; свет загорается в квартире Эдди, где все сидят за столом; ужин подходит к концу. Молчание. Слышен только звон посуды.
Но вот Кэтрин поднимает голову.
Кэтрин. Знаете, где они уже побывали?
Биатрис. Где?
Кэтрин. Они плавали в Африку. На рыбачьей шхуне. (Эдди, который взглянул на нее.) Это правда, Эдди!
Эдди. Я ничего и не говорю. (Допив кофе, поднимается из-за стола.)
Кэтрин. А мне вот и за городом побывать не довелось.
Эдди (сидя в качалке и читая газету). Ничего не потеряла. (Пауза. Кэтрин выносит тарелки, Биатрис и Родольфо собирают грязную посуду.) И долго, Марко, вы до нее добирались, до этой Африки?
Марко. Дня два. Да, поплавали мы на своем веку немало…
Родольфо. Раз мы даже до Югославии дошли.
Эдди (Марко). А зарабатывали на этих шхунах прилично?
Марко. Когда рыба ловится, тогда платят.
Родольфо. Такие шхуны не каждый имеет. У нашей семьи шхуны не было. Вот мы и рыбачили только тогда, когда в чужой семье кто-нибудь заболевал.
Возвращается Кэтрин.
Биатрис. Вот чего в толк не возьму, Марко: в океане полно рыбы, а вы все голодаете.
Эдди. Надо иметь лодку, сети, а на это нужны деньги.
Биатрис. Хорошо, но разве они не могли бы удить рыбу с берега? На Кони-Айленд видишь столько рыболовов…
Марко. У нас сардины.
Эдди. Ясное дело. Разве сардинку поймаешь на крючок?
Биатрис. А я и не думала, что у них там сардинки. (Кэтрин.) Там у них водятся сардинки!
Кэтрин. Ну да, они гоняются за ними по всему океану… до самой Греции, Югославии, Африки…
Биатрис (Эдди). Правда, смешно? Подумать только — сардинки плавают в океане!
Кэтрин. Ага. А апельсины и лимоны просто растут на деревьях. (Эдди.) Ну, можно ли себе представить, что апельсины и лимоны растут на деревьях?
Эдди. В самом деле. Смешно. (Марко.) Я слыхал, апельсины подкрашивают, чтобы они были оранжевыми.
Марко. Подкрашивают?
Эдди. Ну да, я слыхал, что на самом деле они зеленые…
Марко. Нет, в Италии апельсины оранжевые.
Родольфо. Лимоны бывают зеленые.
Эдди (недовольный тем, что Родольфо вмешался в разговор). Господи, словно я не знаю, что лимоны бывают зеленые, — их и в лавке иногда продают зелеными. Я сказал, что подкрашивают апельсины, а разве я говорил что-нибудь про лимоны?
Биатрис (переводя разговор), Жена твоя теперь аккуратно получает деньги, Марко?
Марко. Да. Она купила мальчику лекарство.
Биатрис. Замечательно. У тебя, небось, на душе полегчало?
Марко. Еще бы! Но я по ним скучаю.
Биатрис. Надеюсь только, ты не будешь вести себя, как другие. Живут здесь лет по двадцать пять, а все никак не скопят денег, чтобы съездить домой.
Марко. Знаю. У нас в городе есть такие семьи, где дети никогда не видели отца. Но я вернусь домой. Года через три-четыре.
Биатрис. А что, если бы тебе больше откладывать здесь? Не то она еще подумает, что денег тут куры не клюют; тогда ты никогда не встанешь на ноги.
Марко. Нет, она у меня бережливая. Я посылаю ей все. Жена очень скучает- (Смущенно улыбается.)
Биатрис. Она, видно, у тебя славная. Хорошенькая? Наверно да!
Марко (краснея). Нет, но она все понимает.
Родольфо. Жена у него умница!
Эдди. Когда ваши парни возвращаются домой, их, небось, там ждут всякие неожиданности?
Марко. Неожиданности?
Эдди. Бывает ведь и так: пересчитают ребятишек и найдут парочку лишних… По сравнению с тем, что было до отъезда.
Марко. Нет… нет. Женщины наши ждут, Эдди. Большинство. Большинство ждет. Неожиданностей очень мало.
Родольфо. У нас в городе живут строже, чем у вас. (Эдди смотрит на него.) У нас не позволяют себе вольностей.
Эдди. Да и здесь не позволяют себе вольностей, ты не думай. Мне не раз приходилось видеть, как новички из-за этого нарывались на неприятности: они думали — раз девушка не покрывает голову шалью, значит она и не скромница. Не обязательно девушке носить черное платье, чтобы соблюдать себя. Понял?
Родольфо. Что вы, я всегда уважал…
Эдди. Да уж знаю, но дома ты не стал бы без спроса волочиться за девушкой. (Поворачивается.) Ты понимаешь меня, Марко? У нас порядки не хуже ваших.
Марко (осторожно). Конечно.
Эдди (Родольфо). Кой у кого из вас бог знает что на уме. Может, у нас и держатся чуть повольнее, но строгости у нас не меньше, чем у вас.
Родольфо. Я ее уважаю, Эдди. Разве я позволяю себе что-нибудь лишнее?
Эдди. Что ж, я ведь ей не отец, я только дядя…
Марко. Нет, Эдди, если он ведет себя не так, как надо, ты должен ему сказать. Что он сделал плохого?
Эдди. Понимаешь, Марко, прежде она не гуляла до полуночи.
Марко (Родольфо). Ты будешь рано приходить домой.
Кэтрин. Так ведь кино кончилось поздно.
Эдди. Я ничего и не говорю… но он, небось, думает, что ты всегда гуляла так поздно. Он же, милая, не понимает.
Марко. Теперь ты будешь приходить домой рано, Родольфо.
Родольфо (в замешательстве). Ну что ж, пожалуйста.
Эдди. Дело не только в ней, Марко. (Кэтрин.) Все дело, детка, в том, что он ведет себя неосторожно. Чем больше он шатается по улицам, тем больше он рискует. (Родольфо.) А вдруг ты попадешь под машину или еще что случится, какие ты предъявишь документы, кто ты такой? Понимаешь, о чем я говорю?
Родольфо. Но не могу же я сидеть все время дома, я…
Биатрис. И верно, надо же ему иногда и погулять…
Эдди. А это как сказать, Би. Если он приехал сюда работать, пусть работает; а если он приехал сюда гулять, пусть валяет дурака. (Марко.) Но я ведь думал, Марко, что оба вы приехали сюда на заработки. Понимаешь, о чем я толкую?
Марко (теперь он и впрямь почти все понял, сдержанно). О чем, Эдди?
Эдди. Я говорю, что прежде про вас думал, будто вы приехали сюда работать.
Марко. Да, мы приехали сюда работать.
Эдди. Вот это я и хотел от тебя услышать.
Неловкая пауза. Кэтрин встает и ставит пластинку. Музыка.
Кэтрин (пылая от негодования). Давай потанцуем, Родольфо?
Родольфо (не желая сердить Эдди). Я… я устал.
Кэтрин. Нет, давай. Этот парень так чудно играет на рояле. Пойдем. (Берет его за руку; он медленно встает, чувствуя на себе взгляд Эдди; они танцуют.)
Эдди (Кэтрин). Что, опять новая пластинка?
Кэтрин. Нет, та же самая. Мы ее на днях купили.
