Услышав раздраженное бормотание мистера Ирби, из глубин подвала перед ними появилась миссис Ирби, однако Дуайт вежливо обошел ее и продолжил осмотр. Доктор обнаружил то, что и подозревал: дешевые заменители с этикетками более дорогих лекарств, а дважды в порошки что-то подмешали, вроде костного порошка или мела. Все это Дуайт смахнул в деревянную бадью.
Когда ёмкость наполнилась, доктор вышел с ней из магазина, преследуемый гневно требующим возмещения и правосудия аптекарем. Выходя, Дуайт увидел в лавке высокую даму, но в темноте не разглядел её хорошенько. Дуайт нес ведро задними дворами, пока не нашёл открытую выгребную яму и не вывалил туда содержимое. Вернувшись, доктор понял, что эта дама — Кэролайн Пенвенен.
Пять минут спустя Дуайт покинул лавку, пытаясь отряхнуть от пыли брюки и ботинки. Мистер Ирби, рассыпая проклятья, семенил за ним до двери, пока внезапно не исчез — его оттащила жена, властная и одновременно проницательная женщина, не желающая, чтобы соседи узнали больше, чем следует.
Дуайт взглянул на первоклассного гнедого, которого держал верховой конюх, не задержавшись, прошел до своей лошади, и тут из лавки вышла Кэролайн.
Доктор снял шляпу и ощутил на лице дуновение ветра.
— Доктор Энис, я прямо оживаю! — произнесла она, — Как освежает. И у вас такое выражение лица, будто трубы возвестили о приходе конца света. Я чуть не приняла вас за видение Судного дня.
Этой встречи он ждал и одновременно боялся. Теперь, когда это случилось, он испытал ожидаемое потрясение, все старые чувства ожили, и даже несмотря на злость, Дуайт их осознал. Её блестящие волосы развевались по ветру и бросали вызов, как и изгиб решительного женственного рта, и искорки смеха в глазах.
— Иногда, мэм, когда мы не можем дождаться конца света, мимоходом приходится устраивать небольшой Судный день.
Кэролайн запрыгнула на лошадь, и животное зацокало по мостовой.
— И кого же покарают следующим? Могу я тоже поприсутствовать при этом веселье?
— Вы можете составить мне компанию, но веселья не обещаю. Сейчас я еду домой.
— Вы недооцениваете себя, доктор Энис, — покачала головой девушка, — ваше общество всегда меня веселит.
— Благодарю, — Энис поклонился, — но в этом вопросе мы расходимся. Доброго дня.
И тронулся в путь, кипя от гнева.
Кэролайн посчитает его дураком, и, несомненно, будет права. Жизнь казалась бессмысленной, и её присутствие еще сильнее подчеркивало это. Как только Дуайт покинул Санкт-Агнесс, он услышал топот копыт в переулке, Кэролайн догнала его и поехала рядом, её конюх остался позади.
— Мы не виделись несколько месяцев, а у вас нет для меня даже любезного слова!
«Опять это насмешливое равнодушие», — подумал он.
— Я старомоден в этих вопросах, мисс Пенвенен, и считаю, что любезность должна быть обоюдной.
— Мне следовало бы подумать, прежде чем ожидать от вас подобного.
— И правда, следовало бы.
— Правда в том, что вам не нравится, когда над вами подшучивают.
— Именно так.
Какое-то время они молчали, Кэролайн все наматывала и наматывала уздечку на перчатку, а затем взглянула на него.
— Мне очень жаль.
Дуайт удивленно на нее посмотрел, и она сразу рассмеялась:
— Вот, доктор Энис, вы не ожидали, что я это скажу, и мои слова вас весьма пугают. Вы видите, насколько опасны предубеждения. Я думала, медицинское образование вас от них излечило.
— Должно было. Симптомы весьма обманчивы.
— И теперь, когда вам открыли глаза, разве не должны вы передо мной извиниться?
— Да. Прошу прощения.
Кэролайн склонила голову.
— Думаете, если я выкажу рассудительность и пообещаю никогда не смеяться над вами, мы могли бы вместе доехать до Тренвита?
— Вы остановились у дяди?
— Да.
— Я слышал, здесь Анвин Тревонанс.
— Да.
Конюх следовал за ними на расстоянии, достаточном, чтобы не слышать разговор.
— А что с цингой в Соле? — спросила Кэролайн.
— Не так плохо, как в прошлом году. Урожай картофеля не подвел, и я иногда удивляюсь, что даже картофель может удержать цингу. В целом... — он запнулся и посмотрел ей в лицо, но если Кэролайн и посмеивалась про себя, то не подала виду.
— Может, я ошибаюсь, называя вас мисс Пенвенен.
— Почему? Аааа... Нет, я еще не замужем.
— Это вскоре произойдет?
— Не в ближайшее время, — она сморщила нос, — по крайней мере, не за Анвина. Он меня бросил.
— Что?
— Что ж, не знаю точно, как это произошло, но дядюшка считает, что это случилось. Он сильно волновался, когда узнал. Сказал, что я дурачила Анвина. Но на самом деле, доктор Энис, нет же никакого вреда, чтобы кого-то дурачить время от времени, не так ли? Почему я должна продавать себя Анвину, просто чтобы стать леди Тревонанс, когда сэр Джон умрет? Я не намеревалась стать женой члена парламента. Я не испытаю никакого удовольствия, глядя как мои деньги тратятся на карьеру Анвина. Я лучше потрачу их на себя!
Дуайт надеялся, что чувства не отразились у него на лице.
— И что привело вас к столь неожиданному решению?
— О... — в ее глазах мелькнул огонек. — Думаю, моя первая встреча с Россом Полдарком.
— Так уж случилось, что Росс Полдарк женат.
— Да... и, кстати, на вчерашнем приеме он не сводил глаз с жены своего кузена — привлекательной сероглазой блондинки. Полагаю, именно в таком родстве они находятся? А выглядит так, будто они гораздо ближе.
— Вы неправильно поняли. В любом случае...
— В любом случае, на меня он не смотрел, вы хотите сказать.
— Именно так.
— Я бы не возражала против Росса Полдарка в качестве мужа, но его уже перехватили. Но я говорю о том, что когда увидишь линейный корабль, то уже не будешь довольствоваться кораблем третьего ранга. Вы меня понимаете, дорогой доктор Энис?
— Понимаю, — согласился Дуайт, гадая, какой ранг у него, если мыслить в масштабах королевского флота.
— Значит, вы можете понять, что это весьма грустная история, — сказала Кэролайн, — о молодой даме, оставленной почти у двери церкви, без какой-либо компенсации. Вы можете представить, что в любой момент она может заболеть и превратиться в прах?
— Я могу понять, что у нее теперь больше свободного времени.
— Я вам сильно не нравлюсь, да? — решительно спросила Кэролайн после долгой паузы.
Дуайт покраснел.
— Вы и в самом деле так считаете?
— А вы когда-то давали мне шанс подумать иначе?
Проехав Тренвит и ее поворот на Киллуоррен, Дуайт вдруг сказал:
— Если я чувствую к вам неприязнь... потому что она мешала мне работать иногда каждый день на протяжении последних полутора лет, если это неприязнь... Если я не способен забыть ваш голос, изгиб вашей шеи, или свет, переливающийся в волосах... Если это неприязнь... Желание услышать, что вы замужем и боязнь услышать, что вы замужем... Обида на вашу снисходительность, мысль, что вы для меня недосягаемы... — он остановился, не в силах закончить предложение. — Вероятно, вы сами сможете определить причину этих симптомов.
Некоторое время они ехали молча, а затем Кэролайн остановила лошадь.
— Я должна возвращаться, иначе опоздаю на ужин. Скажите, вы когда-нибудь катаетесь ради удовольствия?
— Редко.
— Я собираюсь прогуляться в четверг ранним утром. Не хотите ли встретить меня у ворот в начале восьмого?
По крайней мере, сейчас Кэролайн говорила без насмешки. Дуайт с трудом верил, что за десять минут их встречи все принятые решения полетели к чертям, и, судя по всему, без каких-либо усилий с ее стороны и сопротивления с его. Доктор также ясно понимал, как если бы это было во всеуслышание провозглашено, что вне зависимости от ее отношений с Анвином, Кэролайн не для него. Ее дядя непременно убедится, что девушка выйдет замуж за титул или за огромное состояние. Доктору с добрым именем, но без гроша в кармане, можно о ней и не мечтать.
К ним приблизился конюх, и Кэролайн сказала:
— Или я могла бы заболеть, если вам так удобнее. Как быстро развивается цинга?
— Это неприятное заболевание, — сказал Дуайт, снимая шляпу, — к тому же плохо влияет на цвет лица. Я бы вам не советовал.
***
Через неделю Малкольм МакНил нанес визит в Нампару. Одним солнечным, совсем не летним деньком он пришел без предварительного уведомления, поскольку хотел преодолеть путь пешком, закаливая себя перед возвращением в строй.
Спустившись в долину, МакНил заметил произошедшие за три года изменения. На противоположном холме устроился шипящий и лязгающий рудник с паровым насосом, кучка сараев, груды отработанной породы, кузница и дробилка. Промышленность развивалась в ущерб сельскому хозяйству.
Большая часть полей лежала под паром, не засеянной, крупного рогатого скота, овец или свиней было совсем немного. У главного входа в колыбели спал младенец с чёрными ресницами.
