тем, что я опустил ее на пол. Я взглянул вниз. Она посмотрела вверх. Наши взгляды столкнулись.
Было тревожно осознавать, как безгранично сильно меня тянуло к ней.
Я искал в глубине ее карих глаз то, о чем столь долго мечтал. Я даже не был уверен, что искал. Что-нибудь. Что угодно. Искру узнавания от любого из нас.
Ее губы приоткрылись в беззвучном вздохе, и она первая отвела взгляд. Длинные, густые ресницы опустились, прикрывая медово-карие ирисы и разочаровывая меня.
Когда они вновь открылись, сосредоточившись на мне, я почувствовал, будто выиграл награду.
— Я чуть не упала, — сообщила она мне.
Я медленно покачал головой. Она бы не упала.
— Я поймал тебя.
Она попыталась встать ровно, но ее тело двигалось не так быстро, как ей того хотелось. Поэтому я помог девушке, поддерживая ее за талию своими руками и почти поднимая ее обратно на обе ноги. Нехотя отпустил ее, поставив стойку для капельницы возле нее на случай, если она ей снова понадобится.
— Я абсолютно уверен, что пациентам не полагается бродить по коридорам, — сказал я, сопротивляясь желанию протянуть руку и поправить вырез ее накидки.
— Я абсолютно уверена, что у большинства пациентов есть посетители, — возразила она. Я наклонил голову, но потом она осознала, что сказала, и выпрямилась: — Я не брожу. Мне нужно кое-где быть.
Забавляясь, я сложил руки на груди.
— О, и где же?
— Я, эм, ищу кое-кого.
Укол ревности пронзил меня. Кого она могла искать? Ее доктора! Что, если ей было больно, она звала медсестер, которых не оказалось поблизости, и решила сама обратиться за помощью?
Я вскинул руки. Она вздрогнула и отступила. И тут же я почувствовал себя последним засранцем.
— Я не причиню тебе вреда, — поклялся я, надеясь, что она услышит правду в моих словах. — Прости, что напугал тебя.
Она нервно засмеялась.
— Я не испугалась.
Ох, еще как.
— Тебе больно? — спросил я, заставляя себя отвести руки. — Могу я позвать тебе доктора?
Она закатила глаза.
— Ни за что. Все, чего хотят эти доктора — это записывать каждое мое движение на чертовом планшете.
Я усмехнулся. И в ту же секунду почувствовал на себе ее взгляд. Позволяя смеху утихнуть, я поднял глаза.
— Я — Амнезия, — сообщила она.
У меня сдавило грудь.
— Девушка без памяти.
— Ты слышал обо мне? — Она выглядела удивленной.
— Что-то вроде того, — прошептал я.
— Я ищу кое-кого. Может, ты знаешь его? — Ее голова наклонилась в сторону, пряди неровных волос упали на подбородок. Я отметил для себя, как с каждым новым движением, она все больше опирается о стойку. — Мужчина, который вытащил меня из озера.
Я. Она была здесь, шатающаяся на босых ногах, в поисках меня. От этой мысли у меня кругом пошла голова.
Я почувствовал, как дернулось мое адамово яблоко. Внезапно у меня пересохло во рту.
— Я знаю его.
Ее глаза загорелись, словно солнце вышло из-за туч и осветило ее золотистыми лучами.
Она была прекрасна. Так прекрасна.
— Знаешь! — Она оживилась, бросив взгляд мимо меня в коридор. — Можешь отвести меня к нему?
— Нет, — ответил я, привлекая ее внимание обратно к себе. Где им и следовало быть.
— Почему нет? — потребовала она, положив кулак на бедро.
На этот раз я потянулся и поправил вырез ее накидки. Как только я разгладил ткань, ее рука соскользнула с бедра, и она откинула голову назад, чтобы полностью изучить мое лицо.
— Ты уже нашла его, — пробормотал я, отступая немного назад.
Ее губы приоткрылись. Цвета нежного персика. Я хотел сосчитать веснушки у нее на носу.
— Ты — это он?
Отодвинувшись, чтобы вытянуть руку между нами, я сказал:
— Эдди.
Амнезия ничего не сказала, но вложила свою руку в мою, чтобы мы могли официально представиться.
— Ты спас мне жизнь.
— Нет, — ответил я моментально. — Не спас.
— Ты действительно приходишь сюда каждый день? — поинтересовалась она, слегка потрясенная.
Теперь ее глаза еще тщательнее изучали мое лицо. Мне стало интересно, каким она видит меня, знаком ли я ей вообще.
— Они сказали тебе, да? — Я улыбнулся.
— Думаю, доктору просто пожалел меня, — призналась она и сильнее облокотилась о стойку. Колесо заскрипело под такой тяжестью.
— Тебе нужно присесть. — Моя рука парила поблизости на случай, если она снова упадет. На этот раз она не отшатнулась.
— Ты пойдешь со мной? — спросила она.
В тот момент, благодаря этому невинному вопросу, я понял, что сделаю что угодно, стану кем угодно… пойду, куда она попросит.
Впрочем, я не сказал этого. Лишь покачал головой.
Короткая прогулка обратно к ее палате заняла много времени. Весь путь я боролся с желанием заключить ее в свои объятия, как в ту ночь, когда нашел ее плавающей на поверхности воды. Когда мы подошли к палате, я толкнул дверь, широко распахнув ее, и положил ладонь ей на спину, жестом предлагая ей проходить вперед.
Она подняла глаза вверх, затем отвела, прежде чем прошла мимо.
— Эдди Донован! — Раскатистый голос прозвучал из глубины коридора. Я вздрогнул. — Я говорил тебе, что посетители к ней не допускаются.
Изнутри палаты донесся стон Амнезии:
— Только не он. — Прежде чем я успел ответить, она высунула голову и продолжила: — Серьезно, доктор Бэк? Что он может со мной сделать? Украсть все мои мысли и воспоминания?
— Я запишу ваше чувство юмора, — ответил он ей почти нежно. — Но оно, между прочим, суховато.
Она откинула голову в сторону, чтобы взглянуть на меня.
— Он все записывает. Это невыносимо.
Мои губы дернулись в улыбке.
Доктор Бэк остановился неподалеку от нас.
— Почему вы встали с постели?
— Я сказала вам, что хочу увидеть Эдди.
Доктор Бэк посмотрел на меня с завуалированным предупреждением во взгляде.
— Я нашел ее в коридоре, — подтвердил я.
— Это просто посетитель, — сказала Амнезия. — Пожалуйста. Я не могу сидеть в палате с практически пустым сознанием ни минутой больше.
Эти слова гарантировали, что я вернусь. Ничто, даже команда докторов и нахальных медсестер, не смогут вытолкать меня отсюда.
Она нуждалась во мне.
Я нуждался в ней.
— Хорошо. Но мне нужно поговорить с Эдди. — Он указал на нее. — Возвращайтесь в постель.
— Спасибо, — искренне сказала она. Затем ее взгляд вернулся ко мне.
Было трудно объяснить свои чувства, когда она посмотрела на меня. И неважно, был это затяжной взгляд или мимолетный. Я находился с ней всего лишь несколько минут, но ее взгляд был столь же важен для меня, как и воздух.
— Ты останешься? — спросила она, ее голос был неуверенным и робким.
Всегда.
— Я сейчас приду.
Как только за
