ты слушаешь это дерьмо?”
“Er.”
Не самый красноречивый ответ.
“Больше ничего нет”.
Что было правдой.
“Пойдем со мной”.
Эндрю проследовал за Тони до его квартиры, а затем отнес небольшой чемоданчик обратно в фотолабораторию. Тони взял один из табуретов, передвинул его в угол и поставил чемоданчик сверху. После очередного похода наверх он вернулся с пятью или шестью пластинками.
“Вот так. Не включай слишком громко. У меня наверху куча пластинок, так что попробуй эти и посмотри, что ты думаешь”.
С этими словами он вернулся в магазин. Эндрю повозился с крышкой и, открыв футляр для переноски, обнаружил небольшой проигрыватель со встроенным динамиком. Листая записи, он не узнал ни одну из групп или людей.
“Спасибо за это. Я не слышал ни об одной из этих групп и не видел ни одной из этих записей”.
И за следующие 10 дней Эндрю проработал примерно четверть обширной коллекции пластинок Тони. И его глаза и уши открылись совершенно новому миру. Тони любил рок-музыку, и у него была целая сокровищница альбомов более чем 15-летней давности. Эндрю никогда не слышал Led Zeppelin, Black Sabbath, Rush, Deep Purple, Pink Floyd, Yes или Genesis, И все же в те замечательные первые дни он часами слушал их музыку. И был зацеплен. В 12 лет и месяц от роду тощий парнишка стал рокером. Сначала Тони был удивлен тем, сколько альбомов прослушал Эндрю, но быстро обрадовался группам, на которых он сосредоточился. Он указал Эндрю в направлении рынка Грейфрайарз, где был хороший магазин подержанных пластинок "Эзи Райдер". Если не считать того, что я впервые получил удовольствие от прослушивания рок-музыки, две недели пролетели незаметно. Но ближе к концу второй полной недели Эндрю был полностью поглощен работой над черно-белым фильмом. Ему было интересно, что Тони предложит ему в плане количества часов. Может быть, просто вернуться к субботе? Он не знал.
Все это стало спорным в ту пятницу днем. Он заканчивал работу в фотолаборатории, дверь была приоткрыта, чтобы он мог услышать, если Тони позовет его, а Эндрю убирал химикаты, мыл все подносы, кувшины и мензурки. Когда он услышал мужчин в магазине, он остановился и подслушал.
“Это гребаная катастрофа, Тони”.
“Перестань драматизировать, блузка для большой девочки. Что случилось?”
“Кенни попался на обработке наших фильмов”.
Тишина.
“Да, ладно, это нехорошо”.
“У руководства возникли подозрения, были использованы все дополнительные химикаты и бумага. Итак, в прошлые выходные они притворились, что уходят, но затем пробрались обратно. Они смотрели, как Кенни все настраивает, и когда он открыл пакет со всеми рулонами пленки, они набросились на него”.
“Они что, не подождали, пока он их обработает?”
“Не-а. Никаких шансов. Они знали, что было на пленках. Его уволили, но позволили уйти с сумкой. Подумайте об этом. С этим, наверное, сталкивается каждое крупное перерабатывающее предприятие. Кенни следовало быть осторожнее. Но они не позвонили в plod, они не хотят огласки. Вы знаете, выращивание головни на их заводе.”
“Итак, что нам теперь делать?”
“Точно. Я начал злиться на то, сколько Кенни заставляет нас платить, и пытался подумать, есть ли другой способ или альтернатива. Но ее нет. Завод в Далкейте простирается до самой границы. В Глазго должен быть завод, но я не знаю где, и, очевидно, не знаю никого, кто там работает.”
“А как насчет того, чтобы разработать их самим?”
“Вы знаете весь чат. Предполагается, что это будет действительно сложно. Дополнительные этапы, химикаты сильнее. Вы знаете кого-нибудь, кто разрабатывает свои собственные?”
Еще одно молчание.
“Был ли этот процесс вообще опубликован?”
“Пару месяцев назад Донни упомянул, что видел процесс, о котором рассказывали в американском журнале о фотоаппаратах. У друга моего друга была копия, хотя я понятия не имею, где он ее раздобыл и даже правда ли это. Мы спросим его сегодня вечером”.
“Так что нам лучше снимать в черно-белом варианте сегодня вечером и, возможно, в течение следующего месяца, пока мы пытаемся во всем разобраться”.
“После colour это похоже на настоящий шаг назад. Кто сегодня вечером?”
“Моника”.
“Ну что ж, по крайней мере, у нее есть пара вещей, которые могут нас отвлечь”.
В магазине раздался смех, и Эндрю понял, что простоял, прислушиваясь, несколько минут. Он вернулся к уборке, не слишком быстро, поскольку менее чем через 30 секунд вошел Тони.
“Верно, вы, грязные ублюдки. Видите, какой здесь порядок? Если вы зайдете сюда, убедитесь, что в конце вечера здесь так же чисто. Малк, Ангус, ты должен мне за все химикаты и бумагу, которые потратил впустую две недели назад. Эндрю потребовалось больше часа, чтобы убрать за вами, двумя пьяными ублюдками.”
Один из вышеупомянутых Малкольмов или Ангусов, Эндрю не был уверен, кто именно, проигнорировал требование и вместо этого сосредоточился на Эндрю.
“Кто такой малыш Тони?”
“Школьник, который пришел просить работу. С моей лодыжкой я не могу здесь работать, поэтому я нанял его, чтобы он помог мне с отставанием. Он наверстал упущенное за три недели, я думал, у него на это уйдет все лето. Парень знает свое дело”.
С улыбкой на лице Тони открыл ящик стола и бросил пачку фотографий одному из мужчин.
“Я думаю, ты оставил этих Ангусов”.
Ангус открыл пакет, на секунду улыбнулся, а затем поднял глаза сначала на Тони, а затем на Эндрю.
“Да, парень закончил их за тебя. Тебе удалось их разработать, я понятия не имею, как, поскольку ты был не в себе, но оставил их в барабане. Он промыл их, высушил, а затем распечатал для вас. Как вы можете себе представить, он был очень удивлен этой темой.”
Лицо Ангуса расплылось в улыбке.
“Держу пари, что так и было. Спасибо, что сделал это, малыш. Я даже не понял, что оставил здесь рулон”.
Малкольм и Тони закатили глаза.
“Ладно, Эндрю, лучше отвали. Увидимся завтра, хорошо?”
Эндрю кивнул, схватил свою сумку и направился к двери магазина.
“Тони? Ты здесь. Студия заперта”.
Эндрю остановился и уставился. Теперь женщина на фотографиях Ангуса была топлесс, и хотя он смотрел на нее минуту или две, это на него не подействовало. Но стояние в магазине подействовало. У него не хватило слов. То, что она была женщиной, не вызывало сомнений. Боже милостивый.
“Прекрати пялиться на мои сиськи, ты, маленький извращенец”.
Эндрю покраснел, как будто все кровеносные сосуды в его теле лопнули. Он услышал смех Тони и двух других позади него.
“Ему всего 12, Моника. Не думаю, что он может что-то с этим поделать”.
