Лия Гераскина
Аттестат зрелости
Грохотов Борис Иванович — преподаватель литературы и классный руководитель десятого класса мужской средней школы.
Яковлева Антонина Николаевна — преподавательница истории.
Иван Сергеевич — преподаватель физики.
Костров Иван Федорович — секретарь райкома комсомола.
Тамара — старшая пионервожатая в мужской школе.
Жаркова — журналистка.
Ее дети:
Жарков Леня — 17 лет.
Жаркова Виктория (Вика) — 17 лет.
Листовский Валентин — 17 лет.
Листовский Олег — 10 лет.
Тетя Соня — тетка Листовских.
Соученики Лени Жаркова и Валентина Листовского:
Кузнецов Женя
Коробов Гера
Лалетин Юра
Ваня
Витя
Костя
Попова Клава — соученица Виктории Жарковой.
Вася — редактор стенной газеты, девятиклассник.
Школьники и школьницы.
Занавес открывается, и перед зрителями — занавес спектакля, изображающий стену школьного коридора, на которой висят стенные газеты. Входит сильно взволнованная Яковлева. С противоположной стороны входит Грохотов.
Яковлева. Борис Иванович!
Грохотов. Что такое? Почему не в классе?
Яковлева. Я сейчас… Я сейчас ушла с урока.
Грохотов. В чем дело, Тонечка?
Яковлева. Теперь мне все ясно. И, конечно, не только в Листовском причина. Нет у меня…
Грохотов. Подождите, Тоня, при чем тут Листовский?
Яковлева. Ох, какой это иезуит! Главное, не к чему придраться. Смотрит на меня своими невинными глазами и усердно поддакивает. Ребята, конечно, отвлекаются, смеются, а стоит кому-нибудь запротестовать, как он вскакивает и громко возмущается, что ему не дают слушать такой увлекательный урок!
Грохотов. Тсс! Уроки идут… А вы пробовали…
Яковлева. Ах, Борис Иванович, все я пробовала…
Грохотов. А с ним говорили?
Яковлева. Конечно. С каким прекрасно разыгранным изумлением он меня выслушал! А сегодня он принялся задавать мне глупейшие вопросы, и я не выдержала. Мне показалось, что я закричу, кинусь на него… и я выбежала из класса. (Плачет.)
Грохотов. Ну-ну, расплакалась, как маленькая.
Яковлева. Я не пойду туда больше.
Грохотов. Очень остроумно. Ее государство учило, доверило ей воспитание ребят, а она мальчишки испугалась. Завтра же приходите на урок. Я вам помогу построить его поинтереснее.
Яковлева. Нет, нет у меня педагогического дара… (Убегает.)
Грохотов. Антонина Николаевна! Тоня! Ну, что это такое!
Входит Тамара.
Тамарочка… (Задыхаясь.) Пожалуйста, догоните ее, Яковлеву, и скажите ей, чтобы она непременно зашла ко мне.
Тамара. А что случилось?
Грохотов. Потом, потом… Скажите, что я буду ждать.
Тамара. Борис Иванович, что с вами? С сердцем плохо?
Грохотов. Ничего, ничего, сейчас пройдет.
Тамара. Нет уж, пойдемте в учительскую, я сейчас врача вызову.
Грохотов. Не надо. Пройдет.
Тамара. Ладно, ладно. Обопритесь на меня. Не жалеете вы себя, Борис Иванович.
Тамара уводит Грохотова. Занавес спектакля поднимается. Перед зрителями класс. Все школьники сидят в напряженной позе и смотрят на дверь. Гера и Юра стоят у двери и выглядывают в коридор. Затем Юра убегает.
Ваня. Ушла.
Женя. Какой пример мы подаем? Вместо того чтобы внушить уважение…
Валентин. Да брось, Женька: пример, уважение! Побежала к директору жаловаться!
Ваня. Нет. Не к директору.
Леня (мрачно). Она жаловаться не станет. Не такая. Гера. Будь я на ее месте, я бы просто тебя отлупил.
Валентин. Но-но…
Витя. Порядочный человек пошел бы да извинился.
Ваня. Так то ж порядочный…
Валентин. Какие мы все сознательные! Подумаешь, вопроса задать нельзя!
Леня. Это было просто подло!
Витя. Ты же издевался над нею!
Валентин. «Смеяться, право, не грешно над тем, что кажется смешно!»
Леня. Хороший смех, когда человека до слез довел.
Женя. Честное слово, у меня как-то нехорошо на душе. Пошел бы ты, Валентин, да извинился.
Витя. Доигрались. Что теперь Борису Ивановичу скажем?
Валентин. Вы только из мухи слона, пожалуйста, не делайте.
Гера. А ты не замазывай. Тебе это не пройдет!
Женя. Это на комитете обсудить надо.
Костя. Чего вы раздуваете историю?
Витя. А ты, подпевало, молчи!
Ваня. Обязательно обсудить надо!
Валентин. Уважаемые граждане! Я потрясен вашей сознательностью, но не понимаю, что же именно вы собираетесь обсуждать?
Леня. Ты не фиглярничай. Последняя четверть идет, каждый час дорог, а ты урок сорвал.
Женя (отводя Валентина). Валька, твое поведение действительно безобразно!
Валентин. И ты, Брут!
Женя. Брось, я серьезно, и ты не шути. Комитет соберем.
Валентин. Обсуждать сегодняшнее?
Женя. Да. Обсуждать. И, кроме того, накопилось много вопросов. Мы же не проверяли успеваемости комсомольцев за третью четверть. Есть случаи…
Валентин. Опять двойки подсчитывать?
Женя. Да. Сегодня же после урока соберем комитет.
Валентин. Раздувайте, раздувайте из мухи слона!
Витя. А куда Юрка исчез?
Идет к двери, за ним еще двое ребят.
Костя. Ребята, я попрошу до звонка из класса не выходить!
Мальчики возвращаются.
Ваня. Герка, посмотри, какую я старинную монету достал!
Валентин. И как только не стыдно! Не в пятом классе! Вы бы еще кинокадрики копили!
Ваня. А кто марки собирал?
Валентин. Так то ж в детстве было!
Ваня. Коллекционированию, как и любви, все возрасты покорны. Я знаю одного профессора, который собирает и марки и монеты. Он тоже давно пятый класс окончил!
Юра (вбегая). Ребята! Ну и набили же «Спартаку»! Пять — ноль! Классически!
Ваня. Иди ты со своим «Спартаком»!
Юра. А ты за кого болеешь?
Ваня. Сам за себя и чаще всего гриппом, а не спортивной горячкой. На меня массовый психоз не действует.
Валентин. Он психопат-одиночка!
Юра. Валька!
Валентин. Что тебе?
Юра. Квадрат стороны треугольника равен сумме квадратов двух других сторон без удвоенного произведения этих сторон…
Валентин. На косинус угла между ними. Так чем я тебе могу помочь, если он равен? Доказать, что он не равен? Могу…
Юра. Ты мне помоги доказать, что он равен.
Валентин. Ну, что же тут доказывать? Смотри… (Садится к Юре за парту и пишет доказательство.) А квадрат равен бэ квадрат плюс цэ квадрат минус два бэцэ, умноженных на косинус угла а. Понятно? (Решает молча.)
Юра следит за решением.
Гера (играя в шахматы с Ваней). Хорошо Вальке, когда ему все ясно. Вчера на контрольной ребята еще первую задачу не сделали, а он уже тетрадь сдал и отправился.
Леня. Соображает, черт, здо́рово!
Валентин (Юре). Ясно теперь?
Юра. Теперь, конечно.
Валентин. Думать надо, дорогой товарищ!
Юра. Ты знаешь, сколько я над этими формулами думаю? Я, брат, каждый день, как правило, пять часов уроки готовлю и еще по билетам занимаюсь.
Гера. А меня больше всего немецкий донимает. Вот где грамматика закрученная. Валька, а ты занимаешься по билетам?
Валентин. Еще не начинал. Я повторю кое-что перед экзаменами.
