Даниэл. А я, дурак, думал, рабство у нас уничтожено.
Катерина. Да, но они забыли включить в список одевальщиц. Но, как ни странно, мне нравится. Заботиться о них, помогать. И счастлива, когда нужно, сказать пару-тройку слов одобрения или поддержки. Поверь, многие шоу не дожили бы до финала, если б костюмер не сказал нужные слова в нужное время. У нас всегда есть несколько комплиментов про запас… Если начнётся истерика. И я люблю, когда всё висит на волоске, быть на острие ножа. Когда всё вместе — сумасшествие, тревога, слёзы, конфликт… Тебе бы не хотелось быть частью подобного безумия?
Даниэл молча медленно поднимает руку к виску. Качает головой.
Не удивляйся, это в самом деле завлекательно. Лучше, чем любая пьеса. И ничего не повторяется…
Даниэл. Похоже, костюмерам после работы нужны годы лечения.
Катерина. Да, но кто из нас скопил нужную сумму?! Платят так мало. Хочешь шоколадку?
Даниэл (со смешком). Не рискну — вдруг застукают. (после паузы.) Уверен, ты ей нравишься.
Катерина. Мы симпатизируем друг другу.
Даниэл. Ей будет сильно не хватать тебя.
Катерина. Ты думаешь? Не уверена, что она даже вспомнит моё имя через годик-другой. Удивительно, как быстро они вычеркивают нас из памяти. Как только шоу закрывается.
…Я в самом деле привязалась к ней.
Даниэл. Весь мир любит её. Без памяти. До безумия. И все чего-то хотят.
Катерина. Нет, я не это имела в виду. Я в самом деле люблю её…
Пьют чай.
А как ты, Даниэл? Любишь её?
Даниэл. Из меня любовь выбили в детстве. Ей было на меня наплевать. Отец и то был лучше. Занимался со мной спортом, возил в парк аттракционов…
Катерина. А мать?
Даниэл. Что мать?! Репетиции, съёмки, спектакли… Кто её видел?
Катерина. Всё имеет свою цену. Чем то надо жертвовать ради успеха.
Даниэл. Вопрос лишь в том, сколько ты готов за него заплатить. И кем пожертвовать…
Катерина. Но у неё действительно не было времени. Зато у вас бывали лучшие люди эпохи — писатели, художники, режиссёры… Она рассказывала. Дарили тебе подарки… Игрались. Разговаривали. Это тоже часть воспитания. У меня такого не было.
Даниэл. Может оно и так. Но никто не может заменить родную мать — ни клоуны, не учёные. Даже великий выдумщик Сальватор Дали…
Катерина не отвечает. Она поправляет подушки на диване, раздвигает вешалки с костюмами на стойке, включает трансляцию. Чуть приглушено слышны звуки происходящего на сцене, голоса актёров.
Катерина. Скоро финал. Ты уверен, что не хочешь быть в зале. Она подготовила речь. Зрителям…
Даниэл. Но мы можем всё услышать здесь, правильно?
Катерина. Да, если я отрегулирую звук…
Катерина добивается нужного звучания громкоговорящей связи.
В этом момент слышатся громовые раскаты аплодисментов. Свет в гримёрной постепенно гаснет и освещает пространство, где играется «Вишнёвый сад».
СЦЕНА 3
Лидия склоняется в глубоком поклоне перед зрителями, сидящими в зале — лицом к нам. Её высвечивает широкий луч световой пушки.
Аудитория буквально неистовствует: оглушительные аплодисменты, крики «Браво!», отдельные одобрительные возгласы, скандирование её имени.
Лидия распрямляется, на лице выражение удовлетворения. Обводит взглядом зрительный зал — снизу до верху, из крыла в крыло. Разводит руки — как будто хочет обнять всех присутствующих, потом опять склоняется в поклоне.
В световое пятно с букетом в руках входит Роже. Лидия с распахнутой улыбкой принимает букет. Жестом останавливает аплодисменты, показывая, что хочет говорить. Когда аплодисменты стихают, медлит мгновение, продумывая слова.
Лидия. Леди и джентльменны! Друзья! Этот вечер…
Поняв, что цветы наполовину скрывают её, вручает букет Роже. Видя, что Роже стоит чересчур близко к ней, легонько подталкивает его в сторону. (тихо.) Роже. Отодвинься чуть в сторону…
Роже отодвигается на шаг, но по-прежнему остаётся в световом пятне.
Ещё чуть-чуть. Ещё шаг…
Роже делает ещё пару шагов назад, полностью выходя из светового круга.
… Прекрасно. Молодец. Гений…
Снова обращается к аудитории.
Я ничего не подготовила. Прощальную речь… Жаль нет мистера Чехова, он бы написал…. (смеётся.) Ну хорошо… (думает.) Этот вечер — и прощание, и начало нового этапа. И это заставляет объяснить, почему я выбрала эту профессию. Которая определила мою жизнь. Что меня привлекло в начале — ни аплодисменты зрителей, ни слова гениев, ни яркие костюмы. На тот момент мне казалось, что это — наилучший способ создать себя. Будучи ребёнком, я никогда не могла войти в комнату без смущения, пунцовая от робости. Как девушка или молодая женщина никогда не чувствовала себя комфортно в компании незнакомых людей. Вы должны точно знать, почему хотите быть актёром. И если вы чувствуете кожей реакцию зрителей, слова драматургов — это ваше дело. Один журналист как-то спросил, за что я люблю театр. И я ответила: «За счастье играть в ансамбле, произносить слова гениев.» Творить, открывать новое, доставлять удовольствие зрителям. Я говорила о Чехове и Шекспире, и Ибсине. Пробираться в неизведанные закоулки души, попытаться разгадать её тайны — вот цель настоящего актёра. И я никогда не была удовлетворена, продолжала искать, пробовала… Но это не вся правда. Что я по-настоящему люблю, и мне не стыдно за себя, ваши плодисменты. Это своего рода компенсация за робость подростка, смущение девушки, недостаток любви родителей. Это чувство, которое захлёстывает, когда аплодисменты заливают тебя, и ты купаешься в них. Есть актёры, для которых они ничего не значат. Просто последний миг работы, после которого можно рвануть к машине и умчаться прочь. Но для меня они — всё. Моё лекарство, моё вдохновение. И это то, без чего я буду безмерно скучать. Сегодня я наслаждалась текстом, находила в нём новое значение, смысл, заряжалась энергией глаз других актёров. Играя последний свой спектакль, прочувствовала все нюансы профессии, волшебство чеховского текста. И эти невероятные аплодисменты, когда комок стоял в горле. Были моменты, когда я едва могла говорить. Замечательный прощальный подарок. Который я никогда не забуду. И спасибо каждому, кто сегодня послал мне прощальную волну тепла и любви. Я буду скучать без вас. До свидания! Прощайте!
Берёт букет из рук Роже. Мы слышим оглушительные аплодисменты зала, переходящие в овацию. Лидия выходит из снопа света сценической пушки и далее — со сцены в кулисы. Свет пушки и освещение сцены гаснут.
Затемнение
СЦЕНА 4
Освещение нарастает, высвечивая гримёрную комнату. Даниэл и Катерина, припав к трансляции, внимательно прислушиваются к происходящему на сцене.
Шквал аплодисментов. Катерина выключает трансляцию.
Катерина. Ну вот и всё. Конец эпохи. Я должна всё приготовить…
Катерина проверяет, что всё готово к приходу Лидии. Заваривает свежий чай.
Даниэл. Мне надо пойти на сцену? Как думаешь?
Катерина. Наверное… Хоть на минутку. Потом возвращайся. В следующей гримёрке никого нет, можешь подождать там.
Даниэл открывает дверь, готовясь уйти.
Катерина (протягивая чашку с чаем). Твой чай. Ты забыл.
Даниэл выходит в коридор, оставляя Катерину стоять с протянутой рукой.
Катерина выливает в в раковину чашку Даниэла, споласкивает остальные.
После этого кружит по комнате, разбрызгивая парфьюм. Ещё через мгновение входит Лидия. Закрывает дверь позади себя, обессиленно прислоняется к ней. Глубоко вздыхает.
Катерина. Вы были великолепны. И ваша речь… Так трогательно.
Лидия. Чехов написал бы лучше. Проклятые писатели. Все давно умерли, когда ты нуждаешься в них.
Лидия отходит от двери в центр комнаты. Склоняет голову так, что Катерина легко может снять парик и сеточку для волос. Катерина передаёт Лидии полотенце, и та промокает волосы.
Лидия. На сцене такая жара. Натопили, как в бане. Боялась, что растаю.
Катерина. Воды?
Лидия. Я договорилась с дирекцией. Обещали сохранить твою заплату, бенефиты. (с усмешкой.) Найдут другую звезду из конюшни…
