Бургомистр. Извините, Миллер, придется прервать эту интересную беседу. Буду вам признателен, если вы напишете мне про поливки и мигрень в подробном письме. (Поднимается навстречу пришедшим.) Господа, счастлив вас видеть. Как всегда, прекрасно выглядите: красное с черным – бездна вкуса!.. А это – наш дорогой Миллер. Надеюсь, вы уже виделись?
Баронесса. Да. Господин Миллер, у нас очень мало времени, поэтому сразу перейдем к делу. Что вам угодно?
Бургомистр. Да, Карл… Кстати, а зачем ты приехал?
Мюнхгаузен. А может, еще по бокалу лесной воды?
Рамкопф. Нам некогда!
Мюнхгаузен. Ну ладно… К делу так к делу… Итак, господа, я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятное известие… (Улыбнулся.) Черт возьми, отличная фраза для начала пьесы… Надо будет кому-нибудь предложить…
Баронесса(строго). Карл, если можно, не отвлекайтесь.
Мюнхгаузен. Постараюсь… Это все ваш родник, бургомистр! Совершенно разучился пить… Итак, дорогие мои бывшие родственники и друзья, как вам известно, три года назад по обоюдному согласию я ушел из этой жизни в мир иной и между нами было заключено джентльменское соглашение о том, что ни я, ни вы меня беспокоить не станем. Я условия этого соглашения соблюдал честно, чего нельзя сказать про вас…
Рамкопф. Но, Карл…
Мюнхгаузен(перебивая). Оправдания – потом!.. Пока вы хоронили мое бренное тело, я старался не обращать внимания, но когда вы стали отпевать мою душу…
Бургомистр. Я не понимаю, о чем речь?
Мюнхгаузен. Об этом! (Достает книгу.) «Полное собрание приключений барона Мюнхгаузена».
Рамкопф. Что ж вам не нравится? Прекрасное издание!
Мюнхгаузен. Это не мои приключения, это не моя жизнь. Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована!
Рамкопф. Не согласен! Обыкновенная редакторская правка!
Мюнхгаузен(не слушая). Но и с этим я бы смирился! Однако в этой книге приключений вдвое больше, чем я совершил на самом деле. Когда меня режут, я терплю, но когда дополняют – становится нестерпимо! Какая-то дурацкая экспедиция на Борнео, затем чудовищная война в Австралии…
Рамкопф. Да поймите наконец, что вы уже себе не принадлежите. Вы – миф, легенда! И народная молва приписывает вам новые подвиги.
Мюнхгаузен. Народная молва не додумается до такого идиотизма.
Рамкопф. Ну знаете ли…
Мюнхгаузен. Да, господин Рамкопф! Вам как автору это неприятно слушать, но придется. Я был в Австралии, но я дружил с аборигенами, а не воевал.
Рамкопф. А я считаю, что воевал!
Мюнхгаузен. Спор бессмыслен! Одним словом, я требую изъятия этой вздорной книги!.. Теперь о памятнике, который вы мне собираетесь установить… Он мне не нравится!
Баронесса(зло). Извини, мы с тобой не посоветовались!
Мюнхгаузен. И напрасно! Я бы мог помочь… Впрочем, сама скульптура еще ничего, но те барельефы, которые под ней, – омерзительны. Взять хотя бы картину, где я шпагой протыкаю десяток англичан…
Бургомистр. Но, дорогой, вы же воевали с Англией?
Мюнхгаузен. Вы знаете, что в этой войне не было пролито ни капли крови.
Рамкопф. А я утверждаю, что было! У меня есть очевидцы…
Мюнхгаузен. Я никогда не шел с таким зверским лицом в атаку, как изображено, и не орал: «Англичане – свиньи». Это гадко! Я люблю англичан, я дружил с Шекспиром… Короче, я запрещаю ставить себе этот памятник!
Бургомистр. Послушайте, Карл, мне очень неприятен этот разговор… Наверное, мы все виноваты перед вами, наверное, допущен ряд неточностей. Но поверьте, это произошло только от безмерной любви и уважения. Рамкопф прав: вы уже себе не принадлежите. Вы – наша гордость, на вашем примере мы растим молодежь. Поэтому мы возводим этот памятник-фонтан. Бог с ними, с неточностями… Через год воздвигнем другой, более достоверный.
Мюнхгаузен. Нет!
Бургомистр. Но сейчас мы просто не успеем переделать… Съехались гости… Завтра – тридцать второе мая.
Мюнхгаузен. Именно поэтому памятник не годится!
Рамкопф. Да что за спешка?! Вы словно с цепи сорвались…
Мюнхгаузен. Так оно и есть. Больше терпеть нельзя… (Грустно.) От меня ушла Марта.
Бургомистр. Как?.. Вы ж сказали, что у вас все хорошо…
Мюнхгаузен. Первый год было хорошо, второй очень хорошо, а на третий она сбежала…
Бургомистр. Сбежала от такого богатства?
Мюнхгаузен. Именно! Имея четыре экипажа и дом, она ушла пешком и на улицу…
Баронесса. Так все дело в этом?.. Ну, тогда не страшно… Мы ее уговорим…
Мюнхгаузен. Нет! Вы ее плохо знаете… Чтоб вернуть ее, придется вернуть себя.
Рамкопф. Как это понимать?
Мюнхгаузен. Я решил воскреснуть.
Пауза.
Бургомистр. Вы этого не сделаете, Карл!
Мюнхгаузен. Сделаю! Если вы так настаиваете на памятнике, то лучше уж я сам залезу на пьедестал.
Баронесса. Вы умерли, барон Мюнхгаузен. Вы похоронены, у вас есть могила.
Мюнхгаузен. Придется снести!
Бургомистр. Я прикажу не пропускать вас в город!
Мюнхгаузен. Тогда я передам дело в суд.
Рамкопф. Вы проиграете процесс!
Мюнхгаузен. Посмотрим!
Бургомистр. А пока я вынужден вас арестовать как самозванца! Бургомистр не может позволить всяким садовникам посягать на святые имена!
Мюнхгаузен(печально). Вы изменились за эти годы, бургомистр!
Бургомистр. А вы, к сожалению, этого не сделали… (Кричит.) Фельдфебель!
Из-за кулис несется эхо: «Фельдфебель! Фельдфебель!» Вбегает Фельдфебель.
Арестуйте этого господина!
Фельдфебель. Слушаюсь! (Выхватывает шпагу.) Я ему говорил, что здесь гулять запрещено… (Подходит к Мюнхгаузену, вглядывается.) Господи, да ведь это…
Бургомистр. Кто?!
Фельдфебель. Да ведь это…
Бургомистр. Кто?!
Фельдфебель. Не могу знать!
Эхо вторит ему из-за кулис.
Затемнение
Помещение Ганноверского суда.
В центре, лицом к зрителям, – ганноверский Судья. Справа от него Рамкопф. Чуть спереди – скамья для свидетелей, на ней Баронесса, Феофил, Бургомистр. Слева, под охраной Фельдфебеля, – Мюнхгаузен.
Сначала все стоя дослушивают последние аккорды гимна, который исполняет Музыкант на клавесине, затем все рассаживаются.
Судья. Начинаем второй день судебного заседания по делу садовника Миллера. Слово – представителю обвинения. Прошу вас, господин Рамкопф.
Рамкопф. Уважаемый суд! Могу смело сказать, что за процессом, который происходит в нашем городе, с затаенным дыханием следит сегодня вся Европа. Популярность покойного барона Мюнхгаузена столь велика, что, естественно, появилось немало мошенников, стремящихся погреться в лучах его славы. Один из них сидит передо мной на скамье подсудимых. Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, овладев его походкой, голосом и даже отпечатками пальцев, подсудимый коварно надеется, что будет признан тем, кем не является на самом деле. Уже вчера мною приводились неопровержимые факты, отвергающие эти притязания: справка о смерти барона, выписка из церковной книги, квитанция на гроб! Все это подсудимый считает неубедительным… Что ж?.. Доведем расследование до конца. Послушаем голоса родных и близких… Вызываю в качестве свидетельницы баронессу Якобину фон Мюнхгаузен!
Судья. Баронесса, прошу вас подойти сюда.
Баронесса подходит.
Поклянитесь на Святом писании говорить только правду.
Баронесса. Клянусь!
Рамкопф. Свидетельница, посмотрите внимательно на подсудимого. Знаком ли вам этот человек?
Баронесса. Да.
Рамкопф. Кто он?
Баронесса. Садовник Миллер.
Рамкопф. Откуда вы его знаете?
Баронесса. Он поставляет цветы на могилу моего супруга.
Рамкопф. Простите за такой нелепый вопрос: а не похож ли он на покойного барона? Присмотритесь повнимательней…
Баронесса. Некоторое сходство есть, но очень незначительное. Карл был выше ростом, шире в плечах… другой взгляд… Он носил усы.
Рамкопф. Усы можно отрастить.
Баронесса. Можно отрастить бороду – все равно я не признаю в нем Мюнхгаузена!
Рамкопф. Благодарю вас! У меня больше нет вопросов.
Судья. Подсудимый, вы хотите задать вопрос свидетельнице?
