Леонардо. Наверно, не знает.
Фульдженцио. Но ведь необходимо, чтоб он узнал.
Леонардо. Как-нибудь поговорю с ним.
Фульдженцио. Почему же не сейчас?
Леонардо. Сейчас он собирается ехать на дачу.
Фульдженцио. Милый мой, будем говорить начистоту. Я охотно похлопотал за вас перед синьором Филиппо и заставил его удалить довольно опасное общество синьора Гульельмо от его дочери. Мне казалось, что того требовала порядочность, раз вы убедили меня, что намерения ваши по отношению к девушке серьезны. Вы говорили, что, получив нужную уверенность, вы будете просить ее руки. Теперь я не хотел бы, начав игру, не довести ее до конца, потому что Это может стать причиной больших неприятностей. В отношении синьора Гульельмо тут не было, вероятно, никаких дурных намерений. Но про вас я сказать этого не могу. Вы, насколько я понял, крепко с девушкой связаны, и раз вы втянули меня в эту историю, я не хочу выйти из нее с конфузом. Одно из двух: или объяснитесь с синьором Филиппо, или я прочту ему на ваш счет такое же наставление, какое прочел насчет синьора Гульельмо.
Леонардо. Что же вы советуете мне делать?
Фульдженцио. Или незамедлительно пойти к синьору Филиппо и просить руки его дочери, или прекратить с ними знакомство.
Леонардо. Как я могу посвататься в такой короткий срок?
Фульдженцио. Это делается очень быстро. Предлагаю вам свои услуги.
Леонардо. Нельзя ли подождать возвращения с дачи?
Фульдженцио. На даче бог знает, что может случиться! Я тоже был молод и, слава богу, никогда не был безумцем. Но безумцев встречал немало. Мой долг требует, чтобы я начистоту объяснился с моим другом и либо попросил для вас руки его дочери, либо предупредил его, чтобы он остерегался вас.
Леонардо. Если так, давайте скорей свататься.
Фульдженцио. На каких условиях хотите вы на ней жениться?
Леонардо. Что касается приданого, то известно, что за нею восемь тысяч скудо, кроме платья и утвари.
Фульдженцио. Вас это удовлетворяет?
Леонардо. Вполне.
Фульдженцио. Когда хотели бы вы назначить свадьбу?
Леонардо. Через четыре, шесть, восемь месяцев, как будет угодно синьору Филиппо.
Фульдженцио. Прекрасно! Буду говорить с ним.
Леонардо. Но имейте в виду, что они должны сегодня уехать в Монтенеро.
Фульдженцио. Неужели нельзя отложить отъезд ненадолго?
Леонардо. Никак невозможно, ни под каким видом.
Фульдженцио. Но ведь ради такого дела стоит пожертвовать несколькими днями!
Леонардо. Если отложит отъезд синьор Филиппо, отложу и я. Но увидите, что это совершенно немыслимо.
Фульдженцио. Почему же?
Леонардо. Потому что едут все: и синьор Филиппо едет, и синьора Джачинта хочет непременно ехать сегодня, и сестра не дает мне покоя — так ей не терпится ехать. Множество причин не позволяет мне задерживаться.
Фульдженцио. Черт возьми, до чего дошла страсть к даче! Один день кажется им вечностью. Все дела побоку!.. Ну, иду сейчас же. Постараюсь угодить вам. Но, дорогой друг, выслушайте еще два слова, сказанных от чистого сердца. Женитесь, чтоб остепениться, а не для того, чтобы разориться в пух и прах. Знаю, что дела ваши не очень блестящи. Восемь тысяч скудо приданого могут поправить ваши обстоятельства, но не сорите их на причуды вашей жены, не приносите их в жертву дачным развлечениям. Благоразумие, Экономия, рассудительность! Да, лучше спокойный сон без сердечных тревог, чем все развлечения мира. Пока есть деньги, все вам друзья; когда их нет, пойдут насмешки, сплетни, осуждение, свистки! Простите меня. Иду поскорее, чтобы услужить вам.
(Уходит.)
Леонардо, потом Чекко.
Леонардо. Он правильно говорит. Постараюсь наладить все, как надо. Возьмусь за ум. — Эй, кто-нибудь!
Чекко. Синьор?
Леонардо. Ступай сейчас же к синьору Филиппо и синьоре Джачинте. Скажи им, что я освободился от своих дел и сегодня буду иметь честь присоединиться к ним, чтобы вместе ехать в Монтенеро. Прибавь еще, что могу предоставить кому-нибудь место в коляске с моей сестрой. И, если они позволят, воспользуюсь сам местом в их карете. Иди скорей и принеси ответ.
Чекко. Слушаю.
Леонардо. Скажи Паоло, чтоб шел сейчас же сюда.
Чекко. Слушаю, синьор! (В сторону.) Сколько перемен за один день!
(Уходит.)
Леонардо, потом Паоло.
Леонардо. Раз синьор Гульельмо не едет с ними в карете, они не откажут мне. Это было бы невежливо. И если синьор Фульдженцио поговорит с синьором Филиппо и тот будет согласен отдать мне свою дочь, в чем я не сомневаюсь, тогда все в порядке. В карете с ними должен ехать я, а с моей сестрой — я уж постараюсь об этом — поедет синьор Фердинандо. Я знаю его характер: он уже забыл то, что я ему наговорил.
Паоло (входит). Что изволите приказать?
Леонардо. Скорее кончайте дела и закажите лошадей на три часа. Мы едем.
Паоло. Вот тебе раз!
Леонардо. Да поживее!
Паоло. А как же обед?
Леонардо. А ну его, этот обед! Я должен быть готов к отъезду.
Паоло. Но я уже разладил все, что было сделано.
Леонардо. Налаживайте снова.
Паоло. Невозможно.
Леонардо. Должно быть возможно, и будет возможно.
Паоло (в сторону). Будь она проклята, такая служба!
Леонардо. Мне нужны кофе, свечи, сахар, шоколад.
Паоло. Я все вернул лавочникам.
Леонардо. Ступайте заберите все обратно.
Паоло. Они больше ничего не дадут мне.
Леонардо. Не раздражайте меня.
Паоло. Но, синьор…
Леонардо. Ни слова больше! Скорее!
Паоло. Ну, так вот что: пусть служит вам, кто хочет. А я вам больше не слуга.
Леонардо. Нет, дорогой Паоло, не покидайте меня после стольких лет службы! Не покидайте меня! Все поставлено на карту. Скажу вам по душе, не как хозяин ваш, а как друг: дело в том, что синьор Филиппо отдает за меня свою дочь и двенадцать тысяч скудо приданого. Вы хотите, чтоб я потерял такую блестящую возможность? Хотите видеть мою гибель? Верьте, что я поставлен в необходимость напрячь последние усилия, чтоб показать себя. Хватит ли теперь у вас духу сказать мне, что этого нельзя, что это неосуществимо и что вы не станете служить мне?
Паоло. Дорогой синьор, благодарю вас за доверие. Я сделаю все возможное, чтобы вам услужить. Сделаю, как для себя. Не сомневайтесь — все сделаю.
Леонардо, потом Виттория.
Леонардо. Хороший он человек, любящий, верный. Говорит, что сделает, как для себя. Воображаю, каково ему сейчас! Не хотел бы я быть в его шкуре. Пока уложу свои вещи в чемодан.
Виттория (входит, взволнованная). Итак, брат мой, говорю вам прямо, что в это время года я никогда в Ливорно не оставалась и не хочу оставаться. Я желаю ехать на дачу. Синьора Джачинта едет, все едут, и я тоже хочу ехать.
Леонардо. Почему вы так горячитесь?
Виттория. Потому что мне есть из-за чего горячиться. Я поеду на дачу с моей кузиной Лукрецией и ее мужем.
Леонардо. А почему вы не хотите ехать со мной?
Виттория. Когда?
Леонардо. Сегодня.
Виттория. Куда?
Леонардо. В Монтенеро.
Виттория. С вами?
Леонардо. Со мной.
Виттория. О!
Леонардо. Да! Говорю, как честный человек.
Виттория. Вы шутите.
Леонардо. Нет, говорю серьезно.
Виттория. Наверно? Наверно?
Леонардо. Но разве вы не видите, что я укладываю вещи?
Виттория. Ах, милый братец, как это случилось?
Леонардо. Сказать вам? Ну, так знайте, что синьор Фульдженцио…
Виттория. Хорошо, хорошо, расскажете потом. Эй, скорее! Где вы там все? Тащите сюда чемоданы, белье, шляпы, платья, мой марьяж…
(Уходит.)
Леонардо, потом Чекко.
Леонардо. Она не помнит себя от радости. Для нее не было бы худшего огорчения, чем если бы мы остались в Ливорно. А сам я? Я бы сошел с ума. Да, упрямство толкает пас на серьезные решения. А любовь заставляет нас делать глупости. Из упрямства, из глупой ревности я чуть было не отказался совсем от дачи.
