Давид удивлен, явно не понимая, каких слов Леа ждет от него.
Я так хочу, чтобы вы убедили меня наконец!
Давид. Убедил… в чем?
Леа. Да как же… В том, какая мне польза влюбиться в вас!
С минуту он словно остолбенел, потом взрывается.
Давид (вспыльчиво). Вот уж с точки зрения пользы, мадам, я круглый нуль! Вам от меня ну никакого проку. Я, мадам, не только плохое помещение капитала, но еще и рискованное предприятие!.. А это значит, что я приношу с собой заботы, недоверие, тревоги… ну, словом – сплошные неприятности… Все то, что будоражит покой, но и дает хоть маленькое основание чувствовать себя живым!.. А теперь кончай смотреть на меня такими глазами! Ты не заставишь меня потупить взор!.. Такой, каким ты меня видишь, с моим тяжелым взглядом собственника, я выбираю тебя сам!.. Ты будешь моей женой!
Предоставляя Леа оставаться в состоянии оторопи, он гасит один торшер за другим, оставляя гореть только одну лампу, что создает атмосферу романтической интимности. Она смотрит, как он это делает, с удивлением и в то же время с любопытством.
Леа. Что это, урок домашней экономии?
Не отвечая, Давид садится в кресло. Пауза.
У меня промелькнула надежда, что вы споете мне блюз «Сон в лунную ночь»! (Подходит к креслу, в котором он уселся с удобством.) Знаете, а из вас вышел бы очень даже неплохой исполнитель блюзов. (Садится на подлокотник его кресла и, касаясь кончиками пальцев волос Давида, начинает напевать блюз. Поворачивает к нему голову. Их взгляды встречаются.)
В дальнейшем сцена должна играться, как замедленная киносъемка.
(Медленно наклоняясь к Давиду, целует его в губы. Затем, словно погруженная поцелуем в забытье, встает и начинает исполнять нечто вроде томного танца. Приблизившись к лампе, которая еще осталась гореть, перестает танцевать.) Эти шестьдесят ватт явно излучают… как же это называется?… такие флюиды! (Внезапно поворачивается к нему и почти кричит.) Я люблю тебя!
Леа закрывает рот рукой, как если бы хотела удержать вырвавшийся у нее крик, но слишком поздно. Давид даже не пошевелился на своем кресле и бесстрастно наблюдает за Леа.
Сцена погружается в темноту.
Та же декорация. День. На пороге распахнутой входной двери стоит женщина, несколько блеклая, робкая, бесцветной наружности. Она в дождевом плаще. Это Тереза. Леа в рабочей блузе.
Тереза (голос мягкий и робкий). Леа?
Леа (после колебания, вызванного удивлением). Да!
Тереза. Меня зовут Тереза.
Женщины разглядывают одна другую. Пауза.
Вы не возражаете, если… (Жестами дает понять, что хотела бы войти.)
Леа. Пожалуйста!
Тереза проходит на середину мастерской, рассматривая обстановку. Прикрывая за ней дверь, Леа смотрит на Терезу, которая стоит лицом к публике и спиной к ней. Пауза. Леа явно ждет объяснения.
Тереза. Я его жена!
Леа. Простите?
Тереза. Я жена Давида.
Леа быстро подавляет сильное удивление. Она медленно подходит к Терезе. Новый обмен взглядами между двумя женщинами.
Я, случайно, не помешала?
Леа. Нет-нет… (Указывая на кресло.) Садитесь!
Тереза (отказываясь). Спасибо! Я только мимоходом.
Секундное смущение, особенно со стороны Терезы.
Леа. Могу ли я спросить…
Тереза. Но я уже сказала вам главное!.. Все остальное будет лишь словопрением!
Наблюдают друг за другом. Пауза.
А вы хорошо переносите удары!
Леа. А на что вы, собственно, надеялись?
Тереза. В такой ситуации особенно надеяться не на что. Мне не остается ничего, кроме констатации фактов!
Опять стесненное молчание.
Леа. Так! Ну что ж… Чем я могу быть вам полезна?
Тереза, отнюдь не отбрасывая робость, разражается смехом.
Разумеется, вопрос может показаться…
Тереза. Это я буду вам полезна!..
Леа (настороженно). Благодарю вас, но…
Тереза. Для этого я и пришла!
Пауза. Леа с любопытством смотрит на Терезу, которая мягко улыбается.
Вы, конечно же… не знали о моем существовании?
Леа. Нет.
Тереза. Давид страдает от переизбытка стыдливости!
В свою очередь Леа негромко рассмеялась.
В сущности, наш брак не оформлен по закону.
Леа. Все понятно! Вот поэтому, значит, он и…
Тереза. Возможно!.. (Пауза.) Вы бывали в Венеции?
Леа (вопрос застает ее врасплох). Нет, я…
Тереза. И я не была!.. (Пауза.) Мы собирались пожениться двенадцатого апреля… в десять тридцать! И сразу же уехать в Венецию!.. Где он должен был изучать проект подвешивания квартала Святого Марка!
Пауза. Леа ждет продолжения, но Тереза, похоже, погрузилась в воспоминания.
Леа. И что же было потом?
Тереза (очнувшись). Гм… да ничего! Вы же знаете, что такое проекты… Тем более у Давида! Их у него такое множество!
Пауза. Снова воцаряется неловкое молчание.
Вчера вечером мы отпраздновали седьмую годовщину нашей совместной жизни! (Смотрит, какое впечатление это производит на Леа, но та слушает и глазом не моргнув.) Семь свечек на большом кофейном торте… который он сам принес из кондитерской! А я – я приготовила перепелок с виноградом! Мы пили белое вино! Он декламировал мне стихи Верлена! Мы слушали пластинку Гарри Беллафонте и занимались любовью! (Широко улыбаясь, пристально смотрит на Леа.)
Леа Восхитительная программа! Как я вам признательна, что, утруждая себя, вы пришли и рассказали мне о ней так подробно.
Тереза (очень тихо). Пожалуйста… не нужно насмехаться надо мной!
Тон Терезы поражает Леа.
Леа (раздраженно). Карты на стол, мадам… Что вам надо?
Тереза (гак же кротко). И не обращайтесь со мной грубо! Я не умею драться! Ну, пока что не умею!
Леа. Вы уже прекрасно обороняетесь! Давайте! Говорите, что вам надо?
Обе женщины пристально смотрят друг на друга. Пауза.
Тереза. Вы уже запаслись туалетами для путешествия?…
Вопросительный взгляд Леа.
…для большого турне по висячим поселкам… Рисовые поля Менана! Бангкок! Испанские мельницы! И, конечно, Венеция!.. Разумеется, он записал в своем блокноте дату вашего бракосочетания!
На какой-то миг Леа выглядит озадаченной под взглядом Терезы, которая улыбается.
Тереза. Какое число?
Леа. Седьмое!
Тереза. Гм… хорошее число!
Леа. Не правда ли?!.. И раз уж вы теперь посвящены в наши планы…
Тереза (огорченно). О-о!.. Я сделаю вам больно… но это не ваши планы… а его рекламный проспект!.. Тираж неограниченный… Чтобы получить на него право, женщине достаточно пройти мимо Давида на расстоянии менее чем три метра!
Леа не выдает своих чувств.
Леа. Я не притязаю на неопубликованное!
Тереза. И зря!.. Как знать!.. А вдруг он предложил бы вам Чили – Мазарин!
Леа. Простите?
Тереза. Чили – Мазарин, мадам… Вот это и было бы неопубликованное!
Леа (заинтересовавшись). Не понимаю!
Тереза. Мы живем в Чили – Мазарин!.. Поселок Лигерон, корпус «П», двадцать пятый этаж… Две комнаты и кухня… Неприступный вид на двадцать пятый этаж корпуса «К»!
Леа (после паузы). Ладно!.. И что же дальше?
Тереза. Пусть только он предложит вам медовый месяц в Чили – Мазарин… и я отступлю!
Леа. Почему?
Тереза. Потому что Чили – Мазарин – это единственная реальность!
Пауза. Обе женщины безбоязненно встречаются взглядами.
Еще какие-нибудь подробности?
Леа. Я вас ни о чем не спрашиваю!
Тереза. В таком случае не слушайте!.. Вот: селения гениального архитектора не были подвешены никогда и нигде, кроме как в его воображении! В действительности же у нашего великого путешественника сидячая работа на улице Мучеников перед чертежной доской в конструкторском бюро фирмы «Сижекофа», которая предлагает модели крольчатников и клетки для кур!.. Там он двигает планку по семь часов в день, пять дней в неделю за три тысячи пятьсот франков в месяц!
Леа поворачивается спиной к Терезе и собирается уйти.
(Не спускает с нее глаз.) Кстати… какую кинозвезду он бросил ради вас?… Ради меня, например, Лиззи Темпл…
Леа снова поворачивается лицом к Терезе.
Как? Он вам не сказал, что ради вас бросил кинозвезду?
Леа. Меня лишили этого преимущества.
Тереза. О-о!.. Вас обделили! Клянусь, когда он рассказывает про Лиззи Темпл, вы чувствуете себя возведенной на верхнюю ступень шкалы ценностей!
Леа с безразличным видом снимает рабочую блузу.
Странно, что он не дал вам этого испытать!..
