в него весь заряд. Бейбст, видите ли, раньше служил кучером у соседа Кааля.
Лот. Куда ни глянь, везде злодеяния за злодеяниями.
Елена (почти бессвязно, волнуясь). Я тоже иногда про себя думала… Мне было их ужасно жалко!.. Старого Бейбста и… Когда крестьяне так глупы и грубы, как этот… как Штрекман, который заставляет своих работников голодать и кормит своих собак пирожными… Я чувствую себя такой глупой с тех пор, как вернулась из пансиона… Ах, в каждой избушке свои игрушки… И у меня тоже… Но я, верно, говорю глупости… Вам это совсем неинтересно… Вы в глубине души смеетесь надо мной.
Лот. Что вы, фрейлейн, как вы можете… С чего мне над вами…
Елена. Ну как же иначе? Вы ведь думаете: она ничуть не лучше других здешних.
Лот. Я ни о ком не думаю дурно, фрейлейн!
Елена. Я все равно не поверю… Нет-нет!
Лот. Но, фрейлейн, неужели я дал вам повод…
Елена (почти плача). Ах, не уговаривайте! Вы нас презираете, признайтесь же в этом… Вы ведь должны нас презирать (чужим голосом)… и зятя и меня. Меня в первую очередь. У вас для этого имеются все… все основания. (Поворачивается к Лоту спиной и, спотыкаясь, идет через сад в глубину сцены.)
Лот выходит в калитку и медленно следует за Еленой.
Фрау Краузе (в вычурном утреннем туалете, с багровым лицом, кричит, стоя в дверях дома). Горе с этими девками! Мария! М-а-а-а-рия! И это под моей крышей? Вон отсюда всех этих девок. (Бежит через двор и исчезает в дверях хлева.)
Из дома выходит фрау Шпиллер с вязаньем в руках. Из клети слышны ругательства и плач.
(Кричит из хлева, выгоняя во двор плачущую работницу.) Ах ты, потаскуха!
Работница плачет еще сильнее.
Вон отсюда! Собирай свои пожитки и убирайся!
В ворота входит Елена с покрасневшими глазами, замечает разыгравшуюся сцену и останавливается.
Работница (завидев фрау Шпиллер, бросает скамеечку и подойник и в ярости идет на нее). Так это вам я этим обязана? Я вам еще отплачу!! (Убегает, всхлипывая, наверх по чердачной лестнице.)
Елена (подходит к фрау Краузе). Что она сделала?
Фрау Краузе (грубо). Не твое дело, гусыня!
Елена (взволнованно, почти плача). Нет, это и мое дело!
Фрау Шпиллер (быстро подходит). Милая фрейлейн, нельзя, чтоб такое касалось ушей молодой девушки…
Фрау Краузе. Почему бы и нет, фрау Шпиллер? Что она, из марципана, что ли? Эта девка лежала в постели с конюхом. Ну, теперь знаешь?
Елена (повелительным тоном). Но девушка все-таки останется у нас.
Фрау Краузе. Девка!
Елена. Хорошо! Тогда я расскажу отцу, что ты также проводишь ночи с Вильгельмом Каалем.
Фрау Краузе (дает ей пощечину). Вот тебе на память!
Елена (смертельно бледная, но говорит еще тверже). Девушка останется у нас, или… или я всем расскажу! Ты! С Каалем, Вильгельмом! Твоим племянником… моим женихом… Я всем расскажу.
Фрау Краузе (теряя самообладание). А кто это видел?
Елена. Я! Сегодня утром я видела, как он выходил из твоей спальни… (Быстро уходит в дом.)
Фрау Краузе шатается, она близка к обмороку.
Фрау Шпиллер (бежит к ней с флакончиком). Милостивая государыня! Милостивая государыня!
Фрау Краузе. Шпиллерша… Девка… пускай… остается.
Занавес быстро падает.
Прошло несколько минут после столкновения между Еленой и мачехой во дворе. Обстановка та же, что в первом действии.
За столом, стоящим на переднем плане слева, расположился доктор Шиммельпфенниг и выписывает рецепт. Его широкополая шляпа, нитяные перчатки и палка лежат на столе. Доктор небольшого роста, коренастый, с густой черной шевелюрой и густыми усами. Черный сюртук скроен на охотничий манер. Он одет, как солидный человек, без всякой претензии на элегантность. У него привычка почти беспрерывно поглаживать или теребить усы – эти движения становятся все резче, чем более он волнуется. В разговоре с Гофманом лицо его выражает наигранное спокойствие, и только в уголках рта ложится саркастическая складка. Жесты у него энергичные, резкие и угловатые, но всегда естественные. По комнате в халате и ночных туфлях расхаживает Гофман. На столе, расположенном в глубине справа, накрыт завтрак: изящная фарфоровая посуда, печенье, графин с ромом и т. д.
Гофман. Итак, господин доктор, вы считаете, что моя жена выглядит хорошо? Вы ею довольны?
Доктор Шиммельпфенниг. Да, она выглядит хорошо.
Гофман. Вы считаете, что все обойдется благополучно?
Доктор Шиммельпфенниг. Надеюсь.
Гофман (после паузы, нерешительно). Вот уже несколько недель, доктор… уже несколько недель, с тех пор как я сюда приехал, – я все собираюсь спросить у вас совета по поводу одного важного дела.
Доктор Шиммельпфенниг (он отвечал до сих пор, не отрываясь от своего рецепта. Теперь кладет перо, встает, вручает рецепт Гофману). Так!.. Велите заказать поскорее… (Берет шляпу, перчатки и палку.) Ваша жена жалуется на головные боли. (Посматривая на шляпу; деловитым тоном.) Да, чтобы не забыть: попробуйте втолковать вашей жене, что, как-никак, она отвечает за судьбу живого существа. Я уже говорил ей о последствиях шнуровки.
Гофман. Конечно, господин доктор… Разумеется, я сделаю все, от меня зависящее, чтобы…
Доктор Шиммельпфенниг (неуклюже кланяется). Честь имею!.. (Идет, останавливается.) Да, впрочем… Вы ведь хотели получить от меня совет. (Бросает на Гофмана холодный взгляд.)
Гофман. Да, если бы у вас нашлась еще минута… (Не без жеманства.) Вы помните ужасную смерть моего первенца. Вы были ее ближайшим свидетелем. Вы, конечно, не забыли, до какого состояния я тогда дошел… Но время… хотя этому и не принято верить… время все-таки лечит наши чувства. Наконец-то я вознагражден… И вот мое горячее желание, видимо, скоро исполнится. Вы понимаете меня, – я должен сделать все. Я провел много бессонных ночей, ломая голову над тем, что же все-таки сделать, чтобы избавить это еще не рожденное существо от чудовищной участи его брата. Вот о чем мне хотелось с вами…
Доктор Шиммельпфенниг (сухо и деловито). Надо разлучить новорожденного с матерью. Это главная предпосылка нормального развития.
Гофман. Значит, все-таки?… Вы считаете, что надо его совсем отделить?… Так, чтобы он не был с ней в одном доме?…
Доктор Шиммельпфенниг. Да, если вы серьезно озабочены жизнью ребенка, то только так. Ваше состояние позволяет вам полную свободу действий.
Гофман. Слава богу! Я уже приобрел для них виллу с отличным парком неподалеку от Гиршберга. Но мне хотелось бы и жену…
Доктор Шиммельпфенниг (теребит усы, уставившись в пол. После недолгого раздумья).
