Сэр Люциус. Как! По-моему, он вам подал самый серьезный повод! Разве можно нанести человеку более ужасное оскорбление, чем влюбиться в ту же даму, что и он? Клянусь душой, это самое непростительное предательство в дружбе.
Акр. Предательство в дружбе? Верно, верно!.. Но ведь я-то с ним не знаком: я даже в глаза его никогда не видел.
Сэр Люциус. Это не оправдание! Тем меньше он имел право позволить себе такую вольность.
Акр. Черт возьми! Это правильно. Я начинаю сердиться, сэр Люциус! Я начинаю горячиться! Клянусь клинками и эфесами, я вижу, что человек может быть храбрецом и даже не подозревать этого. Но надо как-нибудь устроить, чтобы право было на моей стороне.
Сэр Люциус. К черту право, когда затронута ваша честь. Как вы думаете, Ахилл[39] или Александр Македонский[40] спрашивали когда-нибудь, на чьей стороне право? Нет, клянусь честью! Они просто выхватывали свой меч, а ленивым трусам предоставляли доказывать, на чьей стороне справедливость!
Акр. Ваши слова для моего сердца все равно, что полковой марш! Очевидно, храбрость заразительна. Во мне пробуждается чувство доблести, так сказать, ощущение мужества, так сказать. Клянусь кремнями, полками и курками, я вызову его немедленно!
Сэр Люциус. О мой юный друг! Будь мы с вами сейчас в моем родовом замке, я бы показал вам галлерею моих предков: хватило бы комнату увешать сверху донизу. Каждый из них убил на дуэли не менее одного противника. Хотя фамильный замок и презренные земельные угодья проскользнули у меня между пальцев, но, благодарение богу, наша фамильная честь и наши фамильные портреты до сих пор сохраняют весь свой блеск.
Акр. О сэр Люциус, у меня тоже были предки, и каждый из них был или полковником или капитаном ополчения. Клянусь пулями и дулами, я на все готов!
Сюда,
Убийства ангелы, где б не летали
Вы в этот час на гибель естеству!..
Черт побери! Как говорят на сцене: «На все, что может человек, – готов я!»
Сэр Люциус. Полно, полно, страсть в таких случаях неуместна. Эти дела надо делать вежливо и с полным самообладанием.
Акр. Но во мне должна бушевать страсть, сэр Люциус! Я хочу быть в бешенстве! Дорогой сэр Люциус, позвольте мне быть в бешенстве, если только вы любите меня! Вот перо и бумага. (Садится писать.) Ах, если б эти чернила были красными! Диктуйте, прошу вас, диктуйте. С чего начать? Клянусь пулями и клинками, – во всяком случае, я буду писать смелым, размашистым почерком.
Сэр Люциус. Прошу вас, овладейте собой.
Акр. Не начать ли мне с хорошего ругательства? Сэр Люциус, можно мне начать с ругательства?
Сэр Люциус. Фуй, фуй, ведите дело прилично, как подобает хорошему христианину. Начните так: «Милостивый государь мой…»
Акр. Нет, это уж чересчур прилично!
Сэр Люциус. «…Чтобы предотвратить недоразумения, которые могут возникнуть…»
Акр. Ну ладно!
Сэр Люциус. «…Вследствие того, что мы оба питаем чувства к одной и той же леди…»
Акр. Вот именно, вот именно, в этом-то все и дело – к одной и той же леди. Ну, дальше?
Сэр Люциус. «…Я буду ожидать, что вы окажете мне честь встречи с вами…»
Акр. Черт побери! Да разве я его на обед приглашаю?
Сэр Люциус. Прошу вас, спокойнее!
Акр. Ну ладно. «…Честь встречи с вами…»
Сэр Люциус. «…Чтобы разрешить наш спор».
Акр. Ну, дальше?
Сэр Люциус. Дайте подумать… Самым подходящим местом будет Королевская поляна… «На Королевской поляне».
Акр. Ну вот и готово. Сейчас сложу и запечатаю; на печати мой герб рука, держащая кинжал.
Сэр Люциус. Вы увидите, как это маленькое объяснение сразу положит конец всяким сомнениям и кривотолкам, какие могут быть в данном случае.
Акр. Да! Поединок разрешит все сомнения.
Сэр Люциус. Время выберете сами. Я бы вам советовал покончить с делом сегодня же вечером, и тогда, чем бы оно ни кончилось, завтра утром все уже будет позади.
Акр. Вот именно!
Сэр Люциус. Итак, мы до вечера не увидимся. В случае чего известите меня. Я с удовольствием взял бы на себя честь передать ваш вызов, но, сказать по правде, мне, кажется, самому предстоит такое же дело. Есть тут один весельчак капитан, который позволил себе пошутить надо мной, задев честь моей родины. Я только жду встречи с ним, чтобы вызвать его.
Акр. Клянусь моей храбростью! Как бы я хотел, чтобы вы дрались первым! Ей-богу, я хотел бы видеть, как вы его убьете, хотя бы, чтоб получить живой урок.
Сэр Люциус. Весьма польщен быть вашим учителем в этом деле. Ну, пока до свидания. Но помните одно: когда встретитесь с противником, вы должны вести себя как можно вежливей и любезней. Пусть ваша храбрость будет подобна вашей шпаге – смертоносна, но отполирована до блеска.
Уходят в разные стороны.
«Соперники». Сэр Энтони Абсолют – М. Ладыгин
Драматический театр флота. Таллин. 1946
У Акра.
Акр и Дэвид.
Дэвид. Ну нет! Я бы этого ни за что на свете делать не стал. Вот вам крест, никакой сэр Люциус в мире не заставил бы меня драться, раз я этого не хочу. Ох, что-то скажет старая барыня, если узнает про это?
Акр. Ах, Дэвид, если б ты слышал сэра Люциуса! Клянусь искрами и пламенем, он бы и в тебе сумел зажечь мужество!
Дэвид. Никоим образом. Не выношу я таких ненасытных кровопийцев. Видите, хозяин, я еще понимаю – честный бокс, или дубина, или палка… тут бы я вам мешать не стал. Но, что касается этой проклятой резни или стрельбы, ох, никогда из этого ничего хорошего не выйдет.
Акр. Но моя честь, Дэвид, моя честь! Должен же я заботиться о моей чести!
Дэвид. Ну, понятно, и я бы о своей заботился. Вот вам крест! Но только в отплату за это моя честь должна была бы позаботиться обо мне.
Акр. Клянусь клинками, Дэвид! Ни один истинный джентльмен не станет рисковать утратой чести.
Дэвид. А я вам говорю: честь и сама не должна бы подвергать риску жизнь джентльмена. Видите ли, хозяин, эта самая честь кажется мне очень фальшивым другом и продажным слугой. Допустим, что я был бы джентльменом, чего обо мне, благодарение богу, никто сказать не посмеет. Ну так вот. Честь моя толкает меня на ссору с другим джентльменом. Так! Мы деремся. Это еще хорошо. Бац! Я его убиваю – мое счастье! Кто же от этого выигрывает? Моя честь. Ну, а если он меня убьет? Вот вам крест! Я иду червям на съедение, а честь перебегает на сторону моего врага!
Акр. Нет, Дэвид! Клянусь венцами и лаврами! Честь в таком случае уходит с тобой в могилу.
Дэвид. А это как раз такое место, где я и без нее отлично обойдусь.
Акр. Черт тебя возьми, Дэвид, ты трус! Мое мужество запрещает мне слушать тебя! Как! Чтобы я опозорил моих предков? Подумай, Дэвид! Что бы это было, если бы я опозорил моих предков?
Дэвид. С вашего позволения, меньше всего риску опозорить их – это как можно дальше держаться от их компании. Видите ли, хозяин, если вы вздумаете отправиться к ним так поспешно, да еще с дырявой головой, ничего из этого хорошего не выйдет. Предки наши – народ почтенный, но они последние, с кем бы я согласился вести близкое знакомство.
Акр. Но, Дэвид, разве ты думаешь, что это очень, очень опасно? Клянусь жизнью, люди часто дерутся без всяких дурных последствий.
Дэвид. Вот вам крест, в этом деле все против вас. Ох! Выходить на поединок с этаким львом, у которого двуствольная сабля и острый пистолет! Господи, помилуй нас! Меня при одной мысли об этом дрожь пробирает. Такие смертоубийственные оружия! Я их с малолетства не выношу. Видите ли, во всем мире нет такого кровожадного животного, как заряженный пистолет.
Акр. Черт побери! Нет, я и не подумаю бояться. Клянусь огнем и адом, ты меня не запугаешь. Вот письмо! Я послал за моим другом, капитаном Абсолютом, он передаст мой вызов.
Дэвид. Да-да, уж пусть он будет вашим посланным! Что до меня, то я бы за лучшую лошадь в вашей конюшне не согласился приложить к этому руку. Вот вам крест!.. Это письмо даже на другие-то не похоже: оно такое злобное и задиристое. Ручаюсь, что от него несет порохом, как от солдатской сумки. Ох, того и гляди взорвется.
Акр. Убирайся ты вон, трус этакий! Кузнечик и тот храбрей тебя.
Дэвид. Ладно, молчу… А какое горе у нас дома-то будет. Ладно, молчу. Как Филида-то завоет, когда узнает об этом… Ах, бедная сука… Она и не чует, на какую охоту ее хозяин отправляется без нее. А старый Кроп… ведь десять лет возил он вашу милость по полям и дорогам, небось проклянет теперь день, когда на свет божий родился. (Хнычет.)
Акр. Ничего не поделаешь, Дэвид! Я решил драться. Убирайся отсюда, трусишка ты этакий, пока я еще в воинственном настроении.
Входит слуга.
Слуга. К вам капитан Абсолют.
Акр. Ага, проси сюда.
Слуга уходит.
Дэвид. Ладно, дай бог, чтобы мы все были в живых завтра в это время.
Акр. Это еще что? Не выводи меня из терпения, Дэвид!
Дэвид. Прощайте, хозяин! (Хнычет.)
