никого?
Анна. Уж во всяком случае, вас, мимоза, там нет!
Росс. Успокойся, Анна! Господа выполняют свой долг. (Берет бутылку и бокалы с пола, ставит их на стол.) Бутылку мы спасем. Иначе она тоже сбежит. (Наливает себе бокал, садится на диван.)
Анна наполовину переоделась, показывается из-за дверцы шкафа, на ней элегантный костюм. Шмидт смотрит на нее. Она улыбается, делает ему знак – показывает на Росса, потом себе на голову, дает понять, что Росс пьян и к нему нельзя относиться всерьез, снова взглядывает на Шмидта, многозначительно улыбается. Шмидт удивленно глядит на нее.
Анна (Шмидту). Не хотите обыскать и шкаф, обершарфюрер?
Шмидт подходит к шкафу, встряхивает несколько вещей, отходит. Анна стоит вплотную к нему. Держит свернутый халат, в который спрятаны брюки Росса, под мышкой.
Шмидт (смотрит на нее). Все в порядке, куколка.
Анна (улыбается). Спасибо. (Небрежно бросает халат в шкаф, достает оттуда туфли, закрывает дверцу, надевает чулки и туфли, высоко поднимая при этом юбку.)
Шмидт (наблюдает за ней). Есть другие выходы?
Анна (с соблазнительной улыбкой). Только дверь. (Идет к зеркалу. Берет пудру.)
Мак. Немецкие женщины не красятся!
Анна (через плечо). Я наполовину итальянка.
Маурер. Не дерзите!
Анна. Осторожно, мимоза. У меня очень важные друзья. Надеюсь, у вас еще будет время с ними познакомиться. Если русские не придут раньше.
Мак (жестко). В каком смысле?
Анна. В том, как об этом сообщают по радио. Если вы ищете государственного преступника, малыш, вставать надо пораньше.
Шмидт (Россу). Ну, что насчет вас?
Росс (небрежно). Петер Фольмер, чин и часть вы видите сами. Лечусь в госпитале. Амбулаторно.
Шмидт. Документы!
Росс (ищет в карманах). Анна, где мой бумажник? Он же был здесь.
Анна (подходит). Что это значит?
Росс. То, что я сказал. Его нет в мундире.
Анна. Так, по-твоему, я его украла?
Росс. Нет, нет! Но где-то же он должен быть. Может, ты его спрятала?
Анна (неожиданно дает ему пощечину). Вот твой бумажник, пьяница! А теперь – вон отсюда! Немедленно вон! Значит, я спрятала твой бумажник? (Шмидту.) Он, конечно, хочет сказать, что я украла! А что в нем было? Долговое обязательство? Больше-то наверняка ничего.
Росс. Аусвайс, документы, Анна, будь благоразумна!
Анна (закатывает ему еще одну пощечину). Вот тебе документы! (Шмидту.) Приходит сюда, напивается, так что не может идти, а потом еще заявляет, что его обокрали! Вон из моей квартиры!
Шмидт. Стоять! Кто может входить и выходить, решаю я!
Мак (ухмыляется). И это наш вермахт! Вот как он выглядит!
Анна (Шмидту). Вышвырните его отсюда! Пусть поищет свой бумажник на улице. Он там, наверное, до сих пор лежит! Кому он нужен! Наверное, выпал, когда он выбросил мундир из окна.
Мак. Поди, был уже совсем пьяный, защитничек.
Росс. Это не из-за коньяка, Анна. Это из-за спирта в госпитале.
Шмидт. Какой госпиталь?
Росс. Больница Святой Ядвиги. Мне там сделали рентген и перевязку. Врач дал мне бутылку. Самогона. (Смеется.) За русскую икону. Одну из этих серебряных штучек.
Шмидт. Когда вы были в госпитале?
Росс. Вчера вечером. Сегодня должен опять зайти. Не заявляйте на беднягу доктора, обершарфюрер, из-за этой капельки спирта. Ведь все равно, кому он достанется – русским или нам. Может, они уже захватили госпиталь? Вы что-нибудь об этом знаете?
Одиннадцатая сцена
Те же и Грета.
Грета (открывает дверь, заглядывает в комнату). О, простите…
Маурер грубо затаскивает ее в комнату.
Анна (быстро). Что, русские уже тут?
Мак (бежит к окну). Что?
Шмидт. Русские? Чушь! Они еще не могли продвинуться так далеко…
Анна. Они в двух километрах отсюда! Были час назад (Маку, с иронией.) Это последнее радиосообщение, официальное – не государственная измена! Два километра за час может пройти даже очень медленный танк…
Шмидт. Чушь! (Маку.) Что там?
Мак. Я ничего не вижу.
Шмидт (Анне). Так что вы сказали?
Анна (невинно). Я только спросила. С тех пор как вы здесь, я вообще ничего не боюсь. Уж вы-то нас защитите.
Шмидт. Ясное дело. (Грете.) Вы откуда?
Грета. От соседки. Я у фрау Роде.
Шмидт. Кто такая фрау Роде?
Анна (улыбается). По соседству одна женщина ждет ребенка.
Шмидт (Грете). Значит, это не вы!
Грета (возмущена). Я выгляжу как беременная? Моего мужа пятнадцать месяцев не было дома.
Маурер. Это еще не причина.
Анна. Да вы шутник, мимоза!
Грета (Анне). У вашего кузена проблемы?
Шмидт. У какого кузена?
Грета. Да вот у этого. (Анне.) Это ведь ваш кузен, не так ли?
Шмидт (Анне). Кузен? Об этом вы ничего не сказали.
Анна. Вы меня об этом не спрашивали.
Шмидт. Это ваш кузен?
Анна (вызывающе). У меня много кузенов. Вы тоже могли бы стать одним из них.
Грета (взрывается). Я так сразу и подумала!
Шмидт. Что?
Грета. Что он ей не кузен!
Шмидт. Она так сказала?
Грета. Конечно. (Смеется.) Хорошенькая родня! У дам всегда кузены. Приличнее звучит, когда кто-то остается на ночь.
Шмидт. А он был ночью тут?
Грета (с торжеством). Еще бы! Они даже во время бомбежки не спустились в подвал! Можно догадаться почему.
Маурер. И она еще собиралась жаловаться, когда я все назвал своими именами.
Шмидт. Значит, он ночью был уже тут? (Грете.) Вы не видели сегодня в доме ничего подозрительного? Мы ищем двух бежавших арестантов.
Грета (с важным видом). Подождите-ка… (Думает.)
Шмидт. Подумайте как следует. После полудня, после налета.
Грета. Снаружи несколько раз стреляли…
Шмидт. Стреляют все время. Вы видели кого-нибудь? Никто не бежал, не спрашивал, не проходил мимо… подозрительный…
Грета. Тут недавно через улицу пробежал один верзила… Он выглядел подозрительно… Даже очень…
Шмидт. Куда он бежал? Как он выглядел?
Грета. Ну, просто подозрительно.
Шмидт. Почему подозрительно? Опишите его!
Грета. Это был долговязый тощий парень. Он подозрительно бежал.
Шмидт (пристально смотрит на нее). Сбежали двое! Двое убийц!
Грета. Убийцы? Это может быть, он выглядел как убийца!
Шмидт. Один у нас. Нашли внизу в доме. Поэтому я вас и спрашиваю. Маурер, приведите парня, которого мы поймали.
Анна. Что?
Шмидт. Да – одного мы схватили.
Росс и Анна смотрят друг на друга.
Грета. Так от вас сбежали двое?
Шмидт (со злостью). Не от меня. Мы их только ищем.
Грета. Жаль. А то вы сказали бы, как они выглядят, тогда можно было бы поостеречься.
Шмидт (грубо). Да как! Их столько. И все они выглядят одинаково.
Маурер уходит.
Двенадцатая сцена
Те же, без Маурера.
