пассивная, но понемногу превращается в прежнюю Грету). Знаете, надо во всем находить хорошее. Что еще остается? А теперь, по крайней мере, не надо каждую минуту бежать в подвал или ждать, что вляпаешься во что-нибудь на улице, и все время бояться за свою жизнь. Теперь можно наконец снова прилично одеться и пойти погулять. Ведь сейчас весна.
Анна. Весна?
Грета. Конечно, весна. Об этом как-то забылось, верно?
Анна. Да.
Грета. В парке полно нарциссов, примул и крокусов. Начало мая.
Фрау Роде (кричит из соседней комнаты). Грета! Грета!
Грета (в этот момент она как раз вынимает из шкафа серый костюм). Господи, надо же ей именно сейчас меня позвать…
Анна (встает. Ее безучастность исчезла. Она смотрит на костюм, который Грета держит в руках. Помедлив). Я думаю, вам он не очень пойдет, Грета.
Грета. Мне все идет. Вы же сами сказали, я могу взять все, что захочу.
Анна. Ну, вот это я бы с удовольствием оставила себе.
Грета. И это, наверное, тоже, да?
Анна кивает.
Грета (покорно). Ну да, а то было бы странно! (Собирает свои вещи.) Тогда быстро ухожу, прежде чем вы успеете еще подумать. (У двери.) Поверьте мне, иногда хорошо получать подарки. Это прямо-таки возвращает веру в людей. (Наклоняется, поднимает шляпу.) Вот еще шляпа господина Шмидта. Новая. А господин Шмидт уже мертв. (Осматривает шляпу.) Собственно, я могла бы и ее взять себе. (Россу.) Или вы хотите?
Росс. Забирайте.
Грета. Для мужа. Когда он вернется, он ведь будет штатским. Тогда ему понадобится шляпа. (Уходит.)
Двадцать седьмая сцена
Анна, Росс.
Анна (берется за одну из штор. Россу). Сорви их!
Росс срывает шторы для затемнения.
Анна. Они превратили наши квартиры в могилы. Впусти свет. Небо должно снова стать небом, а не хранилищем бомб, которое все проклинают!
Росс открывает окна. Анна и Росс стоят у окна и смотрят на улицу.
Анна (через какое-то время). Как жутко выглядит город! Лунный пейзаж. Словно мы – последние люди.
Росс. Или первые.
Анна (смотрит на него). А что дальше?
Росс. Кто может это знать? Мы не боги. Но вот это (он показывает на улицу) никогда не должно повториться.
Анна (шепотом). Мы когда-нибудь забудем все это?
Росс (обнимает ее за плечи. Мягко). Мы всегда будем помнить это. А в остальном – посмотри на дым там, внизу улицы. Сейчас это еще дым пожаров и смерти, но через несколько часов снова подует ветер, в котором будет только запах земли и растений. Давай доверимся жизни. (Легонько трясет ее за плечи.) Жизнь, Анна! Мы сохранили ее! Мы прорвались! Там, внизу, лежат мертвые – Кох, Вильке и несчетное количество других. Они все хотели бы еще жить! Разве мы не должны выполнить то, что они хотели? Кошмар кончился, Анна! Мы живы! Мы свободны! Мы можем все начать сначала!
Анна смотрит на Росса. Кивает.
Двадцать восьмая сцена
Те же и Фрау Кёрнер.
Фрау Кёрнер (стучится, входит. Россу). Надо похоронить мертвых. Фельдфебеля и его жену. Гроба у нас, понятно, нет, есть две плащ-палатки и тачка. Тачку надо вернуть через два часа. Она нужна другим. Можете нам помочь?
Росс. А вы уже решили, где будете хоронить?
Фрау Кёрнер. На нашем кладбище. Мы с Кёрнером уже давно купили там участок – ну а теперь на нем можно похоронить молодых людей. Больше никаких мест нету. Сегодня могилы сто́ят как золото. Конечно, Кёрнер не должен ничего знать. Поэтому я и прошу вас помочь. Для такого дела нужен мужчина. Лопата у нас есть. Только надо все сделать быстро, из-за тачки.
Росс. Я могу прямо сейчас пойти с вами.
Фрау Кёрнер (смотрит на него. На нем рубашка, брюки и ботинки). А вы не слишком легко одеты?
Росс. Нормально. Все последние зимы я был одет не теплее.
Фрау Кёрнер. Я могу одолжить вам вязаную кофту. (Прислушивается. Фрау Роде снова запела.) Это не фрау Роде?
Анна (кивает). Как она спокойна. Больше совсем не боится.
Фрау Кёрнер. Вот она поет для новорожденного, а внизу плачут по умершим. Но так ведь всегда было, правда? (Уходит.)
Двадцать девятая сцена
Росс, Анна.
Росс идет за Фрау Кёрнер. Анна у двери. Смотрит на него.
Росс (нежно). Я вернусь.
Тридцатая сцена
Анна одна.
Мгновение не двигается. Слышно пение фрау Роде. Анна начинает убираться в комнате. Жизнь продолжается.
Занавес.
Сценарий
Апрель 1945 года. Немецкие войска, еще несколько лет тому назад покорившие Европу и стоявшие перед Уралом, в Крыму и под Каиром, оттеснены назад, в Германию. Со всех сторон нападают американцы, англичане и русские, и все ближе придвигается война к столице, к Берлину.
Город разрушен бесконечными бомбардировками. Но непоколебимо, подобно гигантскому спруту из стали и бетона, стоит в его центре, в саду рейхсканцелярии, мрачный и грозный бункер. Он устоит при любом нападении; это подземная крепость, глубоко вдающаяся в почву; пока вокруг тысячами падают мертвые и раненые, Адольф Гитлер, фюрер немецкого народа, живет и принимает решения здесь. Он никогда не видел разрушенного Берлина, точно так же, как ни разу за всю войну не был на поле боя или в госпитале, а когда ему доводилось проезжать через разрушенный город, он приказывал занавесить окна своего вагона, чтобы столкновение с реальностью не мешало его наитиям.
I
На экране: бункер, дым, взрывы. Дым закрывает бункер, потом рассеивается. Видны: крысы, бегущие в бункер, затем: дым, автомобиль, в нем генерал и капитан [45]. Взрывы, автомобиль переворачивается.
Генерал, тяжело раненный, передает пакет, хрипит из последних сил: «Фюреру лично! Не верьте обещаниям этих… придворных льстецов… настаивайте… передать это… фюреру лично… Слышите? Лично… фюреру», умирает.
Вюст и шофер автомобиля пытаются остановить машину.
Водитель машины. Что? Парень, да вы же еще можете идти! А эти, в машине, – уже нет! (Показывает на тяжелораненых в машине.) Мне их что, вышвырнуть, лишь бы вы не запачкали сапоги? Пешочком, пешочком!
Вюст. Нам нужно в бункер фюрера! Это срочно.
Водитель машины. Им тоже срочно. (Презрительно.) В бункер фюрера! Спросите-ка его, где воздушная оборона? Они все толкали по радио такие речи! Поди, думают, что мы все еще побеждаем, да? (Плюется. Едет дальше мимо развалин.)
Вюст и его шофер идут пешком. Видят разрушения, мертвых, раненых. Старик над двумя детьми, смотрит в небо, потрясает кулаками.
Шофер. Что случилось, папаша? Новый налет?
Старик
