Джеральд. Наверняка нет.
Берлинг (с острым интересом). Вы уверены? Так-так… (Эрику, который не находит себе места.) Эрик, сядь. Что с тобой?
Эрик (хмуро). Все нормально.
Берлинг. Нормально? Ничего себе — нормально! И не стой ты там с таким видом, как будто… как будто…
Эрик. Как будто что?
Берлинг. Как будто тебе нет до нас никакого дела. Вспомни-ка, милый мой, в каком положении ты сам оказался. Уж если кто-нибудь и влип в эту историю по самые уши, так это ты, и тебе следовало бы немного подумать о ней.
Эрик. Я все время думаю о ней. Слишком много думаю — вот в чем моя беда.
Шейла. И моя тоже.
Берлинг. Послушайте-ка, вы оба. Если у вас до сих пор нервы не успокоились, то лучше помолчите. Предоставьте нам судить об этом деле. Должен признаться, что своими выходками этот тип заставил нас растеряться. Но мы разоблачили его, и все, что нам нужно, — это сохранять самообладание. Теперь наш черед.
Шейла. Наш черед — чего?
Миссис Берлинг (резко). Вести себя благоразумно, чего тебе, Шейла, явно не хватает.
Эрик (вспылив). Ну что толку твердить теперь о благоразумном поведении! Вы опять делаете вид, будто ровным счетом ничего не произошло. А я не могу так. Ведь девушка-то все равно мертва, верно? Ее же никто не воскресил?
Шейла (порывисто). Эрик, у меня в точности такое же чувство. А они, видно, не понимают.
Эрик. Кем бы ни был этот человек, суть дела не меняется: что сделано, то сделано. И я, и мама, и все остальные причинили ей зло, которого не исправить. И вся дрянная история не стала лучше оттого, что ее рассказали не полицейскому инспектору, а кому-то еще. Послушать вас — я должен почувствовать огромное облегчение… (Джеральду.) Да будет вам известно, Джеральд, я прикарманил чужие деньги… (Видя, что Берлинг собирается вмешаться.) Пусть знает, мне все равно. Деньги — это не важно. Важно то, что случилось с девушкой, и то, что мы все вместе ее погубили. Сейчас я переживаю из-за этого не меньше, чем раньше, и поэтому совсем не настроен смирно сидеть и принимать участие в приятной, милой беседе.
Шейла. А ведь Эрик совершенно прав. За сегодняшний вечер никто из нас не сказал ничего лучше этого, и теперь мне немножко меньше стыдно за всех вас. А вы опять делаете вид, что все в порядке.
Берлинг. Послушай, какого черта…
Миссис Берлинг (протестующе). Артур!
Берлинг. Прости, дорогая, но они кого угодно из себя выведут. Они не хотят даже попытаться уяснить себе наше положение или понять разницу между оглаской всего в узком кругу, между своими и громким публичным скандалом.
Эрик (кричит). А я говорю, что девушка умерла и все мы ее убийцы — только это и важно!..
Берлинг (тоже кричит, угрожая Эрику.) А я говорю: или перестань кричать, или убирайся вон! (Гневно уставясь на него, но понижая голос.) Я знаю немало отцов, которые давно бы уж тебя из дому выставили. Так что, если хочешь остаться здесь, попридержи язык.
Эрик (тихо, с горечью). Теперь мне совершенно все равно, останусь я здесь или нет.
Берлинг. Ты останешься здесь на столько времени, сколько понадобится, чтобы отчитаться передо мной в украденных деньгах — да-да — и вернуть их мне.
Шейла. Но это не вернет к жизни Еву Смит, верно?
Эрик. И не отменит тот факт, что мы все помогли столкнуть ее в могилу.
Джеральд. Но факт ли это?
Эрик. Конечно. Вы еще не знаете всей истории.
Шейла. Наверное, сейчас ты примешься доказывать, что не провел прошлое лето с той девушкой, вместо того чтобы видеться со мной? Что ты не содержал ее?
Джеральд. Прошлым летом я действительно содержал одну девушку. Я сознался в этом. И прошу прощения, Шейла.
Шейла. Что ж, надо признать, ты сыграл в этой истории далеко не самую худшую роль. Так и инспектор сказал.
Берлинг (сердито). Никакой он не инспектор.
Шейла (вспылив). Ну, нас-то он как следует проинспектировал. И не будем увиливать и притвориться. Мы все вместе довели девушку до самоубийства.
Джеральд. Так ли это? Кто тебе сказал? А вот мне совсем другое пришло в голову: у нас нет никаких реальных оснований принимать это на веру, как не было раньше оснований считать этого типа полицейским инспектором.
Шейла. Почему же, все основания.
Джеральд. Напротив, никаких! Вот смотрите. Сюда является человек, который выдает себя за полицейского следователя. Это какая-то мистификация. И что он делает? Очень ловко манипулируя обрывочными сведениями, собранными по крохам тут и там, он обманом вырывает у нас признания, что все мы сыграли ту или иную роль в жизни той девушки.
Эрик. Так оно и есть.
Джеральд. Но откуда вам известно, что это одна и та же девушка?
Берлинг (оживленно). Минутку, минутку! Посмотрим, как все это у нас получится. Итак… (Нерешительно.) Нет, ничего не получается.
Эрик. Ведь каждый из нас сознался.
Джеральд. Ну хорошо, каждый сознался в том, что имел какое-то отношение к девушке. Но откуда вы знаете, что это одна и та же девушка? (С торжествующим видом оглядывает их. После паузы, в течение которой все пытаются осмыслить его слова, поворачивается к Берлингу.) Вот посмотрите, мистер Берлинг. Вы увольняете девушку, которую звали Евой Смит. Вы уже забыли о ней, но он показывает вам ее фотографию, и тогда вы вспоминаете. Правильно?
Берлинг. Да, тут все достаточно ясно. Ну а дальше?
Джеральд. А дальше — вот что. Ему откуда-то известно, что по требованию Шейлы из ателье Милворда однажды уволили работницу. Он говорит нам, что это та же самая Ева Смит. И показывает Шейле фотографию, по которой она ее и узнает.
Шейла. Да. Ту же самую фотографию.
Джеральд. Откуда ты знаешь, что это была та же самая фотография? Разве ты видела фотографию, которую он показал твоему отцу?
Шейла. Нет, не видела.
Джеральд. А твой отец видел фотографию, которую он показал тебе?
Шейла. Нет, не видел. И теперь я поняла, что ты имеешь в виду.
Джеральд. У нас нет доказательства, что это была та же фотография, и, следовательно, нет доказательства, что речь шла об одной и той же девушке. Возьмем теперь меня. Вспомните, я вообще никакой фотографии не видел. Меня он подловил, неожиданно объявив, что девушка сменила свое имя на Дейзи Рентон. Я сразу же себя выдал, потому что знавал некую Дейзи Рентон.
Берлинг (оживленно). И нет никакого доказательства, что Дейзи Рентон и Ева Смит — действительно одно лицо. Мы поверили ему на слово, как поверили ему на слово, что он полицейский инспектор. Теперь мы знаем, что он нас обманул. Значит, он мог все время нам лгать.
Джеральд. Конечно, мог. Должно быть, так и делал. Теперь скажите, что произошло после моего ухода.
Миссис Берлинг. Я была расстроена, потому что Эрик куда-то ушел из дома, а тут этот человек вдруг говорит, что, если Эрик не вернется, он должен будет пойти искать его. Ну, тут я расстроилась еще больше. А он вел себя так сурово, так уверенно. Затем внезапно заявил, что я видела Еву Смит каких-нибудь две недели назад.
Берлинг. Так он и сказал, слово в слово.
Миссис Берлинг. И я как последняя дура подтвердила.
Берлинг. Сейчас я понять не могу, почему ты это сделала. Ведь она же не назвалась Евой Смит, когда пришла для беседы с тобой в комитет, правда?
Миссис Берлинг. Нет, разумеется. Но я была в такой тревоге, когда он набросился на меня с вопросами, что отвечала, в общем-то, как он хотел.
Шейла. Только не забывай, мама, что перед этим он показал тебе фотографию той девушки и ты ее явно узнала.
Джеральд. Кто-нибудь еще видел эту фотографию?
Миссис Берлинг. Нет, он показал ее только мне.
Джеральд. Ну, тогда, сами понимаете, нет никаких доказательств того, что это и в самом деле была та же девушка. Ведь он мог показать вам фотографию любой девушки, обращавшейся в ваш комитет. Откуда мы знаем, была ли она действительно Евой Смит или Дейзи Рентон?
Берлинг. Джеральд совершенно прав. Возможно, он каждый раз показывал новую фотографию, а нам и невдомек. Быть может, все мы узнавали разных девушек.
Джеральд. Вот именно. А вам, Эрик, он предъявлял фотографию для опознания?
Эрик. Нет. К тому времени, когда он добрался до меня, ни в какой фотографии не было надобности. Но в комитет к матери, несомненно, приходила та самая девушка, которую я знал.
