ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Зойка!
ЗОЯ. Чего тебе?
ГОЛОС. Там к тебе пришли. Здесь ты, нет – как сказать?
ЗОЯ. Кто?
ГОЛОС. Говорят – знакомые.
ЗОЯ. Пропусти.
Входит Ильин. Воротник поднят – на улице холодно. Поставил чемодан. Взвесился на товарных весах, покачал головой.
Вот не ожидала. Ну, как знакомая приняла, не обидела?
Ильин сел на стул.
Что это у вас меланхолия? В наше время вы должны быть оптимистом. Берите от жизни все!
ИЛЬИН. Все взял, ничего не осталось.
ЗОЯ. Прогнала вас мадама?
ИЛЬИН. Прогнала.
ЗОЯ. Ну, расскажите про ваше расставанье. Я люблю, когда рассказывают про расставанье.
Ильин молчит, присвистывает.
Мужчина в расцвете лет. Стыдно. У вас еще все впереди.
ИЛЬИН. У меня все впереди. И в семнадцать лет было все впереди, и сейчас все впереди.
ЗОЯ. Вам ли жаловаться. Сколько вы насмотрелись в жизни. Не хуже Максима Горького.
ИЛЬИН. Максим Горький тридцать томов написал.
ЗОЯ. Ну и что, не у всех способности. У меня тоже не лучше. Учу-учу, а что толку? Другому поставят вопрос, он и пошел, и пошел, а я сразу все выложила и молчу. Говорят – мало.
ИЛЬИН. Ты не знаешь, каким я был прежде, чего только мне не пророчили. И вот такой камуфлет.
ЗОЯ. Она хоть интересная?
ИЛЬИН. Кто?
ЗОЯ. Ваша мадама. Имейте в виду, неинтересная женщина – все равно что глупый мужчина.
ИЛЬИН. Совсем я тут с вами развинтился. Пора домой. Домой, за работу.
ЗОЯ. Желаю успеха. Труд создал человека.
ИЛЬИН. Пора, пора. Уже нам в лица дует воспоминаний слабый ветерок…
ЗОЯ. А у меня идея. Давай поцелуемся?
ИЛЬИН. В следующий раз.
ЗОЯ. Испугался, я пошутила. Знаешь, почему я такая легкомысленная? Оказывается, мой родной прадедушка был француз. Вот честно скажу: не терплю я эти симфонии – я ее уважаю, я ее обожаю, я ее ублажаю…
ИЛЬИН. Помолчала бы.
ЗОЯ. Чего мне молчать, я у себя.
ИЛЬИН (встал). Э-эх!
ЗОЯ. Куда собрался?
ИЛЬИН. Пойду.
ЗОЯ. Совсем?
ИЛЬИН. Совсем.
ЗОЯ. Зачем же приходил?
ИЛЬИН. Попрощаться. (Помахал железнодорожным билетом.)
ЗОЯ. Прощайся…
Прощаются за руку. Ильин уходит.
(Кричит ему вслед.) Ну и шут с тобой, шагай – не оглядывайся. Эх ты! Куда бежишь, чего ищешь?.. (Прислушалась. Ильин не отвечает. Села за столик, перетасовала экзаменационные билеты.) Так. Виноград. Ну, стандартный виноград, он должен соответствовать своему стандарту. Большинство винограда упаковывается в решета. (Щелкнула на счетах.) Так. Витамины. В одна тысяча восемьсот восьмидесятом году ученый Лукин доказал, что есть витамины. Витамин Е предохраняет от нервной системы. (Еще костяшка.)
Входит Тамара.
Вы ко мне?
ТАМАРА. К вам. По личному делу.
ЗОЯ. Присаживайтесь. Только коротко, у меня экзамены завтра – повышение квалификации. Такие вопросы – прямо на министра торговли.
ТАМАРА (села). Мне нужно найти Александра Петровича.
ЗОЯ. Извините, какого Александра Петровича?
ТАМАРА. Ильин его фамилия.
ЗОЯ. Сашка, что ли?
ТАМАРА. Саша.
ЗОЯ (поняла, с кем говорит). А, звезда скатилась. Значит, вы его ищете.
ТАМАРА. У меня к нему дело.
ЗОЯ. Так. Значит, сбежал.
ТАМАРА. Я знаю, что он здесь бывает.
ЗОЯ. Раньше надо было держать. После драки кулаками не машут.
ТАМАРА. Мне надо его видеть, ненадолго.
ЗОЯ. Значит, он тебе тоже мозги крутит.
ТАМАРА. Как вы странно говорите.
ЗОЯ. Слушай, подруга, здесь не оторвется, он крепко на якоре стоит.
ТАМАРА. Меня это не интересует. У меня к нему личное дело.
ЗОЯ. И у меня не общественное.
Смотрят друг на друга.
ТАМАРА. Так вы передайте ему, пожалуйста, что я хочу его видеть.
ЗОЯ. А кем вы ему приходитесь?
ТАМАРА. Просто знакомая. Старая знакомая.
ЗОЯ. Чудно! Я вот – новая знакомая, а он мне все рассказывает о себе. А старая знакомая приходит ко мне спрашивать, что с ним да где он.
ТАМАРА. Да, он мне не все рассказывает. Может быть, стыдится.
ЗОЯ. Ах-ах! Когда любят – не стыдятся. Любовь – бесстыдное чувство, учтите… Да вы и не подходите друг к другу, ну нисколечко! Он же все равно через месяц вам изменять начнет. Вам это будет непереносимо. А я прощу. (Постепенно возбуждается.) Ведь он сам не соображает, что ему нужно! У него про вас еще воспоминания юности, вот что его волнует! А я виновата, что он тогда познакомился не со мной, а с вами? Я получше вас была, уж поверьте. (Роется в сумочке.) Вот, посмотрите, какая я была.
ТАМАРА (не без яда). Да, вы сильно изменились.
ЗОЯ. Все равно мне до вас далеко. Неужели вы ни разу не задумались о своем возрасте?
ТАМАРА (легко). А что, говорят, я хорошо сохранилась.
ЗОЯ. Не верьте, они преувеличивают. (Сочувствуя.) Замуж тебе надо, вот что. За хорошего человека. Эх, в Индию бы тебе. Там, говорят, на одну женщину полтора мужчины приходится. Хоть половинка бы досталась.
ТАМАРА. Так вы передадите ему, не забудете?
ЗОЯ. Думаешь – прибежит?
Тамара молчит.
ЗОЯ. Ну, надейся, надейся.
ТАМАРА. До свидания.
ЗОЯ. Только передать-то не придется. Нет его у тебя, нет и у меня.
ТАМАРА. Как – нет?
ЗОЯ. Вот так. Ищи-ищи. Найдешь – привет передавай.
Тамара уходит.
Так. Крахмал. (Припоминая.) Крахмал – это мельчайшие частички, которые незаметны простым вооруженным глазом. (Посмотрела в тетрадку, поправилась.) Невоору– женным! (И заплакала.)
За столиком, в вокзальном ресторане. Ильин. Входит Катя с номерком в руках.
КАТЯ. Товарищ Ильин!
ИЛЬИН. О!..
КАТЯ. Пойдемте отсюда.
ИЛЬИН. Откуда ты, прелестное дитя?
КАТЯ. Я? С переговорного.
ИЛЬИН. А как ты сюда попала?
КАТЯ. Я? Шла мимо, а вы у парадного стоите, где Тамара Васильевна живет.
ИЛЬИН. Ничего я не стоял.
КАТЯ. А может, и не стояли, мне показалось. Вот эту селедку можно съесть, а графинчик давайте я отнесу обратно. Вы же его не тронули, буфет обязан принять.
Ильин налил себе стопку, выпил.
Товарищ Ильин! Не надо! Ведь с этого все и начинается. Вы не видели научный кинофильм «Это мешает нам жить»? Идемте отсюда, здесь неудобно девушке сидеть. Что обо мне подумают?
ИЛЬИН. Никогда не думай, что о тебе думают, учись не зависеть от чужого мнения.
КАТЯ. Как же не думать? Мы же не одни живем, в человеческом обществе…
Ильин налил себе еще.
Александр Петрович, не надо! Идемте лучше к Тамаре Васильевне, она зачем-то хотела вас видеть.
ИЛЬИН. Ай трай ту ду май бест.
КАТЯ. Что?
ИЛЬИН. Ради вас сделаю все, что в моих силах.
КАТЯ. Спасибо.
ИЛЬИН. Только не это.
КАТЯ. Почему? Странный человек… Как она вас любит! Это раз в жизни бывает, и то не со всяким. Другой и так проживет и думает – все в порядке. Где-то я читала, что любви нет, есть одна симпатия. Неправда! Разве что-нибудь сравнится с любовью? Без нее человек высыхает.
ИЛЬИН. Раз так – выпьем за Тамару Васильевну!
КАТЯ. Ах так! Тогда я тоже буду пить. Сколько вы – столько и я.
ИЛЬИН. Хвалю. (Наливает ей.)
КАТЯ. Только мне нельзя, я сразу пьяная буду. (Выпили. Катя задохнулась, торопливо закусила.)
ИЛЬИН. Да, надо привыкать к мысли, что лучшее уже позади.
КАТЯ (выпив, начала соглашаться). А что, правда. Я ведь тоже не такая молодая. Мне девятнадцать лет, а у меня уже нервы портятся.
ИЛЬИН. Ты насчет Тамары Васильевны говорила.
КАТЯ. Я? Не помню.
ИЛЬИН. По идее можно жить только с такой женщиной, которая высекает из твоей души искры.
Катя. По-моему, Тамара Васильевна именно высекает.
ИЛЬИН. Началась война – она одна меня провожала. Сидим на машинах, женщины кругом ревут, а она смотрит снизу вверх и говорит: «Видишь, какая у тебя будет бесчувственная…» – и запнулась. Спрашиваю: «Что?» Моторы тарахтят, не слышно. «Что ты сказала, не понял!» – «Я сказала: видишь, какая у тебя будет бесчувственная жена». Машины тронулись, она бежит сзади. Бежит и молчит. Потом мотор, что ли, заглох – остановились. И она остановилась. Прислонилась к водосточной трубе, смотрит. Опять поехали, она опять побежала. Потом отстала… (Налил себе.) А тебе хватит.
КАТЯ. Вы пьете – и я буду пить! (Расхохоталась.) У нас одна девочка остригла косы, надела кофту в обтяжку, юбку с разрезами – у нее сразу мальчики появились. Скажите, почему это? Мальчишки тоже есть не лучше. Он с тобой знакомится и уже заранее спрашивает, где ты живешь – боится, что далеко провожать… Александр Петрович, когда я его увидела – у меня в груди как будто колокол ударил!
