Панталоне (не заметив превращения, продолжает собственным голосом).
Так. Послушным будь.
О Фаррускад, а я найти сумею
Те мысли и лекарства, что тебя
Керестани заставят позабыть,
А с нею и детей — плоды позора.
Фаррускад (с жестом удивления по поводу происшедшей перемены, в сторону).
Кексайя оказался Панталоне?
Что вижу?
Панталоне (продолжает, как выше).
Фаррускад.
Как смеешь с повелителем своим
Вести такие речи? Прочь отсюда!
Прочь, дерзновенный, с глаз моих долой!
Панталоне(оглядываясь). Увы! Увы! Я ведь говорил, что всеми самыми прекрасными тайными средствами нам не удастся спасти его из лап этой пачкуньи ведьмы! (Стремительно убегает.)
Фаррускад (с порывом).
Керестани! Меня еще ты любишь
И хочешь, чтоб я ждал тебя. Но боже!
Что вижу!.. Чудо!..
Явление VII
Фаррускад, Тогрул.
Тогрул выходит в пышном одеянии, в образе старого короля Атальмука, отца Фаррускада. Голос за сценой должен говорить за Тогрула, он же будет сопровождать речь жестами вплоть до момента следующего превращения. Действие должно вестись в порядке предыдущей сцены. Тогрул выходит со стороны, противоположной той, в которую выбежал Панталоне.
Тогрул.
Да, конечно, чудо.
Проклятая колдунья так сильна,
Что делает бесплодными попытки
Долг милосердья выполнить и даже
Вид слуг неверных придает жрецам.
Я видел все.
При виде отца Фаррускад остается неподвижным, как бы в экстазе.
(Приближается и продолжает.)
Ничто мне не сокрыто.
Знай, сын мой, — тот, кого за Панталоне
Ты принял, — жрец Кексайя. Не дивись
Ты превращению его и бегству —
Твоей колдуньей вызваны они.
Фаррускад (смущенно).
Отец… Родитель… как… вы здесь… в пустыне…
О дорогой отец мой!
(Бежит, чтобы обнять его.)
Тогрул.
Отойди!
Я был твоим отцом, теперь же я
Его бесплотный призрак, тень пустая.
(Плачущим голосом.)
Я стал таким от горя, потеряв
В несчастье сына. Восемь лет я плакал,
И наконец страданьям уступили
Измученные члены, что теперь
Заключены немым холодным прахом
В могиле тесной. Ты тому виною!
Фаррускад.
Ах, дорогой родитель! Значит, я
Отцу родному смерть принес! О небо,
Вот как пришлось вас снова увидать!
(Плачет.)
Я был удержан женщиной прекрасной,
Прекраснейшей из всех, которых видел
Глаз смертного. Она — моя супруга,
И двух детей имел я от нее.
Три дня назад, отец, она исчезла,
И вот…
Тогрул.
Не говори! Тебя бы должен
Возненавидеть я: Керестани,
Колдунья мерзкая, тебя держала
В своих сетях. Она тебе явилась,
Принявши образ лани, ты ж, безумный…
Стыжусь сказать все то, что мне известно…
О, если горе бедного отца
Ты сердцем чувствуешь и если есть
В тебе к нему хоть искра уваженья,
Хоть тень любви, послушайся меня, —
Иди за мною. Удались отсюда,
Из этого убежища порока,
Злодейств и всякой скверны.
Фаррускад.
О отец мой,
Как тяжко я страдаю, потеряв
Отца такого… Пусть же вам покажет,
Как вас любил я, как ваш призрак чту,
То, что теперь в глубоком покаянье
И горести последую смущенно
В страну, куда отец мой поведет,
Керестани покину. Знает небо,
Каких усилий стоит это мне!
Тогрул.
Хвалю тебя, мой сын. Иди за мною!
В то время как он хочет отправиться в путь, происходит превращение Атальмука в Тогрула.
Фаррускад (изумленный).
Тогрул… Визирь! Здесь! В образе отца!
Тогрул (собственным голосом, гордо).
Принц, слишком много власти у колдуньи.
Мои усилья тщетны, и напрасно
В страданиях безмерных я томлюсь.
Фаррускад.
Какая странность и какая дерзость!
Тогрул (величественно).
Не знаю я, чье странно поведенье.
Сюда добравшись с помощью Джеонки,
Волшебника и друга моего,
Я думал вас избавить от несчастья.
Ах, правду мне сказал он, что напрасно
Стараться буду. Но, когда бессильна
Джеонки власть, пусть истина вас тронет,
Которую открою вам теперь.
Отец несчастный ваш скончался. Царство
Осаждено. Разрушено Моргоном,
Свирепым негритянским королем.
Дома, деревни и святые храмы
Разграблены, и властвуют над всем
Огонь и меч. Насилья, разоренье,
Рыдания и льющаяся кровь,
Что наводняет подданных жилища, —
Вот принца ослепленного трофеи,
Живущего в сетях колдуньи низкой,
В бездействии позорном и преступном,
На зло богам и небу в отвращенье.
Фаррускад.
Остановись, Тогрул. Молчи. Довольно!
Тогрул (смело).
Кого бояться мне? Ужель того,
Кто в тягость стал себе и малодушно
Своих покинул подданных и близких
В несчастье злом? Ах, Фаррускад, быть может,
Уж пал Тифлис, могучая столица,
И предан разрушенью и огню;
Канцаде же, отважная принцесса —
Моя любовь, сестра родная ваша —
Подумать страшно — может быть, в руках
Свирепого Моргона и бесчестно
Им опозорена… И я один,
Один нашел в себе довольно силы
Совет Джеонки верного исполнить,
Который обещал, что в то мгновенье,
Когда вернется в царство Фаррускад,
Неведомым путем восстановится
Оно опять, как прежде. Я один
В опасности возлюбленную бросил
Среди людей растерянных, в надежде
Спасти царя и царство сохранить.
Какое царство и царя какого!
Одно, быть может, уж в чужих руках,
Другой же, неразумный, в подчиненье,
Почти в цепях у женщины постыдной
И об отце покойном, о сестре,
О подданных загубленных и царстве
Заботиться не хочет и живет
Одним своим недугом. Фаррускад,
Я знаю путь, которым удалиться
Отсюда мы сумеем. Если вас
Чужое горе неспособно тронуть,
Побойтесь хоть разгневанных богов!
Простите мне горячие слова,
Которые осмелился сказать вам.
Я был в порыве рвенья слишком дерзок,
Но говорил, как преданный слуга.
(Становится на колени.)
