БЕЛИНА. Ну-ну! Ну-ну!
АРГАН. Это из-за нее у меня разливается желчь.
БЕЛИНА. А вы не сердитесь так.
АРГАН. Я давно прошу вас ее прогнать!
БЕЛИНА. Однако, мой миленький, все слуги и служанки имеют свои недостатки. Часто приходится терпеть их дурные свойства ради хороших. Туанета ловка, услужлива, проворна, а главное – она нам предана, а вы знаете, как надо теперь быть осторожным с людьми, которых нанимаешь. Эй, Туанета!
Те же и Туанета.
ТУАНЕТА. Что вам угодно, сударыня?
БЕЛИНА. Зачем вы сердите моего мужа?
ТУАНЕТА (вкрадчивым голосом). Я, сударыня? Ах, я даже не понимаю, о чем вы говорите! Я только и думаю, как бы угодить моему господину.
АРГАН. Ах, злодейка!
ТУАНЕТА. Он сказал, что хочет отдать свою дочь за сына господина Диафуаруса. Я ответила, что это прекрасная для нее партия, но что лучше, по-моему, отдать ее в монастырь.
БЕЛИНА. В этом нет ничего плохого, я нахожу, что она совершенно права.
АРГАН. Ах, душенька, и вы ей верите? Это такая негодяйка: она наговорила мне кучу дерзостей!
БЕЛИНА. Охотно верю вам, мой друг. Успокойтесь. Послушай, Туанета: если ты будешь раздражать моего мужа, я тебя выгоню вон. Подай мне меховой плащ господина Аргана и подушки – я усажу его поудобнее в кресле… Вы за собой не следите. Надвиньте хорошенько на уши колпак: легче всего простудиться, когда уши открыты.
АРГАН. Ах, моя дорогая, я вам так благодарен за все ваши заботы!
БЕЛИНА (обкладывая Аргана подушками). Встаньте, я вам подложу подушечку. Эту мы положим так, чтобы вы могли опираться с одной стороны, а эту – с другой. Вот эту – под спину, а эту – под голову.
ТУАНЕТА (закрывает ему подушкой лицо). А эта пусть вас защищает от сырости! (Убегает.)
АРГАН (вскакивает в гневе и швыряет подушку вдогонку Туанете). А, негодяйка, ты хочешь меня задушить!
Арган, Белина.
БЕЛИНА. Ну-ну! Что такое?
АРГАН (падает в кресло). Ох-ох-ох! Не могу больше!
БЕЛИНА. Зачем же так сердиться? Она ведь хотела услужить.
АРГАН. Душенька! Вы не представляете себе всей подлости этой бездельницы. Она вывела меня из себя. Теперь, чтобы успокоить меня, понадобится не менее десяти лекарств и двадцати промывательных.
БЕЛИНА. Ну-ну, дружочек, успокойтесь!
АРГАН. Дорогая моя, вы – мое единственное утешение!
БЕЛИНА. Бедный мой мальчик!
АРГАН. Душенька моя! Чтобы вознаградить вас за вашу любовь, я хочу, как я вам уже сказал, составить завещание.
БЕЛИНА. Ах, мой друг, не будем говорить об этом! При одной мысли мне становится тяжело. От одного слова «завещание» я болезненно вздрагиваю.
АРГАН. Я вас просил пригласить нотариуса.
БЕЛИНА. Я его пригласила, он дожидается.
АРГАН. Позовите же его, душенька.
БЕЛИНА. Ах, мой друг! Когда так сильно любишь своего мужа, то думать о подобных вещах невыносимо.
Те же и г-н де Бонфуа.
АРГАН. Подойдите поближе, господин де Бонфуа, подойдите поближе! Присядьте, пожалуйста. Моя жена сказала мне, что вы человек весьма почтенный и вполне ей преданный. Вот я и поручил ей переговорить с вами относительно завещания, которое я хочу составить.
БЕЛИНА. Я не в состоянии говорить о таких вещах!
Г-н де БОНФУА. Ваша супруга изложила мне, сударь, что вы намерены для нее сделать. Однако я должен вам сказать, что вы ничего не можете оставить по завещанию вашей жене.
АРГАН. Но почему же?
Г-н де БОНФУА. Обычай не позволяет. Если бы вы жили в стране писаных законов, это было бы возможно, но в Париже и в областях, где обычай всесилен, по крайней мере, в большинстве из них, этого сделать нельзя, и подобное завещание было бы признано недействительным. Самое большее, что могут сделать мужчины и женщины, связанные узами брака, – это взаимный дар при жизни, да и это еще только в том случае, если у обоих супругов или же у одного из них не окажется детей в момент смерти того, кто первый умрет.
АРГАН. Вот нелепый обычай! Чтобы муж ничего не мог оставить жене, нежно его любящей и положившей на него так много забот! Я хотел бы посоветоваться с моим адвокатом, чтобы выяснить, что тут можно сделать.
Г-н де БОНФУА. Надо обращаться не к адвокатам, так как они обычно на этот счет очень строги и полагают, что обойти закон – это ужасное преступление. Они любят создавать всякие трудности и не понимают, что такое сделки с совестью. Лучше посоветоваться с другими людьми, более покладистыми, знающими способы незаметно обойти существующие установления и придать законный вид тому, что недозволено, умеющими устранять всякие затруднения и изобретать хитроумные способы нарушения обычаев. Без этого что бы с нами было? Всегда нужно облегчать ход дела, иначе мы не могли бы работать и я бы давным-давно бросил свою профессию.
АРГАН. Моя жена говорила мне, сударь, что вы очень искусный и почтенный человек. Будьте добры, скажите, что я могу сделать, чтобы передать ей мое имущество и лишить наследства моих детей?
Г-н де БОНФУА. Что вы можете сделать? Вы можете выбрать какого-нибудь близкого друга вашей жены и оставить ему формально по завещанию все, что у вас есть, а уж он потом передаст это ей. Или же вы можете выдать недвусмысленные расписки подставным кредиторам, которые в свою очередь на все эти суммы выдадут ей денежные обязательства. Наконец, вы еще при жизни можете передать ей наличные деньги или банковские векселя на предъявителя.
БЕЛИНА. Боже мой, да не хлопочите вы об этом! Если с вами что-нибудь случится, мой ангел, я все равно вас не переживу.
АРГАН. Душенька моя!
БЕЛИНА. Да, мой друг, если случится такое несчастье, что я потеряю вас…
АРГАН. О милая моя жена!
БЕЛИНА. …жизнь утратит для меня всякую цену…
АРГАН. Любовь моя!
БЕЛИНА. …и я последую за вами, чтобы вы знали, как нежно я люблю вас.
АРГАН. Бесценная моя, вы надрываете мне сердце! Умоляю вас, успокойтесь!
Г-н де БОНФУА (Белине). Ваши слезы несвоевременны; дело еще до этого не дошло.
БЕЛИНА. Ах, сударь, вы не представляете себе, что значит иметь нежно любимого мужа!
АРГАН. Об одном только я буду жалеть, умирая, мой друг, что у меня нет от вас ребенка. Господин Пургон уверял меня, что он может сделать так, чтобы у нас был ребенок.
Г-н де БОНФУА. Это еще может случиться.
АРГАН. Одним словом, душенька, мне надо составить завещание так, как советует господин нотариус, однако из предосторожности я хочу выдать вам на руки двадцать тысяч франков золотом, которые спрятаны в потайном шкафчике моего алькова, и два векселя на предъявителя, которые я получил от господина Дамона и господина Жеранта.
БЕЛИНА. Нет-нет, мне ничего не надо! Ах!.. Сколько, вы говорите, у вас в шкафчике?
АРГАН. Двадцать тысяч франков, душенька.
БЕЛИНА. Не говорите мне о деньгах, пожалуйста. Ах!.. А эти векселя на какую сумму?
АРГАН. Один, ангел мой, на четыре тысячи франков, а другой – на шесть.
БЕЛИНА. Все сокровища мира, мой друг, для меня ничто, если вас не станет.
Г-н де БОНФУА (Аргану). Угодно вам приступить к составлению завещания?
АРГАН. Да, сударь, но нам будет удобнее в моем кабинетике. Проводите меня туда, душенька, прошу вас.
БЕЛИНА. Пойдемте, мой бедненький!
Арган, Белина и г-н де Бонфуа уходят.
Анжелика, Туанета.
ТУАНЕТА. Вот и нотариус тут, – я слышала, как говорили о завещании. Ваша мачеха не дремлет, и уж это, конечно, какой-нибудь заговор против ваших интересов, в который она втягивает вашего батюшку.
АНЖЕЛИКА. Пусть он распоряжается своим добром, как ему будет угодно, лишь бы не распоряжался моим сердцем! Ты видишь, Туанета, какая мне грозит опасность? Пожалуйста, не покидай меня в этой крайности!
ТУАНЕТА. Чтобы я вас покинула? Да я лучше умру! Уж как ваша мачеха ни старается сделать меня своей наперсницей и сообщницей, нет у меня к ней никакого расположения, я всегда была на вашей стороне. Предоставьте мне только действовать, уж я сделаю все, чтобы услужить вам. Но чтобы услужить вам по-настоящему, я притворюсь перебежчицей: скрою свою привязанность к вам и сделаю вид, будто во всем сочувствую вашему батюшке и вашей мачехе.
АНЖЕЛИКА. Умоляю тебя: постарайся известить Клеанта, что меня сватают за другого.
ТУАНЕТА. Могу поручить это только одному человеку – старому ростовщику Полишинелю, который в меня влюблен. Это будет стоить мне нескольких нежных слов – ради вас я пойду на это охотно. Сегодня уже слишком поздно, но завтра рано утром я пошлю за ним, и он будет в восторге, что…
БЕЛИНА (за сценой). Туанета!
ТУАНЕТА (Анжелике). Меня зовут. Прощайте. Положитесь на меня.
Сцена превращается в город.
