Жессика. Да, противно.
Уго. И у Хёдерера кровь польется.
Жессика. Замолчи.
Уго. Он будет валяться на полу, как дурак, и из него потечет кровь.
Жессика (медленно и низким голосом). Замолчи же.
Уго. Она бросила бомбу в стену. Чем тут гордиться, ведь нас она не видела. Кто хочешь совершит убийство, если ему не придется смотреть на дело рук своих. Я готов был выстрелить. Там, в кабинете, я смотрел им в лицо, а по ее вине все провалилось.
Жессика. Ты и вправду был готов выстрелить?
Уго. Я держал палец на спусковом крючке.
Жессика. И собирался стрелять! Ты уверен, что смог бы?
Уго. Я... мне повезло, я разозлился. Конечно, я бы смог. А теперь все надо начинать сначала. (Смеется.) Слыхала, они меня считают предателем. Хорошо им - решают, что человек должен умереть, вычеркивают его из жизни пристойно и элегантно. Здесь смерть превращается в грязную работу. Бойня-то здесь. (Пауза.) Он пьет, курит, рассказывает мне о партии, строит планы, а я думаю о том, что он скоро будет трупом. Как гнусно!
Жессика. Да.
Уго. Помнишь, какие у него блестящие и живые глаза?
Жессика. Да.
Уго. Может, в глаза я и выстрелю. Обычно, знаешь ли, целят в живот, но ствол относит.
Жессика. Мне нравятся его глаза.
Уго (внезапно). Это все абстракция. Нажимаешь на спусковой крючок и потом сам не знаешь, что происходит. (Пауза.) Если бы можно было отвернуться и выстрелить. (Пауза.) Зачем я тебе все это рассказываю?
Жессика. Вот уж не знаю.
Уго. Извини. (Пауза.) А если бы я сейчас здесь вот подыхал, ты бы меня бросила?
Жессика. Нет.
Уго. Какая разница - убивать, умирать - ты все равно одинок. Везет ему, он умрет один раз. А я эти десять дней каждую минуту его убиваю. (Внезапно.) Как бы ты поступила, Жессика?
Жессика. О чем ты?
Уго. Послушай, если завтра я его не убью, мне придется или исчезнуть, или прийти к ним и сказать: делайте со мной, что считаете нужным. Если же я его убью... (Закрывает на мгновение лицо руками.) Что мне делать? Что бы ты сделала?
Жессика. Я? Ты спрашиваешь, что бы я сделала на твоем месте?
Уго. А у кого мне спрашивать? У меня на свете никого нет, кроме тебя.
Жессика. Действительно. У тебя больше никого нет. Кроме меня. Бедняжка Уго. (Пауза.) Я бы пошла к Хёдереру и сказала ему: меня прислали убить вас, но я раздумала и хочу работать с вами.
Уго. Бедная Жессика.
Жессика. Так нельзя?
Уго. Это называется предательством.
Жессика (грустно). Вот видишь, я ничего не могу тебе посоветовать. (Пауза.) Почему нельзя? Потому что его мнения не совпадают с твоими?
Уго. Да, если хочешь. У нас разные мнения.
Жессика. И людей, у которых другие мнения, нужно убивать?
Уго. Иногда приходится.
Жессика. Но почему ты выбрал мнения Луи и Ольги?
Уго. Потому что они правильные.
Жессика. Но представь себе, Уго, что в прошлом году ты бы встретил не Луи, а Хёдерера. Тогда его идеи показались бы тебе правильными.
Уго. Ты сумасшедшая.
Жессика. Отчего же?
Уго. Послушаешь тебя, так все мнения стоят одно другого и их можно подцепить, как болезнь.
Жессика. Я так не думаю, я сама не знаю, что думаю. Уго, он такой сильный, только откроет рот, сразу веришь, что он прав. И потом, я думаю, что он искренне желает партии блага.
Уго. Плевать мне на его желания и мысли. Только действия имеют значение.
Жессика. Но...
Уго. Объективно, он социал-предатель.
Жессика (не понимая). Объективно?
Уго. Да.
Жессика. А-а. (Пауза.) А если бы он узнал, что ты собираешься делать, он бы тоже подумал, что ты социал-предатель?
Уго. Понятия не имею.
Жессика. Ну, как по-твоему, подумал бы?
Уго. Какая разница? Возможно, подумал бы.
Жессика. Тогда кто же прав?
Уго. Я.
Жессика. Откуда ты знаешь?
Уго. Политика - это наука. Можно доказать, что ты прав, а другие ошибаются.
Жессика. Почему же тогда ты колеблешься?
Уго. Долго объяснять.
Жессика. Целая ночь впереди.
Уго. Для этого нужны месяцы и годы.
Жессика. Ах, так! (Идет к книгам.) А в них все написано?
Уго. В каком-то смысле, да. Нужно только уметь читать.
Жессика. Господи! (Берет одну книгу, открывает, заглядывает в нее и откладывает со вздохом.) Боже!
Уго. Теперь оставь меня в покое. Ложись спать или делай, что хочешь.
Жессика. А что такое? Что я сказала?
Уго. Ничего. Ты ничего не сказала. Это моя вина - глупо было просить у тебя помощи. Ты из другого мира.
Жессика. А кто виноват? Почему меня ничему не научили? Почему ты мне ничего не объяснил? Помнишь, как он сказал? Что я для тебя роскошь. Вот уже девятнадцать лет я живу в вашем взрослом мире, мне запрещено во что бы то ни было вникать, и вы заставили меня поверить, что все в порядке и что мне ничего не нужно делать, кроме как расставлять цветы по вазам. Зачем вы меня обманули? Зачем держали в неведении? Чтобы однажды я поняла, что мир трещит по швам, а вы ничего не можете сделать и я должна выбрать - не хочу, чтобы тебя убили, не хочу, чтобы ты убивал. Почему мне взвалили на плечи эту тяжесть? Я ничего в ваших делах не смыслю и понимать не хочу. Я не тиран, не социал-предатель, не ре волюционер, я ничего плохого не сделала и ни в чем не виновата.
Уго. Я тебя больше ни о чем не прошу, Жессика.
Жессика. Поздно, Уго, ты меня впутал в это дело. Теперь я должна выбирать. Ради тебя и ради меня; я выбрала жизнь с тобой, и я... О Господи! Я больше не могу.
Уго. Вот видишь.
Пауза. Уго сидит на постели, смотрит в пустоту. Жессика садится рядом с ним, обнимает его.
Жессика. Молчи. Не занимайся мною. Я не буду говорить с тобой, не помешаю тебе думать. Но я останусь здесь. Утром холодно, ты получишь чуть-чуть моего тепла, раз я ничего больше не могу тебе дать. Голова еще болит?
Уго. Да.
Жессика. Положи ее мне на плечо. У тебя горячий лоб. (Гладит его по голове.) Бедная головушка!
Уго (внезапно вырываясь). Довольно!
Жессика (нежно). Уго!
Уго. Не изображай мать семейства.
Жессика. Никого я не изображаю и не буду изображать.
Уго. У тебя холодное тело, и ты не можешь дать мне тепла. Нетрудно склониться над человеком с материнским видом и погладить его по головке; любая девчонка могла бы быть на твоем месте. Но когда я обнимал тебя и просил, чтобы ты стала моей женой, у тебя не так хорошо получалось.
Жессика. Замолчи.
Уго. Почему это? Ты разве не знаешь, что наша любовь была комедией?
Жессика. Этой ночью важна не наша любовь, а то, что ты сделаешь завтра.
Уго. Одно с другим связано. Если бы я был уверен... (Внезапно.) Жессика, посмотри мне в глаза. Можешь ты сказать, что любишь меня? (Смотрит на нее. Пауза.) Так-то. Даже этого мне не дано.
Жессика. А ты, Уго? Ты думаешь, что любил меня? (Он не отвечает.) Ну вот. (Пауза. Внезапно.) Почему бы тебе не попытаться его убедить?
Уго. Убедить? Кого, Хёдерера?
Жессика. Раз он ошибается, ты сможешь ему это доказать.
Уго. Ты что! Он не так прост.
Жессика. Значит, твои идеи не так уж неоспоримы, коли ты не можешь доказать их правильность. Уго, как бы хорошо всех помирить, и все бы остались довольны, и работали бы все вместе. Попытайся, Уго, прошу тебя. Хоть разок попробуй, прежде чем его убивать.
Стук в дверь. Уго вздрагивает, глаза его блестят.
Уго. Это Ольга. Она вернулась. Я так и знал, что она вернется. Погаси свет и отпирай.
Жессика. Как она тебе нужна!
Жессика гасит свет и отпирает дверь. Входит Хёдерер. Уго вновь зажигает свет, когда дверь за вошедшим закрывается.
Уго, Жессика, Хёдерер.
Жессика (узнав Хёдерера). Ха!
