Клитемнестра.
О сын мой бедный!.. Неповинный сын
Злодейки матери!.. Орест, мой мальчик…
От родины и от меня вдали
Ты умер? Беззащитный, одинокий,
Неведомою смертью!.. И никто
В последние часы с тобою рядом
Из близких не был? Почестей тебе
Посмертных не воздал никто… О, жребий!
Бродягой, не известным никому,
Кончает сын великого Атрида…
Ни матери с тобою, ни сестры,
Чтобы омыть безжизненное тело
Слезами!.. Горе мне! Твои глаза,
Любимый мальчик мой, не я закрыла.
Но что я говорю? К моим рукам
Кровь твоего отца навек пристала,
И ты бы их по праву оттолкнул.
О, менее чудовищной достоин
Ты матери… Но оттого, что я
Убила твоего отца, ужели
Я меньше мать тебе? Нет, никогда
Свои права природа не утратит…
Но если б молодым тебя судьба
Не отняла, ты, может быть, однажды
(Как пустослов-оракул предсказал)
Убил бы мать… И поделом убил бы…
Кто мог бы лучше наказать меня?
Живи, Орест. Пророчество исполни,
На родину вернувшись. Ты не мать,
А тварь распутную, что это имя
Присвоила, убьешь во мне. Вернись!
Вернись… Но как же ты вернешься мертвый?…
Эгист, Клитемнестра.
Ты снова плачешь?
В чем причина слез?…
Да, плачу, вечными слезами плачу.
Причина приведет тебя в восторг:
Ты можешь больше не дрожать, не трусить.
Твой ненавистный, злобный, страшный враг,
Что, впрочем, ничего тебе не сделал,
Скончался. Ты ведь этого хотел.
Ореста больше нет? Откуда это
Взяла ты? От кого? Не верю, нет.
Ах, ты не веришь? Уж не потому ли,
Что не однажды твоего меча
Он избежать сумел? Слезам не веришь,
Ну что ж, поверишь гневу моему.
Владеет снова материнским сердцем
Великая любовь, что никогда
Не угасала…
Нет ли доказательств
Других?
Не бойся, их получишь ты,
И столько, сколько сердце пожелает
Жестокое. Подробнейший отчет
Услышишь ты, и тут же озарится
Неистовою радостью душа.
Ты в Аргосе людей увидеть сможешь,
Рассказ которых жажду утолит
Бесчеловечную твою.
Как? В Аргос
Приехал кто-то, и о том не я
Услышал первым?
Может, то, что первым
Не ты вонзил в меня жестокий нож,
Тебя расстроило? На милосердный
Поступок этот право за тобой,
Конечно, было. Радостную новость
Супруге-матери преподнести
Эгист лишь мог.
А для меня не новость
То, что сыночка так любила ты,
Которого при жизни доводилось
Тебе не столь уж часто вспоминать?
Неправда это. Матерью Ореста
Я оставалась до конца. Когда ж
Я о любви молчала материнской,
На это материнская любовь
Меня толкала. Я тебе твердила,
Что меньше сыном дорожу, затем,
Чтоб только меньше мальчик был подвержен
Твоим сокрытым козням. Но теперь,
Когда он умер, нет во мне притворства.
Он был дороже для меня, чем ты,
И будет…
Лишь одно скажу: дороже
Я был тебе, чем честь твоя…
Молчи
О чести той, с которой ложе делишь.
И честь свою, увы, и свой покой,
И мужа, и единственного сына, —
Все (кроме жизни сына) отдала
Тебе я. Ты же, опасаясь царства
Лишиться, помыслами одержим
О страшной мести, то, что я давала,
Не ставил ни во что, пока урвать
Ты мог другое нечто. Кто с двуличьем
Подобным сталкивался и с такой
Жестокостью одновременно? Разве
Твоей любви, притворству твоему,
Которому я верила, к несчастью,
Мешал ребенок? Чем же он мешал?
Как только Агамемнона не стало,
Ты крови сына захотел. И вот
Ты по дворцу носился и оружьем,
Которое ты побоялся сам
Вонзить в отца, размахивал бесстрашно:
Еще бы — безоружное дитя!
Но бешенство твое осталось втуне.
В тот день узнала я, каков Эгист,
Но было поздно. О, мой бедный мальчик!
Что толку в том, что до тебя не смог
Убийца твоего отца добраться?
Ты где-то на чужбине смерть нашел…
О, это ты, Эгист, убил Ореста,
Ты, негодяй!.. Эгист, прости меня!
Я мать… Я ей была…
Тебе возможность
В упреках душу отвести дана,
И не в чем извиняться — лишь бы умер
Действительно Орест. Теперь скажи:
Кто эти люди? Где сошли на берег?
С кем говорили? Где нашли приют?
Не царь ли их прислал? Но первым делом
Не спрашивали обо мне они?
Им нужен ты. Их посылает Строфий.
Недобрый жребий с ними свел меня,
И обо всем узнать я пожелала
Наперекор посланцам. В твой дворец
Они прошли. Их двое — очень разных:
Один — спокойный, добрый — злую весть
Отказывался сообщить; другой же —
Горячий, злобный — как бы смаковал
Отчаянье мое. Изложит этот
Весть горькую с не меньшим торжеством,
Чем то, с которым ты ее услышишь.
Но, собственно, с чего бы Строфий мне
Решил преподнести такую новость?
Известно всем, что верен был всегда
Атриду он. И твоего Ореста
Не тот же Строфий выкрал? И потом
Не он ли приютил?
Но ненадолго.
Уж много лет, как при его дворе
Орест не жил.
Прошли такие слухи.
Но правда где? В одном сомнений нет:
С Орестом с первых дней не расставался,
Защитником и другом был ему
Сын Строфия — Пилад. Его заочно
Я ненавижу. Что ни говори,
Всегда врагом моим считался Строфий,
И вдруг…
Теперь, когда ты стал царем,
Ты разве по себе судить не можешь
О царском сердце? Может, слух тебе
Не усладит рассказ о том, что в горе
Меня повергло? Поспеши к гонцам
И слушай сколько влезет. Что ж ты медлишь?
Иди. Ореста Строфий замышлял
Использовать в каких-то личных целях,
Затем и спас его и приютил,
Любя его по-царски. А в дальнейшем
Прогнал, сочтя, наверное, что тот
Ему не нужен или же опасен.
И вот он первый сообщить спешит
Тебе о том, что нет в живых Ореста,
Вот так же ты меня любил, пока
Я мужа не сгубила, чтобы царство
Отдать тебе. И так же ты потом
Меня возненавидел, точно так же
Теперь меня не ставя ни во что.
Любовь, и честь, и постоянство ваше
Не вечны…
Если не забыла ты,
Тебе я предоставил сделать выбор:
Атриды иль Тиесты. И сама
Ты выбрала. К чему стенанья эти?
При чем тут я? Тебя люблю я так,
Как ты заслуживаешь.
От стенаний
Тебя избавлю. Можешь презирать
Меня, но вслух не говори об этом.
Любовь убийцей сделала меня,
Подумай же о том, на что способны
Отчаянную женщину толкнуть
Презрение возлюбленного, горе,
Укоры совести и просто гнев.
Я слышу их. Молчи, я сыт по горло.
