Швандя. Сам ты стенка несознательная!
Пикалов. Так не успел вписаться…
Швандя. У товарища Маркса голова, можно сказать, в мировом масштабе, а ты к стенке! Идём, папаша Маркс, я тебе сейчас всё разъясню. Это у нас раз плюнуть.
Уходят. Идёт Любовь, кончая перевязывать себе раненую руку.
Колосова (бежит ей навстречу). Люба, надо спасти… Он окружён.
Любовь. Кто?
Колосова. Да он, конечно, Михаил…
Любовь. Так он не ушёл? Опять остался охотиться?
Колосова. За ним охотятся. Здесь, в переулке, мечется. Уже окружён… Где скрыть?
Любовь. На груди, у сердца. Вчера он отогрел и убаюкал меня у своего сердца: «голубушка». Я его ужалю.
Колосова. Люба, не губите себя. Спрячьте в школе.
Любовь. Ступайте, вы, блаженный.
Вбегает Яровой.
Яровой (направляется к Любови). Люба?
Любовь резко отворачивается от него.
Колосова (поровнявшисъ с дверью, Яровому). Сюда.
Яровой (минуту колеблется). Ну, всё равно.
Оба скрываются в дверях. Выходит преследующий патруль. Навстречу старуха.
Патруль. Тётка, куда офицер сбежал?
Старуха. Он, милый, не бежал. Он в эту дверочку.
Патруль входит в дверь. Навстречу Яровой, переодетый в блузу Колосова.
Патруль. Где офицер Яровой?
Яровой. Не знаю. (Проходит.)
Колосова (в костюме Ярового). Это я.
Патруль. Идём.
Яровой (пробегает мимо Любови). Прощай, Люба.
Любовь. А ты такие жертвы принимаешь? (Патрулю.) Стойте, товарищи, это не Яровой. Это юродивый маскарад устроил… Яровой туда побежал.
Патруль бежит за Яровым.
Колосова. Люба, что вы над собой сделали?
Издали доносится нарастающий гул ликующей массы. Со всех концов города навстречу толпе, среди которой освобождённые Кошкин и жегловцы, бегут с радостными криками рабочие и работницы. Кое-где испуганно притаилась буржуазия.
Голоса. Ребята, Кошкин с жегловцами!
— Ура!
Татьяна. А Хрущ? А брат? Брата не видал никто?
Голос. Хруща не видали пока.
Татьяна. Значит, повесили?
Толпа во главе с Кошкиным и прочими жегловцами заполняет площадь с пением и криками «ура».
(Бросилась к Кошкину.) А Хрущ?.. Брат?.. Неужто повесили?
Кошкин (улыбаясь). Повесишь его… Фонаря для него не найдётся.
Из толпы выдвигается Хрущ.
Кошкин. Ишь какой вырос!
Татьяна бросилась к Хрущу в объятия.
Хрущ. Здравствуйте, товарищ Яровая! Вас первую ожгло? Здорово укусило?
Любовь. Пустое. Да никто серьёзно не ранен, успели их смять.
Кошкин. А мы себе за решёткой посиживали да, сложивши ручки, поглядывали. (Улыбается.) Одначе, товарищи, руки складать рано, враг только притаился, чтобы в горло вцепиться. Всем быть на страже!
Проходит Швандя с отрядом.
Швандя. Товарищ Роман! (Бросается ему на шею.) Так что… что…
Кошкин (нежно). Что? Что, Федя?
Швандя (смахнув что-то с глаз). Был ремиз, а высветило, обратно.
Входят Горностаев и Пикалов.
(Кричит.) Шапку нашёл?
Пикалов. Нашёл, ну — буза. Не та, чужая.
Кошкин. Товарищ Горностаев. Очень рад! С тьмой, значит, бьёмся?
Горностаев. Да, да! Я именно за этим: об этом моём друге с шапкой вот.
Вбегает Марья, бросилась к Григорию.
Марья. Ты?.. А Сёмка?
Григорий. Сёмка мне могилу копает.
Марья. Где?
Швандя. Либо за морем, мамаша, либо тут рядом.
Из глубины выбегает Яровой, преследуемый патрулём. Он сталкивается с Кошкиным.
Кошкин. А! Комиссар Вихорь! Вот и ещё раз встретились, а поговорить не о чем. Значит… прощай.
Яровой. Прощай, Люба.
Любовь отворачивается от Ярового. Его уводят.
Любовь (посмотрела вслед и со стоном закрыла глаза. После долгого молчания, Кошкину). Товарищ Роман, оружие из-под дров выдано сегодня кому следует.
Кошкин (жмёт ей руку). Спасибо, я всегда считал вас верным товарищем.
Любовь. Нет, я только с нынешнего дня верный товарищ.
Приближается музыка. Швандя высоко вверху закрепляет красное знамя.
Кошкин. Крепи, Швандя!
Швандя. Креплю! В мировом масштабе!
ЗанавесПьеса впервые была напечатана в 1927 году издательством МОДП. Первые наброски пьесы относятся к 1919–1920 гг., однако автор отложил работу над пьесой и первый вариант «Любови Яровой» был предложен Малому театру только в 1925 г. В процессе подготовки спектакля автором было создано 4 варианта пьесы, последний из которых в постановке И. С. Платона и Л. М. Прозоровского и был показан на сцене Малого театра 22 декабря 1926 г. В дальнейшем пьеса ещё дважды подвергалась переработке: в 1936 для постановки в Московском Художественном театре В. И. Немировичем-Данченко и И. Я. Судаковым, и в 1940 при возобновлении постановок в Малом театре. В этой последней редакции пьеса была напечатана издательством «Искусство», а затем в «Избранных произведениях» К. А. Тренёва («Советский писатель», 1943).
В данной публикации воспроизводится текст последней редакции пьесы.
