перевязью, который висит на оленьих рогах над диваном. Она прячет его и молча стоит в темноте, господствующей на авансцене, пока Эдуард, вернувшийся из комнаты Гофмана, не выходит в среднюю дверь. Голос хозяина Краузе звучит все отчетливее: «Так-то, так! Ну чем я не красавец-мужчина?» При этих звуках Елена, точно по сигналу, бросается в комнату Гофмана и исчезает в ней. В опустевшей комнате слышится голос пьяного Краузе: «Так-то, так! Разве не у меня самые красивые зубы, хе? Не у меня ли самый лучший сад?» Через среднюю дверь входит Миля. Она смотрит по сторонам ищущим взглядом и зовет: «Фрейлейн Елена!» И снова: «Фрейлейн Елена!» Ее крики прерываются голосом хозяина Краузе: «И деньги мои!» Миля бежит к комнате Гофмана, входит в нее, оставляя открытой дверь. Она тотчас же выбегает оттуда в безумном испуге. С криком мечется она по комнате, с криком бросается из комнаты в среднюю дверь. Ее непрерывный вопль слышится еще несколько секунд, все более удаляясь. Затем слышно, как открывается тяжелая наружная дверь, как она с грохотом захлопывается, как шумно вваливается, запинаясь о порог, хозяин Краузе. И наконец совсем близко раздается хриплый, гнусавый, запинающийся голос пьяницы: «Так-то, так! Не у меня ли парочка дочерей красавиц?»
Потонувший колокол
Драматическая сказка в пяти действиях в переводе К. Бальмонта
Гейнрих – колокольный литейщик.
Магда – его жена.
Дети их.
Соседка.
Пастор.
Школьный учитель.
Цирюльник.
Старая Виттихен.
Раутенделейн – существо из рода эльфов.
Никельман – стихийный дух.
Лесной фавн – из породы фавнов.
Эльфы.
Лесные человечки и лесные женщинки.
Фон сказки: горная цепь и деревня у подножия гор.
Горный луг, окруженный елями, исполненными шороха. Слева, на заднем фоне, наполовину затененная нависшей скалой, небольшая хижина.
Впереди, справа, возле лесной опушки, старый колодец; на верхней его закраине сидит Раутенделейн. Наполовину ребенок, наполовину девушка, существо из рода эльфов. Она расчесывает свои густые красно-золотые волосы; отмахиваясь от пчелы, которая назойливо мешает ей.
Раутенделейн
Откуда ты, жужжалка золотая,
Ты, лакомка, ворующая сласти,
Готовящая воск! Ты, птичка солнца,
Оставь меня! Уйди! оставь меня!
Ты видишь, этим бабушкиным гребнем,
Из золота, я волосы чешу,
И надо до ее прихода кончить,
А то она рассердится. Ступай же!
Оставь меня в покое, говорю!
Чего тебе здесь нужно? Что ты ищешь?
Ну, разве я цветок? Ну, разве рот мой —
Какой-нибудь душистый лепесток?
Лети к лесной опушке, дальше, пчелка,
Через ручей, там крокусы цветут,
Фиалки голубеют, ключ небесный:
В их чашечки вползи, и пей, пока,
Как пьяная, ты не начнешь шататься.
Ты слышишь, я серьезно: марш домой,
В свой замок! Ты ведь знаешь: ты в опале,
Да, Бабушка Кустов тебя не любит
За то, что воск ты делаешь церковный.
Ну что ж, тебя и этим не проймешь?
– Эй, ты, труба на бабушкиной кровле,
Пошли-ка мне сюда немножко дыму —
Небесное созданье прогони!
Скорее! Гулле, гулле! Вулле, вулле!
Марш, марш!
Ну, наконец-то, убралась.
Несколько мгновений Раутенделейн без помехи расчесывает свои волосы, потом она нагибается над колодцем и зовет:
Эй, Никельман! Оге! Оге! – Не слышит.
Давай себе сама спою я песню.
Не знаю, откуда пришла я,
Не знаю, куда иду.
Птичка ли я лесная,
Фея ли. Здесь я жду.
Цветы головки склоняют,
Ароматом весь лес наполняют,
Но чьи разгадали мечты,
Откуда цветы?
И бывает, что сердце тоскует,
Все его что-то волнует:
Мне так хотелось бы знать
Отца и родимую мать.
Нельзя, так не надо,
В сердце услада,
Я светлокудрая нимфа! Я рада!
Снова зовет, наклоняясь над колодцем.
Эй, старый Никельман, взойди же кверху!
Нет Бабушки Кустов, пошла набрать
Еловых шишек. Мне одной так скучно.
Приди и расскажи мне что-нибудь.
Пожалуйста, а я за то сегодня ж
Куницей проберусь в курятник ночью
К богатому соседу, для тебя
Найдется там петух, весь черный-черный. —
Идет! Эй, Никельман! – В воде – глю-глю.
Серебряные шарики кружатся
И вверх плывут. Взойдет он и разрушит
То зеркало, с отливом черноцветным,
В котором отражаюсь я внизу.
(Играя с своим отражением.)
Приветствую вас, дева водяная!
Как вас зовут? Как? Раутенделейн?
Красавица из молодых красавиц?
Да, ты? – Я – Раутенделейн.
Что говоришь ты? Пальцем указала
На нежные свои сестрицы-грудки?
Смотри, не хороша ли я, как Фрея?
Волна моих пылающих волос
Не из лучей ли солнечных? Ты видишь,
Оттуда из воды ответным блеском,
Как слиток золотой, они горят?
Ты огненную сеть лучистых прядей
Показываешь мне, ты расширяешь
Узор, как будто хочешь рыб ловить
В воде глубокой: ладно! Так лови же
Мой камень, ты безмозглое созданье, —
И тотчас похвальбе твоей конец.
А я как прежде. Никельман, скорее,
Придумай чем-нибудь убить мне время.
Ну, вот он.
Никельман по грудь поднимается из колодца.
Ха, ха, ха! Хорош же ты!
Тебя увидишь, вдруг гусиной кожей
Покроешься, и, что ни взгляд, все хуже.
Никельман
(Водяной старец, в волосах у него камыши, с него капает вода, он делает глубокие вздохи, как тюлень. Глаза его мигают, пока он не привыкает к дневному свету.)
Брекекекекс.
Раутенделейн
Брекекекекс, конечно,
Весною пахнет, эко удивленье.
Об этом уж в расщелине стенной
Последняя из ящериц узнала.
Козявка знает, крот, речная рыбка,
И перепел, и водяная крыса,
И выдра, и комар, и стебелек,
И заяц под кустом, и ястреб в небе!
А ты отстал от всех!
Никельман
Брекекекекс.
Раутенделейн
Ты спал? Еще не видишь и не слышишь?
Никельман
Брекекекекс, а ты не будь дерзка.
Мартышка ты, ну прямо обезьяна,
Желток яичный, пигалица, славка,
Птенец ты: квак! Ты скорлупа, не больше,
Тебе названье: кворакс, квак, квак, квак!
Раутенделейн
А если старик мой сердиться начнет,
Я буду плясать, я сплету хоровод!
Подруг и друзей отыщу я всегда,
Ведь я так красива, нежна, молода.
Эйа, – юххейа! Нежна, молода.
Лесной Фавн, козлоногий, козлобородый, рогатый лесной дух, приходит на луг, делая забавные прыжки.
Лесной Фавн
Плясать я не умею, но зато
Такие я прыжки умею делать,
Что устыдится каменный баран.
Не хочешь:
так другой прыжок я знаю,
Пойдем со
