ДОБРИК. Пан Риечан, во-первых, с сегодняшнего дня это мясная лавка ваша. Во-вторых, вы здесь дома, поймите это, вы у себя дома, в своей республике! А по сему — действуйте, как вам заблагорассудится. Я повторяю: это отпетый негодяй. Свою обязанность самого информированного человека я выполнил. Больше я вам ничего не скажу.
РИЕЧАН. Мне кажется, что нет такого человека, с которым бы я не ужился. Я уживчивый.
ЛАНЧАРИЧ. Ну и хорошо, коль так, я научусь и словацкой речи. А почему бы и нет?
ДОБРИК. Что вы себе позволяете? Где вы находитесь? Смотрите, чтобы эти ваши шутки не обернулись для вас боком. Берегитесь! Советую вам, Ланчарич, ведите себя так, как предписано законом, не то я позабочусь, чтобы вы отправились вслед за вашим Кохарым!
ЛАНЧАРИЧ. Пан учитель, я не хотел вас дурачить, я только намекнул этому новому мештерку, то есть, как это у вас говорят, хозяину, что могу говорить и по-словацки. Кохарый — это Кохарый, а моя фамилия, как вам известно, Ланчарич. Это сербское имя.
ДОБРИК уходит.
ЛАНЧАРИЧ. Терпеть не могу тех, кто любит приказывать.
РИЕЧАН. Меня зовут Риечан. Штефан Риечан.
ЛАНЧАРИЧ. Я подписываюсь Валент Ланчарич, а здесь меня все называют просто Волент. Вообще-то, я сирота. По отцу я — серб, поэтому балакаю по-нашему, по-сербски. Но лучше всего мне говорится по-венгерски. Ну и по-немецки, конечно, я кое-что шпрехаю, если понадобится. Вот видите, я могу и по-словацки. Я служил в армии, поэтому и знаю.
РИЕЧАН. А меня только с третьего раза признали годным к военной службе. Сказали, что, мол, сердце слабовато. Я и в Восстании[35] участвовал. Пришла повестка, я и пошел. Когда немцы нас потом вытеснили, я не мог понять, что происходит, спустился, как баран, с гор вниз. Как же, пошел сам, по своей воле. Как приказал наш президент[36]. С самолетов сбрасывали листовки, что, мол, с нами ничего не случится.
ЛАНЧАРИЧ. И случилось?
РИЕЧАН. В быстрицкой[37] школе три дня нас лупцевали резиновыми шлангами. По почкам! Отец меня спас. У отца везде были знакомства.
ЛАНЧАРИЧ. Ваш отец был за Тисо?
РИЕЧАН. Да, немного. Он хорошо за меня заплатил.
ЛАНЧАРИЧ. Так вы говорите, была настоящая война?
РИЕЧАН. Была.
ЛАНЧАРИЧ. А здесь поговаривали, что вы деретесь с немцами, но кто же знал, что вот так, взаправду. Ведь вы дружили[38].
РИЕЧАН. Да, немного.
ЛАНЧАРИЧ. И здесь было несладко. Сколько за эти годы отсюда дало деру! В конце войны, когда уже было ясно, что вернутся чешские жандармы и армия, полгорода ноги в руки и… Так драпали, что только пятки сверкали. Я всегда говорю, не надо впутываться в политику, там, где гатар, то есть граница, понимаете, там всегда, как говорится, опасно! Ну что ж, выпьем.
РИЕЧАН. Понимаете, у меня слабый желудок, я вино не пью. У нас пьют только сливовицу. Вино слишком кисловато для меня.
ЛАНЧАРИЧ. К вину надо привыкнуть, понимаете? Потому что здесь всегда пьют только вино… везде, и при торговых сделках тоже. Для начала сделайте себе фроч, то есть вино с содовой. У нас все пришлые так привыкают. Потом уже можете пить сколько угодно.
РИЕЧАН. А почему вы здесь остались?
ЛАНЧАРИЧ. Когда мой бывший хозяин собрался тикать, он предложил мне бежать с ним. Что, мол, придут русские, потом чехи… и что нам будет фасолаш — всыпят, значит, по первое число за ту самую зиму, когда тут пугали словаками. А я остался. Сказал «нет» и остался. Я никого не подстрекал, никого не грабил, зачем мне бежать? Я живу здесь, на задворках, я могу остаться, правда?
РИЕЧАН. Ну да.
ЛАНЧАРИЧ. Помощник должен быть на месте, лавку сторожить, правильно? Разве нет?
РИЕЧАН. Вам лучше знать.
ЛАНЧАРИЧ. Вы будете моим мештером, то есть хозяином, а я буду для вас Волент. Вы скажете: «Волент, иди сюда!» А я отвечу: «Рёгтён — сейчас иду, мештер!» Вы мне будете говорить: «ты». А я вам «вы». Что скажете? Хорошо?
РИЕЧАН. Хорошо.
ЛАНЧАРИЧ. Ну и отлично. Мой бывший мештер мне говорил: «Айда, Волент, чехи придут, фасолаш будет». Заварушка значит! «А мне какое дело, отвечаю, придут так придут, они тоже мясо любят». Правильно я сказал?
РИЕЧАН. Правильно. Когда я шел с вокзала, то аж испугался… такой мертвый город. Я сказал себе: зачем ты идешь? Кому ты здесь нужен?
ЛАНЧАРИЧ. Ай-ай, это поправится, мештер! Ничего не бойтесь. Все станет на свои места. Я это знаю. Пока я здесь, уже сменилось три режима, но ни один, насколько я помню, никому не запрещал торговать.
РИЕЧАН. Как здесь чисто, будто и не было бойни.
ЛАНЧАРИЧ. Пока не было другой работы, я навел здесь приличный ренд, то есть порядок. Кохарый, мой старый мештер, он хотел все это уничтожить, чтобы чехам не досталось. Понимаете, здесь и словаков зовут чехами.
РИЕЧАН. А я думал, что их зовут бутатот — глупыми словаками.
ЛАНЧАРИЧ. И так, и так тоже. Когда как. Мештерко, вы знаете анекдот про одного старого параста — крестьянина, значит, который пришел в курвагазу, то есть в бордель?.. Вошел он, попросил книгу с картинками, выбрал для себя этакую… Заплатил хозяйке, пошел наверх и видит, что та, ну, которую он выбрал, голая, в чем мать родила! Когда он увидел это, скажу вам прямо, страшно разозлился, да как заорет: «Ни в коем случае! Одевайся и тикай!»
РИЕЧАН. Ну ладно. Значит, клянусь Богом, мы будем здесь вдвоем. А пока я поеду за семьей, ты здесь посторожи.
ЛАНЧАРИЧ. Я так и делал. Здесь, мештерко, ничего не пропадет, поверьте мне!
РИЕЧАН. Я вижу. Только вот не знаю, будет ли у нас с тобой для начала работа.
ЛАНЧАРИЧ. Меня вы даром кормить не будете, мештерко!
Картина 2
Улица, на которой расположена мясная лавка.
РИЕЧАНОВА. Боже милостивый, Штево, что здесь за люди? Им кажется смешным даже наш праздничный наряд. Ты видел, как они таращились на нас?
РИЕЧАН. Нет, они не смеялись. С чего бы им смеяться?
РИЕЧАНОВА. И над нашей Эвкой они тоже смеялись. Мы все для них — посмешище. Чем это здесь так воняет?
РИЕЧАН. Хлоркой.
РИЕЧАНОВА. Фу. Кто знает, сколько времени нам придется здесь бедствовать. И еще этот помощник! Мы будем кормить чужого человека!
ЭВА. Если бы хоть подружки могли мне сюда писать. Ведь я им талдычила… Пишите! Пишите, все равно о чем, обо всем пишите, а то я умру с тоски.
РИЕЧАН. Не бойся, Эвка, все будет в полном порядке, а ради тебя я буду работать как вол. Я позабочусь о тебе… (Хочет ее погладить.)
ЭВА. Оставьте меня. Я устала.
РИЕЧАНОВА. Боже милостивый, Штево, куда нас занесло?
ФИЛАДЕЛЬФИ. Добрый день, дамы! Приветствую вас в городе, через который промчалась омерзительная война. Она оставила здесь гору мертвых и множество негодяев. Женщин она превратила в истеричных кошек, а мужчин — в импотентов.
РИЕЧАН. Оставьте нас, пан Филадельфи.
ФИЛАДЕЛЬФИ. Я вас обидел?
РИЕЧАН. Нет.
ФИЛАДЕЛЬФИ. В самом деле, я вас не обидел?
РИЕЧАН. Нет, правда нет.
ФИЛАДЕЛЬФИ. Если я вас обидел, вы спокойно можете влепить мне пощечину.
ЛАНЧАРИЧ. Пошел отсюда, Филадельфи. Не надоедай, ты муха назойливая! Назойливая муха улетает! Я прощаюсь с вами, дамы!
ЛАНЧАРИЧ. Проходите. Я еле вас дождался.
Квартира РИЕЧАНА.
ЛАНЧАРИЧ. Я здесь немного покрасил… и мебель привел в порядок. Все недостающее я притащил из брошенных домов. Ну, мештерко, и вы, хозяюшка, и вы, барышня, садитесь и ешьте столько, сколько в вас влезет. (Приподнимает шляпу.) Итак, приветствую вас в Паланке! (На голове у него лежит мешок.) Ой-ой-ой… я совсем забыл. Вчера я разнес немного мяса знакомым… здесь ваш первый барыш. Немного серебра и пара золотых монет. Да, я уже знаю, что вы пьете только крепкие напитки, поэтому я раздобыл черешневую паленку. За ваше здоровье!
РИЕЧАНОВА. Что скажешь, Штево?.. Ну скажи же что-нибудь!
РИЕЧАН. А что я должен тебе сказать?
РИЕЧАНОВА (Помощнику). Ну что ж, благодарим. Вы производите впечатление расторопного торговца. У вас есть это… Как это говорят в городе?
ЛАНЧАРИЧ. Я не знаю, что вы имеете в виду, ну, да! Есть, конечно, есть! Посмотрите хорошенько на мою руку.
РИЕЧАНОВА. Да… мощная ручища. У нас говорят… такой лапой можно и вола убить!
ЛАНЧАРИЧ. Она у меня оттого такая сильная, что с самого детства я должен был подавать ее бывшему мештеру. А он мне сжимал ее изо всех сил. Сколько раз я чуть было не потерял сознание, едва в обморок не упал. Но настала пора, и я смог сдавить ему руку так, что он даже вскрикнул: «Ццц, иии, вот дерьмо!» А после он уже все работы на бойне доверил мне!
