Сказка! Сказка
Медлительно проходит через лес.
Она шуршит и что-то смутно шепчет,
Листами шелестит, поет сквозь травы,
И вот, гляди: в одежде из тумана,
Вся белая, вся вытянувшись нежно,
И длинный след, как легкий пар, влача,
Она идет – она раскрыла руки,
Вот на меня показывает пальцем
Воздушно-бледным – вот подходит ближе —
Коснулась… слуха… голоса… и глаз —
И нет ее – ушла – и ты со мною.
Ты – сказка! Сказка, поцелуй меня!
Раутенделейн
Ты говоришь так странно, – не поймешь!
(Принимая быстрое решение, хочет уйти.)
Усни здесь!
Гейнрих
Сказка, поцелуй меня!
Раутенделейн
(Удивленная, останавливается и пристально смотрит на него. Темнеет. Вдруг она зовет поспешно и пугливо.)
Ай, бабушка!
Виттихен
(Невидимая, зовет из хижины.)
Рутань!
Раутенделейн
Поди сюда.
Виттихен
Нет, ты поди. Огонь зажечь мне нужно.
Раутенделейн
Поди сюда! Ай, бабушка! Поди!
Виттихен
Ты слышь, что ль? Приходи сюда скорее,
Мне нужно тут козу кормить, доить.
Раутенделейн
Ай, бабушка, поди сюда скорее,
Он умирает, бабушка!
Виттихен
(Показывается на пороге хижины: в левой руке у нее миска с молоком; она подзывает кошку.)
Кис-кис!
(Говоря о Гейнрихе, вскользь.)
Тут хоть расти, хоть не расти трава.
Раз человек, так умереть он должен.
Иначе быть не может. А теперь,
Хотя б он и не умер, все к тому же:
Тут толку быть не может. Кис-кис-кис!
Куда ж запропастился мой котенок?
Гулле, гулле, гулле, человечишка лесной!
Миска с молоком стоит! Явись передо мной!
Гулле, гулле, гулле, где ты, женщинка лесов?
Хлебца принесла я вдоволь! Выйди из кустов!
Есть тут чем полакомиться, есть что поглодать,
Это и князьям хоть впору, графам благодать!
Около десяти потешных лесных человечков и лесных женщинок, переваливаясь с боку на бок, поспешно выходят из лесу и накидываются на миску с молоком.
Эй вы там!
По местам!
Тебе кусок,
Тебе глоток,
На всех тут есть, велик горшок.
Ну! Эй вы там!
Все драться вам!
Как стая птиц!
Довольно, цыц!
Грехи, ей-ей,
Вы всё наглей!
Наелись? Прочь, домой, скорей!
Лесные человечки и лесные женщинки уходят, как пришли, в лес. Взошла луна; на скале, возвышающейся над хижиной, показывается Лесной Фавн; прикладывая руки ко рту, наподобие раковины, он воспроизводит крик: «Помогите», звучащий, как эхо.
Лесной Фавн
А! Помогите!
Виттихен
Что там?
Голоса
(Издалека, из глубины леса.)
Гейнрих! Гейнрих!
Лесной Фавн
А! Помогите!
Виттихен
Брось свой вздор!
Ты всех мутишь тут между гор.
Там шум поднимешь, там ревешь,
Там собачонку вгонишь в дрожь,
Там в топь работника загнал,
Чтоб шею он себе сломал.
Лесной Фавн
Ты, бабушка, заботься о себе,
Тут гости препожалуют к тебе!
Что гусь несет на пухе за спиной?
Цирюльника – и с мыльною водой!
Что гусь несет над клювом, по траве?
Учителя с косой на голове,
Да пастора – для доброго конца:
Три славных, превосходных молодца!
Голоса
Ге! Гейнрих!
Лесной Фавн
Помогите! Помогите!
Виттихен
Чтоб молния тебя сожгла, проклятый!
Учителя мне валит он на шею
И пастора в придачу.
(Грозясь кулаком на Лесного Фавна.)
Ну, постой!
Запомни! Комаров тебе нашлю я
И оводов таких, что ты от боли
Нигде себе и места не найдешь!
Лесной Фавн
Они идут.
Виттихен
На доброе здоровье!
(К Раутенделейн, которая все еще стоит, поглощенная видом Гейнриха и его страданий.)
Ступай скорее в дом! Задуй свечу.
Мы спим.
Раутенделейн
Я не хочу.
Виттихен
Не хочешь?
Раутенделейн
Нет.
Виттихен
Да почему?
Раутенделейн
Они возьмут его.
Виттихен
Так что ж?
Раутенделейн
Я не хочу.
Виттихен
Ах, дочка, дочка!
Пойдем! Ведь тут ничем уж не поможешь.
Беда – бедой. Пускай его берут.
Пусть мертвый будет с мертвыми. Ты знаешь,
Он должен умереть, так пусть умрет.
Ему же будет лучше. Погляди-ка,
Как жизнь его терзает: прямо в сердце
И бьет его, и колет.
Гейнрих
Солнце гаснет!
Виттихен
Он солнца и ни разу не видал.
Пойдем! Пусть он лежит!
Так лучше будет!
Раутенделейн
(Оставшись одна, прислушивается. Опять слышатся возгласы: «Гейнрих! Гейнрих!» Тогда девушка быстро срывает цветущую ветку и проводит около Гейнриха круг по земле, говоря при этом.)
Ветку первую в цветах
Я держу в своих руках,
Я в руках ее держу,
Круг заветный провожу.
Ты лежи себе, лежи
И себе принадлежи,
Будь своим и будь моим!
Больше власти нет над ним,
Все бессильны в этот миг:
Дева, юноша, старик.
(Отступая, исчезает в темноте.)
Пастор, Цирюльник и Школьный Учитель один за другим выходят из лесу.
Пастор
Я вижу свет!
Учитель
И я!
Пастор
Да где же мы?
Цирюльник
Бог знает! Снова слышно: «Помогите!»
Пастор
Да, это Мейстер.
Учитель
Ничего не слышу.
Цирюльник
Крик слышен был оттуда, с высоты.
Учитель
Пожалуй, это было бы возможно,
Когда бы к небу падали! Однако
Мы падаем как раз наоборот:
С горы в долину, не с долины в гору.
Чтоб мне не быть в раю: наш Мейстер, верно,
Лежит с полсотни саженей – пониже.
Цирюльник
А, черт возьми! Не слышите вы, что ли?
Коли не Мейстер Гейнрих наш кричал,
Я с бритвой к Рюбецалю отправляюсь.
А это ремесло как раз по мне!
Вот, снова!
Учитель
Где?
Пастор
Да, мы-то где, скажите.
Лицо я в кровь изранил. Чуть тащусь.
Устали ноги. Силы нет. Я больше —
Ни шагу.
Голос
Помогите!
Пастор
Вот опять.
Цирюльник
И в нескольких шагах! Тут где-то близко!
Пастор
(Выбившись из сил, садится.)
Меня как колесом измолотило,
Я больше не могу идти, друзья.
Оставьте здесь меня во имя Бога!
Избейте вы меня до синяков,
Не тронусь с места я. Да, Божий праздник
Так кончился. И кто бы мог подумать!
О Господи! И колокол погиб —
Прекрасное творение, в котором
Наш Мейстер благочестье воплотил!
Создателя пути неисследимы
И дивны.
