О’МЕРФИ
Конечно, когда работаешь, приятно видеть вокруг себя красивые вещи, это поднимает настроение.
ФРАГОНАР
О да, и как же я радовался, когда мне вдруг попадались фрагонары. Один раз я чуть не лишился работы. Я украл ночной горшок с изображением моих «Качелей» и сказал, что он разбился. У меня нет ни одной моей вещи, кроме него.
О’МЕРФИ
А почему вас не уволили?
ФРАГОНАР
Владелец все равно собирался приобрести Гре… горшок получше.
БУШЕ
Горшок получше! Вместо фрагонара!
ФРАГОНАР
Таково теперь положение вещей.
БУШЕ
Это я научил тебя живописи. Мне, право, жаль, что я втянул тебя в это дело.
ФРАГОНАР
Благодаря вам я стал знаменитым. Госпожа маркиза де Дюбарри проявляла ко мне не меньшую благосклонность, чем мадам де Помпадур к вам.
БУШЕ
Ах да, та самая Дбарри. Я имел право сделать несчастным себя, но не тебя. Как раз ты не заслужил таких ужасных страданий.
ФРАГОНАР
Раз и навсегда, господин Буше. Моим искусством я обязан вам, в моих страданиях виноват только я сам. Но скажите, наконец, на какие средства вы живете?
БУШЕ
На средства О’Мерфи.
О’МЕРФИ
Я иногда подрабатываю. У нас все хорошо, господин Фрагонар.
БУШЕ
Господин Фрагонар, вам не приходила в голову мысль, что искусство каким-то образом связано с политикой?
ФРАГОНАР
С политикой? Нет, никогда.
БУШЕ
Почему же оно претерпевает такие изменения?
ФРАГОНАР
Изменился вкус. Вот вам и причина.
БУШЕ
Давайте поразмыслим, что произошло. Наше падение началось с того момента, когда эта сумасбродка, молодая жена нашего тупоумного молодого короля обнаружила небольшую выставку особого назначения, заказанную мне мадам де Помпадур для Людовика XV.
ФРАГОНАР
Думаю, вы никогда не создавали более беспечных картин. «Пастушка прикасается к посоху пастуха» — аркадские времена! А больше всего мне нравится «Амур, ублажающий сзади свою мать Венеру».
О’МЕРФИ
Папаша Фраго, знакомство с юных лет дает некоторые права, особенно женщинам. Правами не следует злоупотреблять, но позвольте заметить, что с тех пор, как вы перестали писать, вы изменились не в лучшую сторону.
ФРАГОНАР
От вас я готов выслушать все. В чем же я изменился?
О’МЕРФИ
Вы усвоили фамильярность, свойственную артистам. Господин Фрагонар, полотно называлось не «Амур, ублажающий сзади свою мать Венеру», а «Детская комната на Цитере».
ФРАГОНАР
Постараюсь впредь выражаться более осмотрительно, госпожа О’Мюрф. Но позвольте мне высказать убеждение, что вы были выдающейся Венерой.
О’МЕРФИ
Ей-богу, была. Этот человек заставлял меня работать по двенадцать часов кряду. Я позировала, стоя на четвереньках и опираясь на руки, голова почти на земле, а локоны рассыпались по полу. Как вспомню, так сразу чувствую боль в локтях.
ФРАГОНАР
Как же я завидовал тому ленивому мальчишке, который изображал Амура. Он только и умел, что выпячивать живот.
БУШЕ
Он был очень хорош. Я требовал от него именно этого.
ФРАГОНАР
А я тогда мечтал, что вы потребуете этого от меня, но мне приходилось сидеть и чистить палитру.
БУШЕ
Собственно, трудности с той Венерой были в основном технического свойства.
ФРАГОНАР
Из-за экономии?
БУШЕ
Из-за жары. Кабинет, где король наслаждался созерцанием картин, отапливался намного лучше, чем обычные апартаменты, и это приходилось учитывать при смешении смол. Говорю вам, за многие годы, что она там провисела, не отпал ни один сантиметр олифы.
ФРАГОНАР
Сколько воспоминаний. А теперь она стоит у старьевщика.
БУШЕ
Где она стоит?
О’МЕРФИ
Неизвестно.
ФРАГОНАР
В лавке за углом, у папаши Огюста.
О’МЕРФИ
Господин Фрагонар не имеет в виду именно эту лавку. Он говорит вообще, метафорически.
БУШЕ
Не желаю об этом знать. Спрашиваю без всякого любопытства.
Я в принципе не приобретаю картин, не имеющих ценности.
ФРАГОНАР
Не имеющих ценности! Вы не должны так говорить, господин Буше.
БУШЕ
Не имеющих! Ведь король умер, а новый король жив, и австриячка завела в Версале свои порядки. Она всюду совала свой нос, вот и наткнулась на мой кабинет. О, как же она вопила!
ФРАГОНАР
Видимо, он был не в ее вкусе. Я вообще заметил, что нынче молодые дамы склонны к добродетели, поскольку им нравится все эксцентричное.
БУШЕ
А как о происшествии узнали газеты?
ФРАГОНАР
Ну, так уж вышло.
БУШЕ
А почему? Почему это вышло наружу? Почему Франция узнала о том, что узнала королева? Поношение покойного короля было и остается поношением королевства. Почему дело не сохранили в тайне? Это такая же государственная тайна, как и все прочие! Разве вам неясно, что здесь орудовали эти бесы, эти ниспровергатели, которые теперь почти во всем задают тон. Это их рука, их почерк. А кто натравил на меня газеты? Кто подзуживал их до тех пор, пока они не выставили меня презренным развратником?
ФРАГОНАР
Полно, не надо об этом.
БУШЕ
Это проделал господин Грез, не так ли? Или кто-то другой?
ФРАГОНАР
Я полагаю, мы условились не произносить имени Греза в вашем присутствии?
БУШЕ
Я произношу то, что хочу. А где прикажете произносить имя Греза, как не в моем присутствии?
ФРАГОНАР
Господин Буше, Грез не стоит вашей ненависти.
БУШЕ
Господин Фрагонар, я не растрачиваю свою ненависть на кого попало. Я руководствуюсь системой принципов. Если я решаю удостоить кого-то из коллег своей ненависти, для этого одной причины мало. Нужны три. Во-первых, он должен быть плохим живописцем. Во-вторых, он должен вредить моему отечеству. И, наконец, в-третьих, он должен нанести мне личное оскорбление. Такова правда, и я ее не скрываю. Ведь есть еще много бездарных живописцев, являющихся к тому же предателями. Мне не хватает душевных сил, чтобы считать врагами каждого из них. А эту бездарь, Греза, я ненавижу не за то, что сижу и порчу воздух в этом чулане. Речь идет об искусстве и о Франции. Я умею проводить различие. Впрочем, что касается Греза, то я справлялся о его прошлом у одного виноторговца из Масона. Так вот, будучи еще грудным младенцем, он источал такой кислый запах, что каждое утро приходилось покупать для него новые простыни. Так сильно он вонял. Ни один ребенок не онанировал в колыбели так рано и так часто, как Грез. Однако, в самом юном возрасте он уже научился молиться. Он беспрерывно орал, а когда его упрекали за постоянные вопли, он с постным видом отвечал, что разучивает свои хоралы. Мой осведомитель с уверенностью сообщает следующую подробность: в доме кормилицы он первым делом задушил своих молочных братьев, чтобы иметь источник питания в полном своем распоряжении.
ФРАГОНАР
Из всего сказанного соответствует истине не больше половины.
БУШЕ
Каждое слово. В этом суждении, Фрагонар, истине соответствует каждое слово.
ФРАГОНАР
Вы слишком разволновались.
БУШЕ
Разволновался? Я? Да я как раз успокоился. Не хотите ли подкрепиться, Фраго? О’Мерфи, почему мы не предлагаем гостю выпить?
На хлеб уже не хватает, разве что на красное вино, и то не лучшего сорта. Там, на полке, стоит бутылка, Фраго.
ФРАГОНАР
Только одна, почти пустая.
БУШЕ
Да, та самая. Можешь нам налить. А себе?
ФРАГОНАР
В жаркие дни в общем-то не стоит пить. А то еще вспотеешь.
БУШЕ
Хотя бы чокнемся. Долой Греза!
О’МЕРФИ
Да здравствует король!
БУШЕ
Вот так. И ни слова больше об этом ничтожестве.
О’МЕРФИ
А знаете, за что вы забыли похвалить свои ночные горшки?
ФРАГОНАР
За что, госпожа О’Мюрф?
О’МЕРФИ
Госпожа Грез как-то попыталась укокошить своего благоверного ночным горшком.
БУШЕ
Неужели?
О’МЕРФИ
Да, после того, как выяснил, что она заказывала и тайно продавала оттиски с его гравюр. Она продала их в десять раз больше разрешенного количества — по четыре луидора за штуку; ведь она распоряжается его деньгами.
ФРАГОНАР
Ох уж эта мне крошка Барбути. Я слыхал о ночном горшке, мы все хохотали до упаду.
О’МЕРФИ
Вы знали ее до того, как Грез на ней женился?
ФРАГОНАР
А кто ее не знал? На набережной Августинцев у нее было прозвище «чудо-дудка».
О’МЕРФИ
Господин Фрагонар, вы обещали мне избегать подобного тона.
ФРАГОНАР
Тысяча извинений.
БУШЕ
Я припоминаю эту историю. Малышка Барбути держала книжную тележку на набережной Сены, она была содержанкой Дидро.
ФРАГОНАР
Кто такой Дидро?
БУШЕ
Так, один журналист.
ФРАГОНАР
Может, я его знаю?
БУШЕ
Это тот Дидро, который сочинил фразу: «Буше — распутный живописец, ибо Буше — распутный человек».
