Виттория. Чекко!
Чекко. Синьора?
Виттория. Ты был у синьоры Джачинты?
Чекко. Был, синьора.
Виттория. Видел ее?
Чекко. Видел.
Виттория. Что она делала?
Чекко. Примеряла платье.
Виттория. Новое?
Чекко. Как с иголочки.
Виттория (в сторону). Проклятие! Если не получу своего, не поеду ни за что.
Фердинандо (в сторону). Вот в чем дело! Ей хочется иметь новое платье, а нет денег, чтобы заплатить за него. Все уже и так говорят, что братец и сестрица — двое дураков, которые живут выше средств и в один месяц в Монтенеро проедают то, что в Ливорно хватило бы им на год.
Виттория. Чекко!
Чекко. Синьора?
Виттория. А какое платье у синьоры Джачинты?
Чекко. Правду сказать, я не очень-то в этом деле понимаю, но думаю, что подвенечное.
Виттория. Подвенечное? Ты слыхал, что она выходит замуж?
Чекко. Этого я не слыхал, но я слыхал одно французское слово, которое сказал портной. Мне кажется, я его понял.
Виттория. Я знаю по-французски. Что он сказал?
Чекко. Он сказал "марьяж".
Виттория (в сторону). А, я понимаю! Она тоже заказала марьяж себе. Я так и думала, что она непременно себе сделает марьяж… Где Берто? Поищи Берто. Если нет его дома, беги сам к моему портному, скажи ему, что через три часа он должен обязательно мне доставить мой марьяж.
Чекко. Разве марьяж не значит — женитьба?
Виттория. Черт бы тебя побрал! Иди сейчас же, беги, делай все, что тебе говорят, и не возражай!
Чекко. Бегу, бегу, синьора!
(Уходит.)
Виттория и Фердинандо.
Фердинандо. Синьора, признайтесь: вы колеблетесь, ехать вам или нет из-за того, что у вас нет платья?
Виттория. Так что же? Вы осуждаете меня за это?
Фердинандо. Нет, вы, безусловно, правы. Платья — вещь необходимейшая. Все себе заказывают платья, даже те, кто не может себе этого позволить. Знаете вы синьору Аспазию?
Виттория. Знаю.
Фердинандо. Она тоже заказала себе платье и взяла сукно в рассрочку, с уплатой по одному скудо в месяц. А синьора Констанца? Синьора Констанца, чтобы сшить себе новое платье, продала две пары простынь, фламандскую скатерть и двадцать четыре салфетки.
Виттория. Чего это они так из сил выбиваются?
Фердинандо. Чтобы выехать на дачу.
Виттория. Что тут скажешь! Нынче у всех страсть ехать на дачу. Я это понимаю. Если б я была на их месте, не знаю, как бы я поступила. В городе я и не стараюсь казаться чем-то особенным. А в деревне я просто боюсь быть хуже других. Сделайте мне одолжение, синьор Фердинандо, поедемте со мной.
Фердинандо. Куда?
Виттория. К портному, чтобы прикрикнуть на него и поторопить его как следует.
Фердинандо. Хотите, я научу вас, как ускорить его работу?
Виттория. Говорите. Что я должна делать?
Фердинандо. Прошу прощения, заплатите ему сейчас же…
Виттория. Я заплачу ему, когда вернусь в город.
Фердинандо. Платите скорее, и вам скорее услужат.
Виттория. Я плачу, когда хочу, и желаю, чтобы он Делал мне все, когда мне угодно. (Уходит.)
Фердинандо. Превосходно! Прекрасные правила! Им бы только похорохориться на даче. А в городе они готовы терпеть какие угодно унижения.
(Уходит.)
Комната в доме Филиппо.
Филиппо идет навстречу Гульельмо.
Филиппо. О, синьор Гульельмо, какая любезность, какое внимание!
Гульельмо. Это мой долг, синьор Филиппо, только долг и ничего больше. Я знаю, что сегодня вы едете на дачу, и пришел пожелать вам счастливого пути и приятного дачного отдыха.
Филиппо. Дорогой друг, я очень благодарен вам за вашу любовь и за ваше внимание. Наконец-то сегодня едем в деревню. Если бы это зависело от меня, мы уже месяц как были бы там. В мое время, когда я был молод, мы раньше выезжали в деревню и раньше возвращались. Как выжмут, бывало, виноград, возвращаемся в город. Тогда ездили, чтобы делать вино; сейчас едут ради развлечения. И сидят до холодов да любуются, как с деревьев осыпаются листья.
Гульельмо. Но разве это не от вас зависит? Почему вы не едете, когда вам заблагорассудится, и не возвращаетесь, когда вам удобно?
Филиппо. Вы совершенно правы: я мог бы так поступать, но у меня веселый характер, и мне всегда нравилось общество. Я еще люблю жизнь, люблю повеселиться в компании. Если я скажу, что хочу ехать в сентябре, ни одна собака со мной не поедет. Никто не захочет принести себя в жертву. И дочь моя начнет дуться на меня. А у меня на свете нет никого, кроме Джачинты, и мне приятно сделать ей удовольствие. Едем, когда едут другие. Как другие, так и мы.
Гульельмо. Пожалуй, что и правда так. Что принято всеми, нужно считать правильным.
Филиппо. Не всегда, не всегда! На это можно многое возразить. А где вы проводите ваш деревенский отдых?
Гульедьмо. Не знаю, еще не решил. (В сторону.) Ах если б я мог поехать с ними, если бы я мог провести время на лоне природы с его прелестной дочерью!
Филиппо. Ваш отец — постоянный гость Пизанских холмов?
Гульельмо. Совершенно верно. Там наши поместья, и у нас там довольно уютный дом. Но я один и скажу то же, что и вы: быть одному в деревне — значит умереть с тоски.
Филиппо. Хотите ехать с нами?
Гульельмо. О, синьор Филиппо, я ничем не заслужил этой любезности и никогда не посмею причинить вам Это беспокойство.
Филиппо. Я не люблю церемоний. Принимаю все нынешние обычаи, исключая любезности. Не умею их говорить. Если вы хотите ехать с нами, к вашим услугам будут хорошая постель, посредственный стол и сердце, Есегда открытое друзьям и справедливое ко всем.
Гульельмо. Не знаю, право, как быть. Вы так любезны, что я не могу отказаться от вашего приглашения.
Филиппо. Значит, по рукам — едем, и вы останетесь у нас, сколько пожелаете. Не жертвуйте своими интересами и живите, сколько поживется.
Гульельмо. В котором часу вы решили выехать?
Филиппо. Не знаю. Сговоритесь с синьором Леонардо.
Гульельмо. Синьор Леонардо едет с вами?
Филиппо. Да, конечно. Мы решили отправиться вместе с ним и его сестрой. Наши усадьбы рядом, мы друзья и поедем вместе.
Гульельмо (в сторону). Эта компания мне не нравится, но я не хочу терять счастливого случая побыть в обществе Джачинты.
Филиппо. Вы как будто колеблетесь?
Гульельмо. Нет, синьор. Я сейчас думал только о том, как лучше мне поступить — нанять ли коляску или взять верховую лошадь, раз я один?
Филиппо. Сделаем так: нас трое, и у нас четырехместная карета. Значит, вы поедете с нами.
Гульельмо. А кто четвертый, с вашего позволения?
Филиппо. Одна моя родственница, вдова, которая едет с нами, чтобы опекать мою дочь. Не потому, что ей необходима опека, — она сама достаточно воспитана. Но этого требует свет. Раз нет матери, при ней должна быть пожилая женщина.
Гульельмо. Отлично. (В сторону.) Постараюсь покорить старухино сердце.
Филиппо. Значит, вы ничего не имеете против того, чтобы ехать с нами?
Гульельмо. Напротив! Принимаю как величайшую любезность с вашей стороны.
Филиппо. Идите же к синьору Леонардо и скажите ему, чтобы он не обещал никому места в нашей карете. Оно будет за вами.
Гульельмо. Не окажете ли вы мне любезность: не пошлете ли к нему кого-нибудь другого?
Филиппо. Мои слуги все заняты. Простите, мне кажется, что этим я не слишком вас затрудняю.
Гульельмо. Конечно, нет. Но у меня было маленькое дельце… Ну, так я пойду предупредить Леонардо. (В сторону.) Пусть он говорит, что ему угодно, пусть примет это, как ему угодно. Мне все равно. Я его не боюсь. (Громко.) До скорого свидания, синьор Филиппо.
Филиппо. Не заставляйте себя долго ждать.
Гульельмо. Поспешу. (В сторону.) У меня есть причины, которые заставляют меня торопиться.
(Уходит.)
Филиппо, потом Джачинта и Бриджида.
