АНТИГОНА. И еще обещай мне, что будешь с ней все время разговаривать.
КОРМИЛИЦА. Да где это видано?! Говорить с собакой!
АНТИГОНА. В том-то и дело, не говори с ней как с собакой. Говори, как с человеком, ты же слыхала, как я с ней разговариваю…
КОРМИЛИЦА. Ну нет! Хоть я из ума еще не выжила! Да зачем это тебе, чтобы все в доме разговаривали с собакой, как ты?
АНТИГОНА (тихо). А если я вдруг не смогу с ней больше разговаривать?
КОРМИЛИЦА (не понимая). Не сможешь с ней разговаривать? Почему?
АНТИГОНА (отворачивается; потом твердо). А потом, если она будет слишком тосковать, все время ждать меня, смотреть на дверь, как будто я только что вышла, тогда убей ее, няня. Только чтобы ей не было больно.
КОРМИЛИЦА. Убить твою собаку? Да ты, никак, нынче сошла с ума?
АНТИГОНА. Нет, няня.
КОРМИЛИЦА. Гемон.
Входит ГЕМОН.
АНТИГОНА. Оставь нас, нянечка, и не забудь, что ты мне обещала.
КОРМИЛИЦА уходит.
АНТИГОНА (подбегает к Гемону). Прости, Гемон, что я ссорилась с тобой вчера вечером, прости за все! Это я была неправа. Пожалуйста, прости меня!
ГЕМОН. Ты прекрасно знаешь, что я простил тебя, едва за тобой захлопнулась дверь. Еще не исчез запах духов, которыми ты надушилась, а я уже простил тебя. (Обнимает ее, смотрит на нее, улыбается). У кого ты стащила духи?
АНТИГОНА. У Исмены.
ГЕМОН. А губную помаду, а пудру, а красивое платье?
АНТИГОНА. Тоже у нее.
ГЕМОН. Для кого же ты так принарядилась?
АНТИГОНА. Я скажу тебе. Потом. (Крепче прижимается к нему.) О милый мой какой я была глупой! Вечер пропал… Такой прекрасный вечер!
ГЕМОН. Ничего, у нас будет еще немало вечеров, Антигона.
АНТИГОНА. А может быть, и не будет.
ГЕМОН. И немало размолвок. Счастья без размолвок не бывает.
АНТИГОНА. Счастья, да… Слушай, Гемон!
ГЕМОН. Я слушаю.
АНТИГОНА. Не смейся. Будь сегодня серьезным.
ГЕМОН. Я серьезен.
АНТИГОНА. И обними меня. Обними так крепко, как никогда еще не обнимал. Чтоб вся твоя сила перелилась в меня.
ГЕМОН. Вот! Изо всех своих сил!
АНТИГОНА (вздохнув). Как хорошо.
Некоторое время они стоят молча обнявшись.
(Потом тихо.) Послушай, Гемон!
ГЕМОН. Да.
АНТИГОНА. Я хотела сказать тебе сегодня утром… Мальчик, который родился бы у нас с тобой…
ГЕМОН. Да.
АНТИГОНА. Знаешь, я сумела бы защитить его от всего на свете.
ГЕМОН. Да, Антигона.
АНТИГОНА. О, я так крепко обнимала бы его, что ему никогда не было бы страшно, клянусь тебе! Он не боялся бы ни наступающего вечера, ни палящих лучей полуденного солнца, ни теней… Наш мальчик, Гемон! Мать у него была бы такая маленькая, плохо причесанная, но самая надежная, самая настоящая из всех матерей на свете, даже тех, у кого пышная грудь и большие передники. Ты веришь в это, правда?
ГЕМОН. Да, любовь моя.
АНТИГОНА. И ты веришь, что у тебя была бы настоящая жена?
ГЕМОН (обнимает ее). У меня настоящая жена.
АНТИГОНА (внезапно вскрикивает, прильнув к нему). Так ты любил меня, Гемон? Ты любил меня в тот вечер? Ты уверен в этом?
ГЕМОН (тихонько укачивая ее). В какой вечер?
АНТИГОНА. Уверен ли ты, что тогда, на балу, когда отыскал меня в углу, ты не ошибся, тебе нужна была именно такая девушка? Уверен ли ты, что ни разу с тех пор не пожалел о своем выборе? Ни разу даже втайне не подумал, что лучше был бы сделать предложение Исмене?
ГЕМОН. Дурочка!
АНТИГОНА. Ты меня любишь, правда? Любишь как женщину? Твои руки, сжимающие меня, не лгут? Твои большие руки, которые обхватили меня? Меня не обманывают запах и тепло твоего тела и беспредельное доверие, которое я испытываю, когда склоняю голову к тебе на плечо?
ГЕМОН. Да, я люблю тебя как женщину, Антигона.
АНТИГОНА. Но ведь я худа, а Исмена — точно золотисто-розовый плод.
ГЕМОН (шепчет). Антигона…
АНТИГОНА. О, я сгораю от стыда. Но сегодня мне нужно знать. Скажи правду, прошу тебя! Когда ты думаешь о том, что я стану твоей, чувствуешь ли ты, что у тебя внутри будто пропасть разверзается, будто что-то в тебе умирает?
ГЕМОН. Да, Антигона.
АНТИГОНА (вздохнув после паузы). И я тоже чувствую это. Я хотела сказать тебе, что была бы горда стать твоей женой, настоящей женой, на которую всегда можно опереться не задумываясь, как на ручку кресла, где отдыхаешь по вечерам, как на вещь, целиком принадлежащую тебе. (Высвобождается из его объятий и продолжает другим тоном.) Ну вот. А теперь я хочу сказать тебе еще кое-что. И когда я все скажу, ты немедленно уйдешь, ни о чем не расспрашивая. Даже если мои слова покажутся тебе странными, даже если они причинят тебе боль. Поклянись мне!
ГЕМОН. Что еще ты хочешь мне сказать?
АНТИГОНА. Сперва поклянись, что уйдешь молча, даже не взглянув на меня. Если ты меня любишь — поклянись мне, Гемон! (Смотрит на него, лицо у нее потерянное, несчастное.) Ну поклянись мне, пожалуйста, я очень прошу тебя, Гемон… Это мое последнее сумасбродство, и ты должен мне его простить.
ГЕМОН (после паузы). Клянусь.
АНТИГОНА. Спасибо. Так вот, сначала о вчерашнем. Ты сейчас спросил, почему я пришла в платье Исмены, надушенная, с накрашенными губами. Я была глупой. И была не очень уверена, что ты действительно хочешь меня, поэтому нарядилась, чтобы быть похожей на других девушек и зажечь в тебе желание.
ГЕМОН. Так вот для чего?
АНТИГОНА. Да. А ты стал смеяться надо мной, мы поссорились, я не смогла побороть свой скверный характер и убежала… (Тише.) Но я приходила для того, чтобы быть твоей, чтобы уже стать твоей женой.
Он отступает, хочет что-то сказать.
(Кричит.) Стоять! Ты поклялся не спрашивать почему! Ты поклялся мне, Гемон! (Тише, смиренно.) Умоляю тебя… (Отворачивается, твердым голосом.) Впрочем, я скажу тебе. Я хотела стать твоей женой, несмотря ни на что, потому что люблю тебя, очень люблю, и потому что — прости меня, любимый, если я причиняю тебе боль! — потому что я никогда, никогда не смогу быть твоей женой!
Он онемел от удивления.
(Отбегает к окну и кричит.) Гемон, ты поклялся! Уйди! Сейчас же уйди, не сказав ни слова. Если ты заговоришь, если сделаешь шаг ко мне, я выброшусь из окна. Клянусь тебе, Гемон! Клянусь нашим мальчиком, о котором мы мечтали, мальчиком, которого у нас никогда не будет. Уходи же, уходи скорей! Завтра ты все узнаешь. Ты узнаешь все очень скоро! (Говорит с таким отчаянием, что Гемон повинуется и идет к выходу.) Пожалуйста, уйди, Гемон! Это все, что ты еще можешь для меня сделать, если любишь!
ГЕМОН уходит.
Ну вот, Антигона, и с Гемоном покончено.
По сцене катятся три клубка.
Появляется ЭВРИДИКА и за ней — входит ИСМЕНА
ИСМЕНА (зовет). Антигона!.. Ты здесь?
АНТИГОНА (не двигаясь с места). Да, я здесь.
ИСМЕНА. Я не могу спать. Я боялась, что ты все-таки убежишь и попытаешься похоронить его, хотя уже совсем светло. Антигона, сестренка моя, вот мы все здесь, мы с тобой: и Гемон, и няня, и я, и твоя собака Милка… Мы любим тебя мы живые, и ты всем нам нужна. А Полиник мертв, и он тебя не любил. Он всегда был чужой нам, он был плохим братом. Забудь о нем, Антигона, как он забыл о нас! Пусть тело его останется без погребения, пусть его зловещая тень будет вечно скитаться, раз так повелел Креон. Не берись за то, что выше твоих сил. Ты никогда ничего не боишься, но ведь ты такая маленькая, Антигона. Останься с нами, не ходи туда ночью, умоляю тебя! (Смеется).
Два карлика уносят АНТИГОНУ.
ИСМЕНА уходит. Пробегают три карлика.
Входит КРЕОН и СТРАЖНИК.
1-Й СТРАЖНИК (вытягиваясь и отдавая честь). Стражник Жона, второй роты. Значит, так, начальник. Мы бросили жребий, кому идти. И выпало мне. Так вот, начальник. Я и пришел, потому что решили — пусть уж один все объяснит, и еще потому, что нельзя всем троим уйти с поста. Мы, начальник, втроем стоим в карауле возле трупа. Значит, я не один, нас трое. Кроме меня еще Дюран и старший, Будусс.
