Я иду, я иду,
Отведите беду,
Помогите мне, десять тысяч случайностей.
Вы, которые могут меня убить,
Вы, которые могут меня укрыть,
Помогите вы мне, пожалуйста.
Я иду,
Иду,
Отведите беду,
Помогите,
Добрые случаи!
Вы играете
Нашей
Судьбой,
Защитите
Нашу любовь!
Хоть однажды
Меня послушайте!
Я иду! Иду!
Сквозь ад
Кромешный.
Где башня?
Нет башни.
Зола, головешки…
Я в снегу, я в крови…
Десять тысяч случайностей,
Помогите нашей любви,
Пожалуйста…
Десять тысяч удач,
Камыши и рвы,
Сохраните меня
Во имя любви,
Отведите
Десять тысяч случайностей
Злобных,
Приведите
Десять тысяч случайностей
Добрых.
В развалинах Запад,
Восток в огне…
Десять тысяч случайностей,
Будьте добры ко мне!
Неужели встретиться нам не дано?!.
Г о л о с Ю л и и.
Б а л и н т.
Прожектор гаснет. Короткое музыкальное интермеццо.
Занавес поднимается.
Прошло полгода. Война уже кончилась. На дворе весна. Слышны гудки автобуса. Та же комната, но теперь в стене зияет безобразная круглая дыра.
Явление первое
К р и т и к, к о м е н д а н т П В О, В и к т о р.
На сцене к р и т и к, в дверях бывший участковый к о м е н д а н т ПВО, но его трудно узнать, теперь это солидный на вид господин, управдом, а может, и домовладелец.
К р и т и к (словно продолжая разговор между Балинтом и Юлией в конце второго действия). И он пустился в путь. Вот все, что мы о нем знаем. А «дальше тишина»… — как сказал Гамлет… Что с ним сталось? Кто знает… (Бывшему коменданту.) Что вам о нем известно?
К о м е н д а н т (немного помолчав). О ком?
К р и т и к. О поэте, который здесь жил.
К о м е н д а н т. Тут никто не жил. (В упор смотрит на него.)
К р и т и к. Он жил здесь.
К о м е н д а н т. Что вы хотите о нем узнать?
К р и т и к. Нас интересует решительно все. Расскажите все, что вам известно.
Пауза.
К о м е н д а н т. Я хочу знать, почему вы им интересуетесь? Вы из полиции? Родственник из-за кордона? Или…
К р и т и к. Я литературовед.
К о м е н д а н т. Так какое же вы имеете право все разнюхивать? Смотрите, как бы я сам за вас не принялся! (Уходит.)
К р и т и к. За меня? Моя жизнь — чистая страница, ничем не запятнана! Хотя она и полна противоречий. Я хвалил Балинта в глаза, неодобрительно отзывался о нем в печати, теперь оплакиваю его.
Входит В и к т о р, исхудалый, довольно обтрепанный, словно только что вырвался из концлагеря, в руках у него сверток.
В и к т о р. Что вы здесь делаете?
К р и т и к. Собираю биографические данные о безвременно погибших писателях. Сборник выйдет в роскошном библиофильском издании, в черном кожаном переплете, на тончайшей бумаге. Под моей редакцией. Может, вы тоже подпишетесь?
В и к т о р. Вы знали их?
К р и т и к. Я автор первой обстоятельной рецензии о творчестве Балинта. (Самодовольно улыбается.) Прайда, я тогда его сурово раскритиковал.
В и к т о р. Ах, это были вы! Как же, помню. (Презрительно смерив взглядом критика с головы до ног, кивает головой. Негромко насвистывает мотив песенки «В сафьяновом ты выйдешь переплете…». Затем, осмотревшись, с внезапной горечью, даже с отчаянием.) Быть того не может, что его уже нет в живых. Знаете ли вы, как ждали его возвращения!
К р и т и к. Что, кстати, стало с ней? С его женой?
В и к т о р. Я был тут. Стояла зима. Фронт проходил совсем близко, за две улицы отсюда… (Поднимает воротник куртки и останавливается на пороге, словно только что вошел.)
Критик остается в глубине сцены и внимательно наблюдает за тем, что происходило несколько месяцев назад и что теперь воскрешает Виктор.
(Тихо.) Добрый вечер!.. Алло! Юлия! Вы дома? (Чиркает спичкой и, прикрывая ее пламя ладонью, осматривается по сторонам, затем пробирается вперед ощупью, словно бредет в потемках.) Что это? Здесь кто-то свистит… (Как бы обнаружив на электрической плитке чайник.) Гляди-ка! В чайнике кипит вода! Кто-то, верно, собирался пить чай. (Делает вид, будто выключает плитку.) Какое обнадеживающее зрелище — обнаружить вдруг на необитаемом острове кипящий чайник. С превеликим удовольствием выпил бы чашку чая. Но будет вежливее дождаться хозяйку… Гостю не подобает самому наливать себе чай, пусть ждет, пока угостят. Я вычитал это в «Книге о правилах хорошего тона». Но ни в одном кодексе не сказано, какой этикет надо соблюдать, поедая падаль. Неужели и для потребления конины надо ждать появления хозяйки?
Музыка.
ПЕСНЯ ОБ ЭТИКЕТЕ
О, этикет, о, этикет,
Чему нас учит этикет?
Что рыбу не едят ножом?
Мы это знаем с детских лет!
Но почему не рассказал,
Ох, этикет, ох, этикет,
Чем элегантней на тот свет
Отправить — газом ли, штыком?
Эх, этикет, эх, этикет,
От мертвецов тебе привет!
О, этикет, о, этикет,
Чему нас учит этикет?
Как ручки дамам целовать?
Мы это помним с юных лет.
Но почему не рассказал,
Ох, этикет, ох, этикет,
Как хоронить детей и мать,
Когда на бедных рухнет дом?
Эх, этикет, эх, этикет,
От мертвецов тебе привет!
О, этикет, о, этикет,
Чему нас учит этикет?
Ты учишь нас, когда пиджак
Надеть, когда напялить фрак,
Но ты, пожалуйста, скажи,
Ох, этикет, ох, этикет,
Когда одолевают вши,
Чесаться надо или нет?
Эх, этикет, эх, этикет,
От мертвецов тебе привет!
О, этикет, о, этикет,
Чему нас учит этикет?
Какую обувь и когда
Носить нам надо, господа,
Но не сказал нам — вот беда! —
Ох, этикет, ох, этикет,
Что надо на ноги надеть,
Когда ступней обеих нет.
Эх, этикет, эх, этикет,
От мертвецов тебе привет!
Вот видите, сколько проблем создает человеку война.
Шум за сценой.
К р и т и к. И тогда пришла Юлия?
В и к т о р. Нет, не Юлия.
Явление второе
В и к т о р, М е л и т т а.
Входит М е л и т т а в пальто.
М е л и т т а. Добрый день. Целую вечность вас не видела.
В и к т о р. Вы меня узнаете?
М е л и т т а. О, конечно! Поскольку нынче усы только у тех, кто их прежде не носил, а те, у кого они были, избавились от них. Мне нетрудно было догадаться, кто вы… Где Юлия?
В и к т о р. Я жду ее. А как поживает господин судья?
Музыка.
М е л и т т а. О, Лала? Лучше
