Генрих Клейст - Кетхен из Гейльброна

Что, господа честные, знать вам надо?

Увидев графа Фридриха фом Штраля
В отцовском доме, ты зачем поверглась,
Как перед господом, к его ногам?
Зачем на мостовую из окошка
Ты бросилась, когда он уезжал?
Зачем, едва поправившись, пошла ты
За ним повсюду сквозь туман, сквозь ночь,
Сквозь страх — куда бы конь копыт ни ставил?

Я этим людям все должна сказать?

Зачем тебе, безмозглой, одержимой,
Меня-то спрашивать? Неужто мало
Приказа, что получен от суда?

Убей меня, когда я провинилась!
Что родилось в глубинах тайных сердца
По божьей воле, знать не надо людям.
Жестокий тот, кто спрашивать посмел!
А если ты об этом хочешь знать,
Что ж, спрашивай — тебе душа открыта.

Бывало ли подобное на свете?

Лежит пред ним во прахе…

На коленях…

Как мы перед Спасителем своим!

Я за ее безумство, господа,
Надеюсь, не в ответе? Что она
Рехнулась, это ясно, хоть ни вы,
Ни я причин пока не разумеем.
Когда позволите, ее спрошу я:
Быть может, по вопросам вы поймете,
Лежит ли на душе моей вина.

Пусть так! Увидим. Спрашивайте, граф.

Ты, Катарина, можешь мне открыть —
Пойми меня — все тайное, что дремлет
В глубинах темных сердца твоего?

Я сердце, господин, тебе открою,
Чтоб верно знал ты все, что в нем живет.

Так что ж, скажи мне коротко и ясно,
Тебя из дома отчего влекло
И следовать за мною повелело?

Ты, господин мой, требуешь так много.
Когда бы я лежала, как сейчас,
Не пред тобой — перед своим сознаньем,
Что суд вершит на троне золотом,
И все угрозы совести нечистой
Стояли тут же в огненных доспехах,
То и тогда на этот твой вопрос
Во мне все отвечало бы: не знаю.

Ты лжешь мне, хочешь обмануть меня,
Меня, твою опутавшего душу?
Ведь я взгляну — ты клонишься, как роза,
Что солнцу открывает лепестки.
Припомнишь ли, что сделал я с тобой,
Что с телом и душой твоей случилось?

Где?

Там ли, тут ли.

А когда?

Когда-то.

Ты помоги мне, господин.

Помочь?
Ну и чуднáя (Сдерживается.)
Ничего не помнишь?

Какое лучше видится тебе
Из разных мест, где ты меня встречала?

Мне в памяти всего яснее Рейн.

Да. Там и было. Это знать хотел я.
Скала на рейнском берегу, где мы
В полдневный зной с тобою отдыхали.
Что там с тобой случилось, ты не помнишь?

Нет, славный господин мой.

Разве нет?
А чем я освежил твои уста?

Когда я отказалась пить вино,
По твоему приказу из пещеры
Принес воды мне Готшальк, твой слуга.

А за руку я взял тебя? Поднес
К твоим губам еще… Ну, что ж молчишь ты?

Когда?

Тогда же.

Нет, мой господни.

Так, значит, позже.

В Страсбурге?

Иль раньше.

Ни разу ты руки моей не тронул.

Катрина!

Верно: в Гейльброне! Прости!

Когда?

Когда отец чинил твой панцирь.

И больше никогда?

Нет.

Катарина!

Руки?

А может, и чего другого!

Да, в Страсбурге… Я помню: подбородка.

Как это было?

Сидя на пороге,
Я плакала и, что б ни говорил ты,
Молчала.

Почему?

Мне было стыдно.

Ты устыдилась? Правда. Мой вопрос
Тебя заставил покраснеть до шеи.
А что спросил я?

Ты сказал, отец мой
Остался дома в Швабии, тоскует
Он обо мне, тебе же надо в Гейльброн
Отправить лошадей своих. Так вот,
Не захочу ли я домой вернуться?

Речь не об этом. Ну, а где еще?
Где в жизни мы с тобой еще встречались
Ведь я тебя в конюшне навещал.

Нет, славный господин.

Нет? Катарина!

В конюшне ты меня не навещал
И никогда ко мне не прикасался.

Как? Никогда?

Нет, господин.

Катрина!

Нет, нет, ни разу, славный господин!

Ну, право слово, этакая лгунья!

Пусть я погибну, пусть я в ад пойду,
Когда хоть раз…

Клянется, губит душу
Свою, девчонка глупая, как будто
Господь ей все за молодость простит!
А что произошло пять дней назад
В моей конюшне? Сумерки спускались,
И Готшальку велел я уходить?

Ох, Иисусе! Я совсем забыла!
Ты в замке заходил ко мне в конюшню.